– Как же без тебя было хорошо.
Они упорно не замечали, как хорош малыш. Настоящий ангелочек. Он был ублюдок, обуза, этот крохотный принц. Копия своего отца. И Катя не выдержала, позвонила бывшей хозяйке. Телефон Эвелины Вячеславовны у Кати сохранился, и Лёнина бабушка его, к счастью, не поменяла.
Катя ей честно все рассказала и попросила немного денег. Эвелина Вячеславовна перевела Кате крупную сумму и велела вернуться в Москву. Встретила на вокзале, посадила в свою машину и куда-то повезла.
Едва взяв маленького Леню на руки, Эвелина Вячеславовна растаяла. Она-то сразу увидела, что это не ублюдок, а именно принц. Катя поняла, что ребенка заберет ее величество королева. И смирилась. Но Эвелина Вячеславовна была доброй, а главное, порядочной женщиной, несмотря на «королевский титул». Катю поселили с маленьким Леней в просторной квартире в центре.
Наняли сначала няню, хотя Катя прекрасно справилась бы и сама, но это не обсуждалось. Леня подрос, и появились преподаватели. Леню учили языкам и возили в манеж. Катя была при нем, как когда-то при его отце, служанкой. Она никогда не претендовала на большее.
Но когда Лёне исполнилось четырнадцать, Эвелина Вячеславовна сказала, что внук должен продолжить образование за границей. Катя смирилась тут же, она знала, что сын ей не принадлежит, как только увидела его на руках у бабушки.
Леня уехал, Кате же велено было перебраться в Бережки. Она сопротивлялась, но молча. Всячески оттягивала этот момент. Она знала, что ее голубоглазый бог счастливо женат, у него две дочери. Перед его женой Катя робела. Но ослушаться не посмела.
Месяца два ей удавалось прятаться. Она боялась, что бог ее вспомнит. Боялась и хотела этого. Ведь были же они вдвоем на небесах, всего один раз, но ведь были! Как можно такое забыть?!
Она смотрела в зеркало и прикидывала: сильно ли изменилась? Волосы уже были не рыжие, а каштановые, глаза погасли. Катя располнела, косметикой давно уже не пользовалась. Ей это было ни к чему, мужчины ее не интересовали. Совсем. Она словно утратила плоть после того памятного утра, когда парень с фотографии протянул к ней горячие руки. Катино тело он сжег, развеяв пепел над Москвой. Катя больше никого не хотела. И его тоже.
Разумеется, он ее не узнал. И не вспомнил. Жизнь потекла своим чередом. Катя большей частью пряталась в своей угловой комнате, куда никто не заходил. Уборку делала сама, сказала, что ей это не в тягость. Она невольно полюбила и Анастасию Сергеевну, его жену. И дочек. Эвелина Вячеславовна вовсе была на пьедестале, вне критики.
Леня был хорошим мальчиком, часто звонил. Эвелина Вячеславовна говорила, что внешне он необычайно похож на отца, но характер гораздо мягче. Нет в Лёне-младшем ожесточенности, бунтарства, тяги к необдуманным поступкам. Хотя в чем-то он, конечно, вылитый отец. Девушки сходили по младшему Петровскому с ума. Но он отдавал предпочтение учебе. Эвелина Вячеславовна боялась, что рано или поздно внук сорвется.
– Он ведь Сгорбыш, – сказала как-то она. – Стоит только посмотреть на эти губы. Ах, Паша, Паша. Никогда ты меня в покое не оставишь. Хотела бы забыть, да не получится.
Катя не поняла, но переспросить побоялась. Она старалась быть полезной тем, кого любила. Вязала им теплые шарфы, чтобы женщины не простудились. И с особым чувством вязала эти шарфы для своего бога. Она, единственная из женщин, обожала его бескорыстно, даже платоническая любовь была не тем чувством, которое Катя испытывала. Не любовь, нет. Благоговение. Она и на те фотографии смотрела без желания обладать. Звала его всегда Леонидом Андреевичем. На строгое замечание Эвелины Вячеславовны сказала:
– И не просите. Леня – это мой сын. А ваш – Леонид Андреевич.
Эвелина Вячеславовна опекала Катю. Прислуге делала замечание, если видела, что к Кате относятся не так, как к остальным Петровским. Регулярно переводила на Катину карту деньги на карманные расходы. Хотя какие могут быть расходы на всем готовом? После того как Лёнин дедушка уехал жить на Кипр, Эвелина Вячеславовна стала очень богатой женщиной. Она основала фонд, сыну сказала, что благотворительный. На самом деле это были деньги для ее внука.
– Ты его мать, и ты тоже имеешь на них право, – внушала она Кате.
А на что ей, спрашивается, деньги? Наряжаться? Для кого? СПА какие-то придумали, но это для Полины забава. Лошади Катю тоже не заинтересовали. Алла вон, молодец, учится. Ну а Анастасия Сергеевна – жена. Барыня. Должность у нее такая.
Эвелина Вячеславовна даже возила Катю за границу. Это был кошмар! Катя страсть как боялась летать, Лондон ее напугал, он был чужим и непонятным. Леня с бабушкой трещали по-английски, она же не понимала ни слова. Смотрела на сына и думала: чужой. Его королевское высочество. И девушки уже заглядываются.
«В монастырь, что ли, уйти? – с тоской думала она. – Так ведь не отпустят».
Она давно уже нашла там покой. В монастырских стенах, на службе, стоя на коленях со свечкой в дрожащей руке, потом во время исповеди или причащаясь. Тихий голос священника возвращал Катю к жизни. Прогонял ее страхи. И с некоторых пор Катя стала задумываться: а кому она столько лет так преданно служит? Богу ли? Но поступки его не назовешь хорошими. Даже свою семью он постепенно разрушает.
И Катя стала бояться, что, вернувшись в Москву, Леня попадет под влияние своего отца. Что-то будет? И как-то Леня поладит со своими единокровными сестрами? Она была против того, чтобы Леня сюда приезжал. Но Катю, как всегда, не спросили.
Зло надо остановить. И Катя молилась. Она верила в силу молитвы. Поэтому когда не случилось того, что должно было, Катя всю вину взяла на себя.
Она ведь знала, зачем Эвелина Вячеславовна собирает вечером всю семью и почему так срочно ее сын мчится в Бережки. Этого не должно было случиться. Неправильно это. Не по-людски.
– Катя!
– Я уже иду.
Она в последний раз истово коснулась лбом пола и встала с колен. Бог смотрел на нее с темной старой иконы с осуждением: что же ты, Катя?
Покоя больше не было.
Артемида
Одна из двенадцати главных олимпийских божеств. Независимая и чуждая плотской любви. Однажды в лесу красивый охотник Орион увидел Артемиду, которая также отправилась на охоту. Вскоре они стали охотиться вместе и подружились. Ночью сидели у костра и рассказывали друг другу о своей жизни. Брат-близнец богини Аполлон приревновал сестру и придумал коварный план, как оклеветать Ориона. Разгневанная Артемида пронзила друга стрелой. Но вскоре поняла свою ошибку и погрузилась в печаль.
О том, что Юля окончила школу с золотой медалью, я узнал не от своего финдиректора. Из Инсты. Каткова оказалась у Полины в друзьях, и я заглянул в Юлин блог чисто из любопытства. «Наша гордость оправдала надежды! – написала ее одноклассница под одним из постов, где Каткова кратко отчиталась, что на днях выступала на бизнес-форуме, и выложила фотку. – Мы в тебя верили! Так держать, золотая медалистка!»
В Инсте полно этой пошлости. Я лениво пролистал ленту. Я знал, что Юля родом откуда-то из Сибири. Сразу после школы Каткова рванула в Москву, чтобы поступить в престижный институт. Но правильно оценила свои силы. Хоть Юля и медалистка, но Москва и не таких видала. Провинциальная школа это всего лишь провинциальная школа. Хороший средний уровень, если повезет с педагогами. В Москве же деткам нанимают репетиторов. За большие деньги. Порою эти репетиторы из тех же вузов, куда детки хотят поступить.
Вуз Каткова выбрала довольно скромный и стала учиться на экономиста. Подозреваю, что и его она окончила с красным дипломом. Своими успехами Юля никогда мне не хвасталась и, похоже, даже ими не гордилась.
Мы познакомились на Московской регате, в сытые нулевые. Гонки под парусом были одним из обязательных великосветских мероприятий. Юля пришла туда с подружкой, яркой блондинкой. А мне нужно было добыть ценную информацию у не больно-то сговорчивого мужика. Поэтому я снял Юлю с подружкой и подвалил к нему.
Каткову я раскусил сразу. Она хоть и зарабатывала на жизнь древнейшей профессией, но амбиции у Юли были ого-го! Тогда она мне здорово помогла. Что касается секса, то ничего между нами не было. Я довез ее до автобусной остановки на МКАД и взял номер телефона.
Позвонил я по нему только через год, когда мне понадобилась толковая секретарша. Я тогда вознесся в одну из башен Москва-Сити, в наш офис. Планы у меня были грандиозные. Юля мне подходила. Каткова сразу согласилась. Тогдашний гендиректор Андрей Валентинович мой выбор одобрил, он хорошо разбирается в людях.
– То, что надо, Леня. Но ты же понимаешь: все будут говорить, что ты с ней спишь. Шила в мешке не утаишь. Юля заметно наследила. Мужчины, с которыми она спала, частенько заходят в мой офис. Как с этим?
Я пожал плечами:
– Это не мои проблемы, а Юли. Уверен, что она справится.
Это ведь Каткова!
Я не задумывался над тем, что заставило Юлю зарабатывать на жизнь проституцией. Об отце-алкоголике она сказала сама. Мы ужинали в шикарном ресторане, обмывали удачную сделку, и вдруг позвонила Юлина мать. Каткова на звонок не отвечала, пока не получила эсэмэску. Прочитав ее, что-то отбила в ответ.
– Может, тебе надо уехать? – спросил я. – Ты давно уже не была в отпуске.
– Ничего срочного, отец умер.
Я оторопел. Она сказала это таким тоном, будто в ее бокал с вином попала муха.
– Что ты так смотришь? – усмехнулась Юля. – Алкаш, рвань подзаборная. И мамаша не лучше. Денег будет просить.
– И ты это проигнорируешь?!
– Имею право. Они же мне ни копейки не переводили, когда надо было. Кинули меня. Наплевать им было, как я тут одна выживаю. Девочка семнадцатилетняя.
Я вдруг представил себе ее юность. Огромный, чужой, незнакомый город. Койка в общаге. Повышенная стипендия. А хочется и одеться, и косметику прикупить. Хватает только на еду, и то не всегда. Первый год своей московской жизни Юля, похоже, голодала. А в соседней комнате жили две проститутки. Каткова мне как-то проговорилась. Не о золотой медали, об этом Юля молчала. Если на нее и накатывали воспоминания о юности, то исключительно грустные.