Гринвуд посмотрел на него исподлобья, ничего не сказал, заглянул в конверт и достал другую бумагу. Сандерс следил за ним, вытянув шею.
– Вот это слово я знаю, – сказал наконец Гринвуд, тыча пальцем в одну из строк в середине длинного столбца.
– Молоко, – заглянув ему через плечо, прочитал Сандерс.
– Уо-о, – жирным голосом сказал Клавдий Тиберий Друз.
– Умное животное! – восхитился Сандерс.
– Ну вот что, умное животное, – устало распорядился Гринвуд. – Беги в буфет и спроси у Сержа пинту молока…
– Но он же еще не знает, где у нас буфет, – заступился за зверя Сандерс. – И потом, как он спросит? Серж совсем не понимает по-плумпиански!
– Это я не ему, это я тебе сказал, – с трудом сдерживаясь, объяснил Гринвуд.
Помощник обиженно шмыгнул носом и молча вышел.
– Идиот, – злобно прошипел Гринвуд.
– Ва-а, – согласился тоха.
– А что там еще в меню? – поинтересовался второй помощник.
Гринвуд начал оглашение списка.
– Молоко! – торжественно возвестил Сандерс, врываясь в кабинет.
В руке у него был высокий и узкий запотевший бокал на тонкой ножке. В бокале торчала соломинка.
Гринвуд застонал.
Сандерс сдернул с локтя белоснежную крахмальную салфетку, расстелил ее на столе, поставил бокал перед тохой и скромно отступил, любуясь делом рук своих. Гринвуд без комментариев выдернул соломинку и находчиво перелил молоко в чистую пепельницу. Тоха пошевелил носом и отвернулся.
– Эй, в чем дело? – строго спросил Гринвуд. – Ты почему не ешь? Тут вот черным по белому написано: молоко!
Клавдий Тиберий Друз высокомерно молчал.
– Та-ак, – угрожающе протянул Гринвуд, нажимая кнопку внутренней связи. – Серж, к тебе сейчас прибегал Сандерс. Что ты ему дал?
– Молоко, – удивленно ответил бармен. – Предлагал еще булочку, но он отказался…
– Какое молоко? – допытывался Гринвуд.
– Как какое? Обыкновенное, порошковое. А какое надо?
Гринвуд заглянул в список.
– Молоко коровье, натуральное, жирность 4%, – прочитал он.
Серж засмеялся:
– Может, птичье?
– Ты не смейся, – рассердился Гринвуд. – Ты лучше скажи, чем мне эту тварь кормить?
– Какую тварь, шеф? – с острым любопытством спросил Серж. – Если вы про Сандерса, так он за милую душу куриные ножки ест…
– Сандерс пусть ест хоть ножки табуреток, – отмахнулся Гринвуд. – У меня тут тоха, живой и здоровый, пока еще…
Гринвуд немного помолчал.
– Ладно, шеф, – осторожно сказал он наконец. – Совершенно случайно у меня тут есть пара ящиков консервированной кошачьей кормежки…
– А он будет ее есть?
– Вы же едите! Ох, что я говорю…
– Паштет «Любительский», – догадливо подсказал второй помощник, вспомнив местное меню.
Гринвуд выругался.
– Ладно, неси свой кошачий паштет, – сердито сказал он. – Надо же покормить зверя!
Получасом позже капитан «Верены» с унылым удовлетворением созерцал тоху, доедающего консервы, и размышлял о том, каких расходов ему будет стоить прокорм этого мохнатого шестинога. Даже если кормить его одними консервами, зверь стрескает пять купюр в день! А где их взять?
Зверь закончил трапезу и непонятно, но энергично возился в углу.
Может, поставить его на довольствие? Зачислить в штатное расписание и положить оклад? Но… в каком качестве?
– Р-ра! – издав боевой плумпианский клич, тоха ринулся из угла вдоль стены, загребая передними лапами, как хоккеист клюшкой, гулко врубился в тумбочку, высоко подпрыгнул и рухнул на живот. Потом подобрал вытянутые лапы и показал задавленного таракана.
Гринвуд помотал головой, щелкнул пальцами и тихо улыбнулся.
– Клод Т. Друз, младший санитарный инспектор, – вдохновенно прошептал он.
Прошла неделя. «Верена» по-прежнему ползла к Лиану, но с появлением на борту тохи жить стало веселее. Правда, у Гринвуда все чаще появлялось нехорошее чувство, будто главный на корабле уже не он.
– Знаешь, как называли в древние времена капитанов подводных лодок? – хмуро спросил он бармена. Не дождался ответа, сказал сам: – Первый после Бога!
– Ну? – Серж явно не понял, к чему этот несвоевременный экскурс в историю.
– При этом у народов Земли никогда не было мохнатых богов с шестью ногами! – сообщил Гринвуд. – Шестирукие были, а шестиногих не было.
– Ну пожалуйста, шеф! – Серж поставил перед капитаном кофейную чашку и умоляюще заглянул ему в глаза.
От всех этих уговоров у Гринвуда разболелась голова.
– Все ребята вас просят. Не только экипаж, даже пассажиры «за»! Пожалуйста! – канючил Серж.
На стойку ловко вскочил облизывающийся тоха. Гринвуд неприязненно посмотрел на него и вспомнил, что сегодня еще не завтракал.
– Сделай мне бутерброд с курицей, – меланхолично попросил он бармена.
– Курица кончилась, – сказал Серж, покосившись на тоху.
Гринвуд скорбно вздохнул.
– Тогда с тунцом, – уныло согласился он.
– Но, шеф! – Серж был шокирован. – Мы же решили, что тунец останется тохе!
Гринвуд разозлился.
– Курица тохе, тунец тохе! Хорошо, хоть кофе он не пьет! – Он заглянул в свою чашку. – Я просил со сливками!
Серж враждебно молчал.
– Понятно, – желчно сказал Гринвуд. – Сливки тоже тохе… Боже мой, и вы просите меня выписать еще одного такого обжору!
– За второго вам платить не придется, – немедленно ответил Серж. – Деньги мы сами соберем. Как вы не понимаете, шеф, ему же нужна подружка! Посмотрите, какой он грустный!
«Грустный» тоха широко зевнул и вольготно раскинулся на стойке.
– И потом, он пользу приносит, – не отставал Серж. – Сами знаете, за какую-то пару недель тараканов истребил всех до единого!
– Тем более второй тоха нам не нужен, – находчиво отбрил Гринвуд.
Мимо приоткрытой двери прошел Сандерс.
– Сандерс, зайди! – позвал Гринвуд, радуясь возможности сменить тему.
Помощник, осторожно подтолкнув дверь ногой, прошел к стойке и опустил на нее большой квадратный пакет в плотной бумаге.
– Почта? – спросил Гринвуд.
Сандерс кивнул:
– Прислали приз за тот конкурс.
– Что за приз? – поинтересовался Серж.
Сандерс пожал плечами, протянул ему письмо и занялся распаковкой. Серж расклеил конверт и прочитал:
– «Дорогой друг!» Это ты, Макс. «Организационный комитет и жюри конкурса поздравляют вас…» Ну, это не важно… Так, они восхищаются… Благодарят… Жмут твою руку…
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Гринвуд, глядя, как Сандерс сражается с упаковкой.
– Ага, вот оно! – возвестил Серж. – «Мы уверены, что Вы как тонкий знаток и любитель по достоинству оцените новую элитную породу…» Какую породу? Ничего не понимаю!..
– Ой, – глухо сказал Гринвуд.
У него вдруг кольнуло сердце.
Сандерс снял крышку с коробки, заглянул внутрь, сдавленно вскрикнул и отшатнулся. Огромное насекомое, черно-фиолетовое и блестящее, с тихим стуком упало на стойку и побежало по полированному дереву. Спавший дотоле Клавдий Тиберий Друз широко открыл глаза и ринулся ему вослед, сшибая посуду. Сандерс испуганно взвизгнул, выронил коробку, и могучие элитные тараканы брызнули во все стороны.
– Господи! – беспомощно сказал Гринвуд.
В глубоком молчании он завороженно следил за разбегающимися насекомыми. Потом капитан услышал какую-то возню за спиной и обернулся: Серж водружал на стойку пустую картонную коробку.
– Для сбора пожертвований, – невинно пояснил он, выдержав подозрительный взгляд шефа. – По-моему, в самый раз.
Гринвуд глубоко вздохнул и сдался.
– Пожалуй, – проворчал он, вытаскивая бумажник.
Он положил на дно коробки первую купюру и зажмурился, представив, какое лицо будет у Тревора, когда он узнает, что грузовоз «Ноев ковчег» доставит на Лиан толпу элитных тараканов.
– Шеф, а правда, что эти твари не боятся бомб и переживут земное человечество? – с отвращением глядя на придушенного тохой таракана, поинтересовался любознательный Сандерс.
– Откуда мне знать? Я кто тебе, бог? – сердито огрызнулся Гринвуд.
22.Яхта «Линда», обитаемый космос
– Теперь ты давай, – категорично сказал Сигал, устало откидываясь к стене.
Он все еще с трудом шевелил губами, но кулаком работал неплохо: стучал не меньше минуты, и довольно громко.
Пит послушно замолотил в дверь – никакой реакции.
– Хватит, надоело, – сердито сказал он. – Я лучше лягу. У меня голова болит.
– Ляжет он! – еле ворочая языком, возмутился Сэм. – Голова у него болит! Радовался бы! У меня вот ничего не болит, ты думаешь, это приятно?
– Так тебе и надо, – желчно сказал Пит. – Сам заварил эту кашу!
– Ну да, сам, – согласился Сэм. – Но я не просил, чтобы меня прикладывали парализатором!
– Тебя! А меня?!
Сэм неожиданно хихикнул:
– А тебя – как по заказу: по-простому, в ухо!
Ухо болело, в голове до сих пор стоял звон и не было ни одной толковой мысли. С воспоминаниями также дело обстояло плохо, неожиданный удар поверг Пита в нокаут.
Морщась, он потрогал тугую повязку на голове и спросил не без удивления:
– Это что, они меня перевязали?
– Как же! – фыркнул Сигал. – Это я тебя перевязал, своим собственным шелковым кашне. Чего сидишь? Стучи!
Пит послушно грохнул кулаком в запертую дверь раз, другой – и снова устало обмяк.
Они уже были не в каюте Пита, а в каком-то ином месте, сидели на полу. Пол был холодный, твердый – металлопластовый, без подогрева, какой бывает в нежилых помещениях. Те, кто переместил их сюда из каюты Пита, свет им не включили – действительно, зачем? – оба до недавнего времени валялись без чувств, – поэтому осваиваться на новом месте пришлось наощупь. Сэм подошел к вопросу с научной основательностью, по его инициативе они разделились и поползли вдоль стены в противоположные стороны, но очень скоро снова встретились.
Каморка была маленькая, почти пустая, только в одном углу высилось скульптурных форм сооружение, в котором Пит без колебаний опознал унитаз, а в другом нашлись какие-то тряпки, пара ведер, веники и швабра – предметы примитивные, но абсолютно необходимые даже на космическом корабле. Из того, что ведер было только два, Сэм сделал логичный вывод, что они находятся на борту очень небольшого судна. Пит дополнил это умозаключение собственным здравым соображением: по его мнению, они были уже не на «Линде», потому как на яхте Тревора, он видел это, все по