рсницей для своей юной хозяйки. А Изабелла, в свою очередь, желая как-то наградить и поощрить подружку за преданность, взялась обучать Лоен грамоте. Долгими, душными летними вечерами они занимались на фазенде чтением и письмом.
Что ж, со вздохом подумала Изабелла и отхлебнула из своей чашки кофе, будет хоть кому писать письма.
– Вы уже позавтракали, сеньорита? – спросила у нее Габриела, появившись в столовой и отвлекая Изабеллу от невеселых мыслей. Она бросила на молодую хозяйку сочувственный взгляд, из чего следовало, что Габриела была уже в курсе ближайших планов Карлы.
Изабелла глянула на низкий сервант у стены, заставленный вазами со свежими плодами манго, фиги, абрикоса, корзинкой, наполненной свежайшим хлебом. Всей этой провизией, мелькнуло у Изабеллы, можно при желании накормить целую улицу. А здесь всего лишь три человека.
– Да, можешь убирать со стола. Мне жаль, Габриела, что у тебя прибавится работы после отъезда Лоен, – добавила она.
Габриела лишь пожала плечами со стоическим выражением лица.
– Знаю, моя дочь тоже расстроится, что не сможет в день вашего рождения быть рядом с вами и помочь со всеми приготовлениями. Но мы как-нибудь управимся и без нее.
Габриела стала собирать посуду, а Изабелла взяла в руки газету, лежавшую на столе, и раскрыла ее. На первой полосе красовалась большая фотография Берты Лутц, ярой феминистки и защитницы прав женщин. Она вместе со своими сторонниками пикетировала здание городской ратуши. Сеньора Лутц начала свою борьбу за равноправие женщин в Бразилии шесть лет тому назад. Ее главное требование – предоставить равные избирательные права как мужчинам, так и женщинам. Изабелла с живым интересом наблюдала за ее усилиями. Ей даже стало казаться, что для бразильских женщин очень скоро наступят новые времена. Что же до нее самой, то она по-прежнему оставалась дочерью своего отца, человека, напрочь увязнувшего в прошлом и свято верящего в то, что главное для женщины – это удачно выйти замуж и тем самым упрочить свой социальный статус, а потом, в положенный срок, произвести на свет здоровое потомство.
После переезда в Рио Антонио и вовсе сделал из своей драгоценной доченьки настоящую пленницу. Ей даже не позволялось выйти за пределы дома без сопровождения компаньонки в лице взрослой женщины. Отец, кажется, даже не понимал того, что другие девушки ее возраста, с которыми у нее была возможность познакомиться на всяких официальных чайных церемониях и которые, поскольку они числились в подругах у сеньоры Сантос, считались вполне благонадежными и из приличных семей, вели себя в духе времени, а не вопреки ему. Они, как и их родные, шагали в ногу со всеми нововведениями двадцатого века.
Взять, к примеру, ее подругу Марию Элизу да Силва Коста. Происходит из старинного аристократического португальского рода. Однако ее родные вовсе не порхают, как наивно полагает отец, по великосветским гостиным Рио, перемещаясь с одной вечеринки или раута на другое светское мероприятие. Пышный королевский двор со всеми его условностями, куда всеми фибрами души рвался Антонио, мечтая стать его частью, уже давно канул в Лету. А сама старая португальская аристократия выбивается из последних сил, чтобы не раствориться и не исчезнуть окончательно в стремительно меняющемся мире.
Мария Элиза – одна из немногих девушек, с которой у Изабеллы есть что-то общее. Между прочим, отец Марии, Эйтор, зарабатывает на жизнь как признанный и востребованный в обществе архитектор. Именно он стал победителем конкурса и выиграл право на сооружение монумента Христа Искупителя, который планируют воздвигнуть на горе Корковадо, той самой, что взметнулась ввысь прямо за их домом. Семейство да Силва обитает в Ботафого, и, когда глава семейства посещает Корковадо для того, чтобы провести наверху нужные обмеры для будущего памятника, дочь всегда сопровождает его до Космо Вело, пользуясь возможностью навестить Изабеллу, а дальше отец отправляется трамваем на горный склон. Вот и сегодня подруга должна наведаться во второй половине дня.
– Сеньорита, вам еще что-нибудь подать? – спросила Габриела, уже стоя в дверях с тяжелым подносом в руках.
– Нет, спасибо, Габриела. Ничего не надо. Можешь быть свободна.
Служанка ушла, а через пару минут Изабелла тоже поднялась из-за стола и вышла из столовой.
– Ты, наверное, очень волнуешься накануне своего торжества? – спросила у нее Мария Элиза, когда они уселись вдвоем в тени густой тропической растительности, которая так и норовила проникнуть в их ухоженный сад извне. Наступление интервентов сдерживали крепкие руки небольшой армии садовников, следящих за цветниками и розариями вокруг дома. Здесь все содержалось в образцовом порядке. Но уже прямо за оградой по всему периметру участка начинались самые настоящие джунгли, которые сплошным массивом поднимались все выше и выше до самой вершины Корковадо.
– Если честно, то жду не дождусь, когда все это закончится, – призналась подруге Изабелла.
– А я вот, напротив, жду этот вечер с нетерпением, – улыбнулась в ответ Мария Элиза. – Среди гостей должен быть и Александро Медейрос, я от него просто без ума. Буду на седьмом небе от счастья, если он вдруг пригласит меня на танец. – Она отхлебнула из стакана со свежевыжатым соком апельсина. – А тебе уже кто-нибудь приглянулся из молодых людей? – Мария Элиза бросила на Изабеллу выжидательный взгляд.
– Нет. К тому же я точно знаю, что папа захочет выдать меня замуж за того, кого он выберет сам.
– О боже! Какой же он ретроград! Знаешь, мне просто повезло с отцом. Он ведь придерживается самых современных взглядов, хотя и витает все время в облаках со своим Христом. Что я тебе сейчас скажу! – Мария Элиза понизила голос и перешла на шепот: – Вообще-то мой папа – атеист. И вот представь себе, занимается сейчас возведением самой большой статуи Христа Искупителя во всем мире.
– Может, под влиянием этого проекта его взгляды изменятся? – предположила Изабелла.
– Вчера вечером я случайно подслушала их разговор с мамой. Отец сказал, что собирается в Европу, чтобы поискать там скульптора, которому можно будет сделать заказ на саму статую. Предполагается, что поездка будет долгой, и поэтому папа намеревается взять с собой в это путешествие всех нас. Представляешь, Изабелла? Мы своими глазами увидим все выдающиеся памятники Флоренции, Рима и, само собой, Парижа. Правда здорово?
Мария Элиза весело наморщила свой носик, покрытый веснушками, в предвкушении всего того, что ждет ее в Европе.
– Ах, Европа! – воскликнула Изабелла, поворачиваясь лицом к подруге. – Знаешь, я почти готова возненавидеть тебя за это. Ведь увидеть Старый Свет – это мечта всей моей жизни. Особенно Флоренцию, откуда моя семья родом.
– А почему бы тебе не отправиться вместе с нами, если такая поездка состоится? Хотя бы на какое-то время… И мне будет веселее. А так для общения только два младших брата рядом. Что скажешь?
Глаза Марии Элизы вспыхнули от радостного возбуждения.
– Скажу, что идея просто замечательная. Но папа наверняка ответит мне отказом, – ответила подруге Изабелла. – Если он не позволяет мне даже по улице ходить одной, то как же он пустит меня одну в Европу, через океан? К тому же я нужна ему здесь, в Рио. Он хочет как можно быстрее выдать меня замуж.
Изабелла машинально раздавила туфелькой муравья, случайно заползшего под подошву.
На подъездной дороге к дому послышался шум подъезжающей машины. Отец Марии Элизы приехал, чтобы забрать дочь.
Мария Элиза быстро подхватилась с места и горячо обняла подругу.
– До встречи на твоем балу, Изабелла. До четверга!
– До встречи.
– Адью, моя дорогая! – пропела Мария Элиза, быстро удаляясь по садовой дорожке в сторону машины. – И не беспокойся! Я обязательно что-нибудь придумаю, вот увидишь!
Мария Элиза убежала, а Изабелла осталась сидеть на лавочке, размышляя о том, как было бы здорово увидеть собственными глазами Дуомо, главный кафедральный собор Флоренции, и знаменитый фонтан Нептуна. Больше всего из тех уроков, которые организовала для нее сеньора Сантос, она любила занятия по истории искусства. Для обучения основам живописи был даже специально приглашен профессиональный художник. Он научил Изабеллу рисованию, умению обращаться с красками. Те часы, которые она проводила в его просторной, наполненной воздухом студии при Национальной академии живописи, пожалуй, были самым счастливым ее времяпрепровождением с тех самых пор, как они переехали в Рио.
Художник занимался также и лепкой, был скульптором. Он позволил и Изабелле поработать руками, разминая ком красной глины. Она до сих пор ощущает на своих пальцах слегка влажную мягкость и эластичность этого материала, податливость, с которой глина готова принять любую форму.
– Да у вас самый настоящий талант, – одобрительно кивнул головой наставник, когда она показала ему весьма далекую от оригинала фигурку Венеры Милосской. Насколько искренними были его слова, Изабелла не задумывалась. Ей просто нравилась сама атмосфера, царящая в студии, и, когда в конце концов уроки по живописи подошли к концу, она очень скучала по этим своим еженедельным посещениям мастерской художника.
С террасы ее окликнула Лоен. Сообщила, что приехала мадам Дюшан, чтобы провести последнюю примерку бального платья.
Пришлось отложить на время мечты о Европе и обо всех тех культурных богатствах, которые там имеются. Пусть пока эти мечты уносятся в джунгли. Изабелла поднялась со скамейки и направилась к дому.
14
Проснувшись поутру в день своего восемнадцатилетия, Изабелла увидела, глянув в окно, что все небо затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, а где-то вдали даже слышались первые раскаты грома. Все предвещало грозу, и не просто грозу, но сильнейшую непогоду. Небо то и дело озарялось молниями, пронзающими своими стрелами весь небосвод от края и до края. Значит, ждать ливня осталось совсем недолго. Он хлынет, как всегда, неожиданно на головы горожан и промочит насквозь тех несчастных, кого застигнет врасплох прямо на улице.