Обе понимающе закивали головами, глянув на меня и на письмо в моей руке.
– Тогда до встречи, милая. Ждем тебя, – сказала Марина.
У себя в Павильоне я трясущимися пальцами вскрыла конверт и вытащила оттуда немного влажноватый листок бумаги, явно вырванный впопыхах из записной книжки.
С борта катера
Женевское озеро
13 июля 2007 года
Мон амур Майя,
Обращаюсь к тебе на своем скверном французском. И хотя я не смогу достичь на этом языке тех поэтических вершин, которыми изобилуют письма Лорена Бройли к Изабелле, знай, что чувства мои к тебе, невзирая на слова, точно такие же. (Отдельно прошу прощения за плохой почерк, качка на воде, хоть и не очень большая, но все же есть.) Шерри, я вполне понимаю, почему сегодня утром ты была сама не своя. Мне хотелось успокоить тебя как-то, но ты, наверное, все еще не вполне доверяешь мне, и от этого в твоей душе царит такая сумятица. А потому я уже в письменной форме повторяю еще раз: я люблю тебя. Мы провели вместе не так много времени, но ведь наша история еще только начинается. Если бы ты не убежала от меня сегодня утром, якобы по делам, я бы обязательно сказал тебе, что больше всего на свете хочу, чтобы ты приехала ко мне в Рио и осталась вместе со мной. И мы бы вместе наслаждались поеданием фасолевого рагу, запивая его вином, которое «невозможно пить», а потом танцевали бы самбу до самого утра. И так каждую ночь, до конца наших дней. Понимаю, я прошу слишком многого. Тебе ведь не так-то просто расстаться со своей привычной жизнью в Женеве и переехать ко мне. Но у меня, как и у Изабеллы, есть ребенок, о котором я обязан думать. А Валентине очень нужна полноценная семья. И чтобы кто-то из близких постоянно был рядом с ней. Во всяком случае, сейчас.
Подумай хорошенько над моим предложением. Ведь тебе предстоит принять непростое решение. Но, пожалуйста, буду очень тебе признателен, если ты как можно скорее вытащишь меня из моего нынешнего состояния меланхолии и удрученности. Мне не терпится дождаться твоего ответа, но потерплю, с учетом всех складывающихся обстоятельств.
Я также кладу в конверт твой мыльный камешек. Мой приятель из музея все же сумел расшифровать ту надпись, которую сделала Изабелла на память Лорену. Вот она.
Любовь не знает расстояний,
Для нее не существует континентов,
Ибо ее взор всегда устремлен к звездам.
Говорю «до свидания» в надежде услышать тебя в скором времени.
Алли
Июль 2007 года
Новолуние
12; 04; 53
51
Мы с Мариной долго махали руками и посылали воздушные поцелуи, наблюдая за тем, как Майя уплывает от нас на катере. В двух чемоданах, забитых под самую завязку, она увозила с собой самые дорогие ее сердцу сокровища. И, само собой, триста пакетиков растворимого чая «Английский завтрак». По ее словам, в Рио она такого не нашла. Хотя она и заверила нас, что вскоре вернется, мы с Мариной обе отлично понимали, что едва ли такое случится в обозримом будущем. А потому были взволнованны и растроганны до слез при виде моей старшей сестры, уплывающей от нас, чтобы начать новую жизнь. Еще немного, и Майя исчезла из виду.
– Я так рада за нее, – промолвила Марина, украдкой смахивая слезы с глаз, когда мы уже возвращались домой. – Флориано – чудесный человек, такой милый. Красавец к тому же. По словам Майи, и его маленькая дочка тоже очень красивая.
– Повезло Майе! – отозвалась я. – Сразу получит готовую семью. Быть может, этот ребенок хоть как-то компенсирует ей ту утрату, которую она понесла когда-то.
Марина бросила на меня выразительный взгляд.
– Майя рассказала тебе?
– Да, вчера. Честно говоря, я была шокирована. И даже не столько тем, что тогда случилось, сколько ее колоссальной выдержкой. Надо же! Столько лет держать все это в себе. Между прочим, – добавила я тоном завзятой эгоистки, – меня немного задело и даже обидело, что она не захотела довериться мне и поделиться своей тайной. Но ты-то уж наверняка все знала? – спросила я у Ма, проходя вслед за ней на кухню.
– Да, милая, знала. Именно я и помогала ей тогда. В любом случае что сделано, то сделано. А Майя, слава богу, наконец снова обрела желание жить. А ведь признаться честно, – Марина включила плиту и поставила чайник на огонь, – я порой думала, что она никогда не оправится от своей душевной травмы.
– Мы все переживали за нее, хотя и не знали причин. Я помню, какой жизнерадостной она была в юности. Можно сказать, вся светилась от счастья. А потом переменилась буквально за одну ночь. Помню, я поехала в Париж навестить ее, когда она снова приступила к своим занятиям на третьем курсе Сорбонны. Она показалась мне тогда такой тихой… и замкнутой. Вся ушла в себя. – Я вздохнула. – Помню, я проскучала всю неделю. Майя никуда не хотела ходить со мной. А я ведь впервые оказалась в Париже, и мне в ту пору было всего лишь шестнадцать. Сейчас-то я понимаю, чем именно было вызвано ее такое странное поведение. Но тогда… Ты же знаешь, в ранней юности я обожала Майю, можно сказать, она была моим идолом. Вот почему меня так сильно расстроило то, что она так и не посчитала возможным открыться мне и все рассказать.
– Думаю, она обошлась так не только с тобой. Она спряталась в свою скорлупу от всех нас, – попыталась утешить меня Марина. – Если кто и сумеет снова вернуть ее к жизни, научит доверять людям, так это тот молодой человек, с которым она познакомилась в Рио. Что будешь? Чай или что-то попрохладнее?
– Спасибо, достаточно просто стакана воды. По правде говоря, Марина, мне кажется, что ты сама не на шутку влюбилась в этого Флориано! – пошутила я, принимая из рук Марины стакан с водой.
– Он действительно очень красивый, – бесхитростно призналась Марина.
– Тогда я просто сгораю от нетерпения побыстрее познакомиться с ним. Но вот Майя уехала. Чем сама станешь заниматься?
– О, за меня можешь не волноваться. У меня тут куча дел. Скучать без работы точно не буду. Просто чудо какое-то, что вы, девочки, вдруг так зачастили сюда, в свой родной дом. И просто так, безо всякого предупреждения. – Марина глянула на меня с улыбкой. – Между прочим, на прошлой неделе меня навещала Стар.
– Правда? Одна? Без Сиси?
– Одна, – коротко ответила Марина, как всегда, тактично уклонившись от дальнейших комментариев. – Для меня всегда счастье, когда кто-то из вас приезжает сюда, в Атлантис.
– Но без папы здесь все стало другим, – неожиданно сказала я.
– Конечно, – охотно согласилась со мной Марина. – Хотя, с другой стороны, ты только представь себе, как бы он сейчас гордился тобой, зная, что тебя ждет в ближайшем будущем. Ты же знаешь, как он сам обожал парусный спорт.
– Все так, – грустно улыбнулась я. – Но, возвращаясь к прежней теме, ты же знаешь, что отцом ребенка Майи был Зед, сын Крига Эсзу?
– Знаю. Пойду, попрошу Клавдию приготовить нам ужин к семи вечера, – резко перевела она разговор на другое. – Ведь ты же завтра уезжаешь с самого утра?
– Да. А я тем временем проверю свою электронную почту. Можно я воспользуюсь папиным кабинетом?
– Конечно, можно. Запомни, Алли, отныне весь этот дом принадлежит тебе и твоим сестрам, – ответила Марина, терпеливо втолковывая мне эту непреложную истину.
Я поднялась к себе в спальню, взяла ноутбук, снова спустилась вниз и направилась в кабинет отца. Впервые в жизни уселась за его письменный стол, осторожно пристроившись на его рабочем кресле. Потом включила компьютер и стала ждать, пока он загрузится, вперив взор в пустой экран. Лениво скользнула взглядом по нагромождению предметов, которые папа хранил на своих полках.
Компьютер сообщил мне, что, не успев открыться, уже отключается, чтобы осуществить перезагрузку. Я встала с кресла и подошла к папиному проигрывателю CD-дисков. Все мы уже давно уговаривали его отказаться от этого старья и перейти на айпад, но отец, несмотря на то что его кабинет был забит новейшими компьютерными системами и самым сложным электронным оборудованием, упорно твердил нам в ответ, что он уже слишком стар, чтобы гоняться за новинками, и предпочитает «видеть» ту музыку, которую хочет прослушать. Я включила проигрыватель. Интересно, какую музыку слушал Па Солт в последний раз? Комната сразу же заполнилась начальными аккордами пьесы Эдварда Грига «Утреннее настроение» из его сюиты «Пер Гюнт».
Я замерла на месте, охваченная внезапной волной воспоминаний. Это была любимая мелодия папы, и он часто просил меня наиграть ему вступительные аккорды на флейте. Эта музыкальная тема, в сущности, стала лейтмотивом моего детства. Она напомнила мне те счастливые мгновения, когда мы с отцом рано утром, еще на восходе солнца, уходили под парусом в плавание по озеру, и отец терпеливо учил меня, как надо правильно обращаться с парусом.
Как же мне его не хватает. Как я тоскую о нем.
И еще об одном человеке.
Музыка лилась из скрытых динамиков, величественные, прекрасные звуки наполнили все свободное пространство вокруг меня. Поддаваясь внезапному порыву, я схватила трубку телефона, стоявшего на письменном столе, чтобы позвонить.
Приложив трубку к уху, стала набирать номер и тут же поняла, что на линии есть кто-то еще. Знакомый голос, привычные с детских лет интонации заставили меня вздрогнуть.
– Алло! – крикнула я в трубку и тут же отключила проигрыватель, чтобы окончательно убедиться в том, что это был его голос.
Но вместо голоса я услышала в трубке лишь длинные гудки и поняла, что он ушел.
Примечание автора
Роман «Семь сестер» в своей основе опирается на ту мифологию, которая сложилась вокруг хорошо известного созвездия Плеяд, его называют еще Семь Сестер, оно расположено в непосредственной близости от пояса Ориона. Во всех древних культурах, начиная от народа майя, древних греков и кончая аборигенами Австралии, обязательно упоминаются Семь Сестер, они встречаются во многих памятниках письменности, на наскальных надписях и в стихах. Тысячи лет тому назад мореплаватели ориентировались по этим звездам, отправляясь в очередное плавание. И даже известная марка японских автомобилей «Субару» тоже названа в честь