— Хозяйка? — Ситри, конечно, все это время не спускала с нее глаз. Не просто ей приходится, странно, что раньше Стефании это не приходило в голову.
— Все нормально.
— Но вы… у тебя слезы? — Ситри нахмурилась и сжала кулаки. Верная, заботливая Ситри, которая даже на празднике не сменила привычной одежды и прически, будто этот день для нее не отличался от остальных. — Если это он, я вышибу ему мозги, какими бы ценными для вас они не были.
— Да на что мне его мозги!.. — в отчаянии выкрикнула Стефания. Почему именно сейчас она начала понимать, как дурно вела себя все это время с людьми, которые к ней не безразличны? — Я должна с ним поговорить! Где он? Ты видела, куда он пошел? Я скажу ему… — тут она не смогла ничего придумать, но это и не важно. — Я все ему скажу, все! Ты мне веришь, Ситри?
Подруга кивнула. Она всегда понимала, всегда верила — грубая и сильная снаружи, и такая мягкая и нежная внутри. И этого тоже Стефания раньше не замечала.
— Вниз пошел, — тихо ответила Ситри. — За Бертом.
Стефания подпрыгнула, чмокнула подругу в щеку и поспешила за Германом.
Ночью в саду перед административным корпусом распускались диковинные маленькие цветочки с нежно-розовыми лепестками и сильным сладким запахом. Возможно, именно поэтому Герман растерялся, едва покинул здание. Внезапная тишина оглушала, все звуки — шум музыки, гул голосов, паутина эмоций — остались внутри, в банкетном зале на втором этаже, там же, где сверкали драгоценными камнями глаза Стефании. Под их взглядом он чувствовал себя беззащитным. А тут хорошо, спокойно.
Нет, совершенно не спокойно.
Только что в фойе ему встретился Ролан. После недавнего инцидента они больше не пересекались, и Герман понадеялся, что тот от него, наконец, отстал. Однако даже на празднике избежать конфликта не удалось.
— Отойди, я спешу.
Ролан не сдвинулся с места, встав точно на его пути. От него исходили волны сдерживаемой злости. Герман устало потер висок:
— Ну что опять? Неужели тебе еще не надоело?
Он бросил взгляд за его плечо, на приоткрытую дверь. Альберт вышел на улицу, нужно было догнать его как можно скорее.
— Ненавижу тебя, — сообщил Ролан неожиданно спокойно. Он не собирался нападать, за ближайшим углом его не ждала кучка сообщников. Он был один, и это смущало Германа. — И с удовольствием погляжу, как ты будешь захлебываться слезами.
— О чем ты? — Герману не понравилась уверенность в его голосе и в его чувствах.
Ролан усмехнулся и отошел в сторону, отвесив издевательский поклон. При этом Германа окатило такой волной ненависти, что закололо в груди.
Дверь скрипнула, напоминая о себе, Ролан скрылся в темноте пустых коридоров, и Герман с тяжелым сердцем вышел на улицу.
Герман тряхнул головой, отгоняя лишние мысли и чувства и попытался обнаружить Альберта. Он покинул зал незадолго до Германа, так что не мог уйти далеко. Проклятая сладость цветов сбивала с толку, уловить в ней знакомый привкус вишни никак не удавалось. Герман постоял еще немного, пытаясь расслабиться и забыть болезненно-острый привкус чужой ненависти. Наконец, ему это удалось настолько, что он смог с уверенностью сказать — у Берта был спутник, и спутник этот — Гаспар Дженаро.
— Началось, — самому себе сказал Герман и спустился по широким ступеням. Тихие шаги потонули во внезапно налетевшем порыве ветра, принесшего новую волну удушливого аромата. По мощеной дорожке прошелестели рано опавшие в этом сезоне листья. Герман поежился от странного холода, возникшего где-то внутри него, и решительно направился к парку.
В голове вертелась и никак не желала уходить досадная и несвоевременная мысль. Что, если все же стоило послушать Гротта и оставить разборки с тайными организациями тем, кто способен с этим справиться? А еще было жалко Стефанию, которую пришлось оставить одну совершенно без объяснений.
Вдруг ветер переменился, и душный запах цветов сменился насыщенной зимней свежестью, сквозь который пробивался аромат прибитой морозцем вишни. Такие ощущения вызывал тот, прежний Альберт, и Герману стало страшно.
— … невозможно, — донес ветерок до него отголосок разговора. Они были совсем рядом, за деревьями, загораживающими обзор, и Герман переместился ближе, стараясь не выдать своего присутствия. Луна скрылась за облаками, и стало почти совершенно темно. — Ты ничего не мог вспомнить! Они обещали, что проблем не будет!
Голос Альберта звучал иначе, чем обычно, но именно так, как помнилось Герману.
— Зря вы сделали это со мной. Моя семья так этого не оставит, и вы это знаете. Как только я выйду с ними на связь, от вас мокрого места не останется. Все еще считаете, что это невозможно, учитель Дженаро? — Герман готов был поклясться, что почти видит хитрую усмешку на его губах и превосходство в фиалковых глазах.
Что ответил Дженаро, узнать им не довелось.
— Герман! Герман, где ты? — Стефания шла по тропинке прямо к ним и не подозревала об опасности. Герман не мог выдать себя, но если ее не предупредить, она может подтолкнуть Дженаро к необдуманным действиям. Герман думал недолго, но все равно не успел. Раздался свист вспарывающей воздух стали, и где-то скрестились клинки.
— Герман! — вскрикнула Стефания и увидела его, выбегающего навстречу.
— Прочь! — крикнул он на ходу и бросился на помощь Берту. Девушка должна послушаться, ему некогда ее уговаривать, а защищать ее тем более, не тогда, когда жизнь единственного друга под угрозой. Он добрался до центра парка и увидел, как две гибкие фигуры выписывают почти танцевальные па под неверным лунным светом. Он даже не сразу понял, то есть кто — оба были вооружены шпагами и двигались почти синхронно, как отражения друг друга.
— Это Альберт, — озвучила очевидное Стефания, которая, разумеется, все сделала наперекор. — И… это что, учитель Дженаро?!
Шпаги скрестились с мелодичным звоном. Берт отпрыгнул в сторону, тонкая ткань белоснежной сорочки разошлась на груди и набухла от крови. Вишней больше не пахло, но зато воздух был наполнен удушающим ощущением страха загнанной в угол крысы. Казалось, будто случайно угодил руками в какую-то тошнотворную массу, сразу захотелось вымыться или на крайний случай вытереть их о салфетку. “Среди нас завелась крыса”, — сказал однажды Рене и даже не подозревал, что попал в точку.
Дженаро парировал выпад Альберта и вдруг совершенно не элегантно пнул ботинком по колену. Юноша охнул и тут же получил по лицу, да так, что из разбитого носа хлынула кровь.
— Убегает! — крикнула Стефания за секунду до того, как Гаспар развернулся и побежал прочь, в темную глубину парка. Девушка бросилась вдогонку.
Герман затормозил лишь на пару секунд, чтобы за протянутую руку помочь Берту подняться на ноги, и оба побежали следом за учителем и Стефанией. Действовать так, сломя голову, совершенно без плана или хотя бы чего-то, отдаленно его напоминающего, не входило в привычки Германа, но приходилось импровизировать. Берт азартно подключился к облаве, и Герману подумалось, что он явно чего-то не знает, только вот поговорить и все выяснить было некогда. Они промчались через весь парк, а Гаспар все не останавливался. Насаждения подошли вплотную к красно кирпичной стене казарменного здания для второго потока, это был конец. Дальше всю их компанию бы непременно заметили, и Гаспар сильно рисковал. Он что-то задумал.
— Стойте! — Герман остановился так резко, что воздух выбило из легких, Берт по инерции пробежал вперед, а Стефания яростно прорычала:
— Ты чего? Из-за тебя я его упустила! Он куда-то нырнул… — девушка замолчала и попятилась назад. — Герман, что это? Что происходит?
Она, пригибаясь к земле, как кошка, отступила еще немного назад. Тень здания нависала над ними, было тихо, лишь ветер шуршал листвой. Дженаро будто испарился. Однако Германа не оставляло чувство, что сейчас что-то должно произойти, по коже гуляла нервная дрожь, на лбу выступил пот. Совсем рядом видна была освещенная фонарями площадка перед входом в общежитие, там же наверняка были и люди. Позвать на помощь? Но им никто не поверит, а Гротт…
Стефания взяла его за руку и взволнованно сжала. Она тоже чувствовала эту странную дрожь, как будто в ожидании грозы. И вдруг воздух замерцал, сворачиваясь в искрящуюся магией воронку, магические потоки были настолько яркими и плотными, что видны невооруженным взглядом. Такая чудовищная концентрация энергии заставила волосы на коже подняться дыбом, Герман интуитивно задвинул девушку за спину.
— Это что? — почти с восторгом спросил Альберт и протянул руку. Воронка расширилась и завращалась с дикой скоростью, от нее расходились воздушные волны, от которой с земли поднималась пыль и заслезились глаза. Герман уже знал ответ на этот вопрос, но Дженаро его опередил. Выскочив ниоткуда, он оказался точно перед воронкой, ничуть ее не опасаясь. Его волосы поднялись в воздух, и сам он, казалось, едва держался на ногах, но ночь оставалось все так же спокойно и тиха. От этого противоречия кровь стыла в жилах.
Учитель кинул на них затравленный взгляд. Портал за его спиной расширился до такого размера, что сквозь его стало видно синее небо другого мира. Берт стоял слишком близко, Герман просто не успевал ничего сделать.
— Берт! — вместо него вскрикнула Стефания, рванулась вперед, протягивая руку, но юноша уже летел в гигантскую воронку вместе с Дженаро. Короткая ослепительная вспышка, и она начала стремительно сужаться.
Герман не находил в себе сил двинуться с места.
— Там Берт! Берт! — Стефания схватила его за руку. — Твой друг!
Герман точно очнулся. Оттолкнув девушку с пути, он прыгнул, успевая нырнуть в воронку портала прежде, чем тот беззвучно схлопнулся за его спиной.
На сей раз тошнота была едва ощутимой, только казалось, будто чем-то приложили по затылку, а потом дышать стало нечем. Герман попытался пошевелиться, но ему что-то мешало, забивалось в нос и в рот, сдавливало грудь. Он ненадолго поддался панике, за барахтался в этом странном нечто, загребая руками и ногами, воздуха не хватало. А еще было холодно.