он с движениями его тела.
Не знаю, как долго мы танцевали той ночью. Чем больше танцоров присоединялось к исполнению самбы, тем сильнее во мне росло ощущение того, что все мы, двигающиеся в такт музыке на этом танцполе, превращаемся в единое целое, в некий единый живой организм. Сиюминутно возникшая общность людей, которые просто радуются жизни и наслаждаются ею. Наверняка для тех, кто наблюдал за моим исполнением самбы со стороны, особенно для профессионалов, мой танец мог показаться любительским, с массой огрехов и ошибок. Но впервые в жизни мне было глубоко наплевать на то, кто и что думает о том, как я танцую. Флориано вел меня железной рукой, вертел в разные стороны, потом тесно прижимал к себе, а я лишь громко смеялась в ответ, пребывая в эйфории от всего того, что происходило в этот момент.
Наконец, когда мы оба уже изрядно вспотели от танцев, он свел меня с танцпола, схватил с нашего столика бутылку с водой и потащил на улицу глотнуть немного свежего воздуха. Который, впрочем, тут же отравил, закурив очередную сигарету.
– Видит бог, Майя! Для начинающей вы сегодня были великолепны! Нет слов… Вы – истинная кариока.
– Да, сегодня вечером я и сама почувствовала это. А все благодаря вам. – Я протянула пальцы, чтобы взять из его рта сигарету, и сделала глубокую затяжку. Флориано молча наблюдал за моими действиями.
– Вы и представить себе не можете, как прекрасны в эту самую минуту, – тихо пробормотал он. – Гораздо прекраснее своей прабабушки. Вы вся буквально светитесь изнутри.
– Да. И снова благодаря вам, Флориано.
– Поверьте, Майя, я ничего такого не сделал. Просто вы сами захотели снова начать жить.
Внезапно он привлек меня к себе и, не успела я опомниться, стал целовать. И я со всей страстью ответила на его поцелуи.
– Пожалуйста, – прошептал он, когда мы слегка отстранились друг от друга, чтобы вдохнуть немного воздуха, – поедем сегодня ко мне.
Мы покинули клуб и направились к Флориано. И не успели взобраться по лестнице в его квартирку, как он сорвал с меня платье и овладел мною прямо в узеньком коридорчике под музыку самбы, которая все еще продолжала звучать в моих ушах. Но наконец мы добрались до его кровати и снова занялись любовью, на сей раз медленнее, но все с той же ненасытной страстью.
Потом Флориано откинулся в сторону и, подперев голову рукой, принялся разглядывать меня уже знакомым пристальным взглядом.
– Как же ты переменилась за эти дни, – негромко обронил он. – Когда я увидел тебя впервые, то тут же заметил, как ты красива, впрочем, как и любой другой мужчина на моем месте. Но ты была так замкнута, так напряжена. А посмотреть на тебя сейчас! – Он поцеловал ямочку на моей шее и стал ласкать грудь. – Ты… такая аппетитная. И вот беда! После стольких месяцев воздержания завтра мне надо улетать в Париж. В нашем распоряжении осталось всего лишь несколько часов, и я хочу провести их рядом с тобой, Майя. Я тебя обожаю. – Он навалился на меня всем телом, давая почувствовать всю силу его плоти, и снова посмотрел на меня с мольбой в глазах. – Поехали со мной в Париж, Майя. Прошу тебя! – почти взмолился он.
– Флориано, сегодняшняя ночь принадлежит нам, – прошептала я в ответ. – Не ты ли сам учил меня, что надо сполна пользоваться каждым мгновением жизни? К тому же ты не хуже меня понимаешь, я не могу.
– Хорошо! Согласен! Не завтра! Но потом, когда ты поговоришь с сеньорой Беатрис, садись на самолет и присоединяйся ко мне. Как замечательно мы бы провели там вместе несколько дней. Сполна бы воспользовались всеми теми мгновениями, которыми одарила нас жизнь, – стал уговаривать он меня с новой силой.
Я ничего не ответила. Мне даже думать в эту минуту не хотелось о том, что будет завтра. Наконец Флориано уснул рядом со мной. Я смотрела на него, купающегося в лунном свете, который широкими потоками лился в окно. Потом нежно прошлась пальцами по его щеке.
– Спасибо тебе, – прошептала я. – Спасибо.
48
К превеликому моему изумлению, несмотря на то что последние четырнадцать лет я ни с кем не делила свою кровать, спала я в эту ночь как убитая. Даже не пошевелилась, пока кто-то осторожно не тронул меня за плечо. Открыла глаза и увидела перед собой Флориано. Он уже стоял одетый.
– Я принес тебе кофе. – Он жестом показал на кружку, которую пристроил на прикроватной тумбочке рядом со мной.
– Спасибо, – отозвалась я сонным голосом. – А который сейчас час?
– Половина девятого, Майя. И мне пора в аэропорт. Через три часа мой рейс на Париж.
– А мне надо бежать в гостиницу, успеть переодеться. – Я кубарем скатилась с кровати. – Ровно в десять мне уже нужно быть в монастыре.
Флориано положил руку мне на плечо, приостановив на мгновенье.
– Послушай, Майя, я понятия не имею, каковы твои дальнейшие планы после встречи с сеньорой Беатрис, но хочу повторить еще раз все то, что говорил минувшей ночью. Прилетай в Париж, дорогая. Я буду счастлив. Обещаешь подумать над моим предложением?
– Да, обещаю, – клятвенно заверила я его.
– Хорошо. – Флориано слегка почесал переносицу. По его устам скользнула задумчивая улыбка. – Не хочу никаких преувеличений и ложных ассоциаций, но у меня такое чувство, что тени Изабеллы и Лорена сейчас незримо витают рядом с нами, словно участвуют в нашем с тобой разговоре. Остается лишь надеяться, что у нашего романа будет более счастливая развязка. – Он протянул руку к моему лицу и бережно отбросил со лба прядь волос, а потом наклонился и нежно поцеловал в это место. – До скорого, – проговорил он на французском. – Удачного тебе дня. А сейчас мне действительно пора.
– И тебе счастливого пути, – ответила я, наблюдая за тем, как он направляется к входным дверям.
– Спасибо. Когда будешь уходить, просто захлопни за собой дверь. Петра вернется через пару дней. До свидания, дорогая.
Несколько секунд спустя хлопнула входная дверь. Я тоже быстро оделась и почти бегом устремилась по улицам Ипанемы к себе в гостиницу. С высоко поднятой головой подошла к стойке администратора и затребовала ключ от своего номера, проигнорировав удивленное выражение на лице администраторши, которая, окинув меня взглядом, сразу же отметила мой расхристанный вид. Ну и плевать! Я попросила ее предупредить Педро, чтобы тот был наготове и через двадцать минут отвез меня в монастырь.
Оказавшись у себя в номере, я на скорую руку ополоснулась под душем, хотя какая-то часть моего «я» отчаянно сопротивлялась тому, чтобы окончательно уничтожать запах Флориано на своем теле. Потом торопливо напялила на себя одежки, более приличествующие случаю, и уже через пятнадцать минут снова спустилась вниз. Увидела через окно вестибюля, что Педро уже ждет меня. Я заторопилась к машине. Педро встретил меня улыбкой.
– Как поживаете, сеньорита Деплеси? Не видел вас несколько дней. Мы сейчас в монастырскую больницу, да?
– Да, – подтвердила я правильность маршрута. Машина тронулась с места, а я впервые наконец сосредоточилась на предстоящей встрече, приводя в порядок свои хаотичные мысли.
Яра, заметно нервничая, уже поджидала нас снаружи. Но вот машина остановилась. Я вышла из нее.
– Доброе утро, сеньорита Майя. Спасибо, что приехали.
– Спасибо вам, что устроили мне эту встречу.
– Если честно, моей заслуги в том нет. Сеньора Беатрис сама, безо всяких подсказок с моей стороны, попросила связаться с вами. Она прекрасно понимает, что время ее уже на исходе. Вы готовы? – Я заметила сочувствие в глазах Яры.
Я кивнула, и она повела меня широкими полутемными коридорами в то крыло здания, где располагалась больница. Широко распахнула двойные двери, и мы переступили порог. В нос ударила смесь дезинфицирующих средств с каким-то еще непонятным, но устойчивым запахом, который присутствует во всех лечебных учреждениях.
– Сеньора Беатрис находится здесь. – Яра указала на дверь в конце коридора. – Пойду, взгляну, готова ли она к встрече.
Я присела на скамью, стоявшую у стены. Что бы ни собиралась сейчас сообщить мне сеньора Беатрис, думала я, это меня не сильно заденет. И уж точно не сломит. Прошлое есть прошлое, а я со вчерашнего дня начала наконец задумываться и о собственном будущем.
Но вот отворилась дверь, ведущая в комнату Беатрис, и Яра жестом пригласила меня войти.
– Сеньора Беатрис очень возбуждена сегодня. Она попросила сестру не давать ей обезболивающих, пока она не поговорит с вами. Хочет, чтобы ум ее оставался ясным. В вашем распоряжении где-то час, потом боль может стать слишком нестерпимой.
Яра ввела меня в комнату, большую, светлую, наполненную чистым воздухом, с красивым видом на горы и на море. Кровать Беатрис была типичной койкой больничного образца. А вот все остальное убранство комнаты напоминало обычную спальню.
– Доброе утро, Майя.
Сеньора Беатрис сидела в кресле возле окна. Она приветствовала меня с неожиданной теплотой.
– Спасибо, что пришли. Пожалуйста, присаживайтесь. – Она знаком указала мне на деревянный стул напротив кресла. – Яра, оставь нас пока одних.
– Слушаюсь, сеньора. Если вам что-нибудь вдруг понадобится, нажмите на кнопку. – Яра вышла из комнаты.
Пока хозяйка и служанка обменивались короткими репликами, у меня появилась возможность разглядеть свою собеседницу получше. После всего того, что Яра рассказала мне о сеньоре Беатрис, я вдруг увидела ее в совершенно новом свете. Конечно, чисто внешне она мало походила на Изабеллу, свою мать. Более светлые, европейские черты лица, вне всякого сомнения, делали ее похожей на отца. Впервые я обратила внимание и на ее зеленые глаза, по-прежнему живые и кажущиеся такими огромными на изможденном, исхудалом лице.
– Во-первых, Майя, хочу попросить у вас прощения. Увидев вас впервые, похожую как две капли воды на мою мать, я испытала самый настоящий шок. Конечно, эта цепочка с кулоном, которая была у вас тогда на шее… Я, как и Яра, сразу же узнала ее. Это украшение мне оставила моя мать, а я, в свою очередь, подарила его дочери на восемнадцатилетие. – Внезапно глаза старой женщины затуманились, то ли от приступа боли, то ли от переизбытка чувств. Трудно было определить на глаз. – Прости меня, Майя, но мне потребовалось некоторое время, чтобы решить, как наилучшим образом отреагировать на твое неожиданное появление, так близко совпавшее по времени с моим… уходом.