почему плачу.
Выплакавшись всласть, я заснула и проснулась, почти успокоившись. Был уже пятый час вечера, и я снова отправилась на пляж, искупалась в бодрящих волнах Атлантики. Возвращаясь назад в отель, я вспомнила про Флориано и про то, что у него сегодня день рождения. Он проявил столько участия ко мне. Так почему бы мне не ответить ему признательностью? Заглянуть на ужин, прихватив с собой бутылку хорошего вина в качестве презента.
Моясь под душем, я представила себе, как шестилетняя Валентина готовит праздничный ужин для отца по случаю дня его рождения. Думать об этом без слез было невозможно. После смерти жены Флориано растит дочь практически в одиночку, хотя при желании мог бы отдать Валентину на воспитание ее дедушке и бабушке.
Я хорошо понимала, что именно расстроило меня в прошлый раз, когда я впервые увидела отца и дочь вместе. Их взаимная любовь и привязанность друг к другу сразу же бросались в глаза. А тут еще откровенные, бьющие прямо в цель, комментарии Флориано по поводу моей жизни, которые он обронил по пути в монастырь, они тоже вывели меня из себя.
«Майя, тебе уже давно пора научиться преодолевать себя», – стала я увещевать саму себя, стараясь проявить твердость духа. Пора научиться смотреть на мир шире. Ведь как-никак, а все то, что происходит со мной в последнее время, наглядно свидетельствует о том (и я это хорошо понимаю), что та скорлупа, в которой я жила все последние годы, медленно, но необратимо покрывается трещинами. Наружу выходит мое настоящее «я», ранимое и беззащитное. Вот и надо начинать справляться и с этим тоже.
Я оделась, взяла свой мобильник, к которому не прикасалась все последние три дня, и прослушала поступившие сообщения. Наверняка Ма уже сообщила Тигги и Алли о моем внезапном отъезде, и вот сейчас обе умоляют меня перезвонить им и хотя бы сказать, где именно я торчу в эту самую минуту. Что ж, я им обязательно перезвоню, но только завтра, после встречи с Ярой. Быть может, после разговора с нею у меня появятся все основания точно определить для себя, а потом сказать и им, на каком свете я все же нахожусь.
А пока я ограничилась коротенькими эсэмэсками. Дескать, со мной все в порядке, а вскоре я поделюсь с ними своими последними новостями. После чего еще раз обдумала принятое ранее решение и, выйдя из отеля, направилась в глубь Ипанемы в поисках какого-нибудь подходящего супермаркета. Нашла, купила две бутылки самого лучшего красного вина из того ассортимента, что у них имелся, и коробку шоколадных конфет для Валентины. Вокруг толпился народ. Площадь напротив супермаркета тоже кишела людьми, скорее всего, обитателями близлежащих жилых кварталов, которых манили к себе огни ночного торгового центра. Кое-как я пробралась сквозь толпу и вышла на улицу, на которой жил Флориано.
Поднявшись на крыльцо уже знакомого мне дома, я увидела, что на входной двери вместо домофона пять звонков. Нажала на первый из них, никакого ответа. Потом на второй, на третий… И наконец на последний. Тоже молчание. Я уже приготовилась развернуться и направиться назад, в гостиницу, когда вдруг услышала, как кто-то громко окликает меня сверху:
– Привет, Майя! Нажмите самый верхний звонок, и я вам открою.
– Хорошо, – ответила я и через минуту уже стояла у распахнутой двери квартиры Флориано.
– Мы тут, на кухне, – прокричал он откуда-то из глубины квартиры, когда я переступила порог. – Поднимайтесь наверх, на террасу. Я поднимусь следом.
Я стала подниматься по лестнице, остро чувствуя запах чего-то горелого. Этим запахом уже успели пропахнуть все комнаты внизу. Подошла к краю террасы и стала любоваться последними всполохами заката. Солнце медленно садилось за склон горы, на котором примостилась фавела. Наконец появился растрепанный Флориано. Он даже вспотел немного.
– Прошу простить меня, – торопливо начал объяснять он. – Но Валентина категорически отказалась от помощи. Днем Петра помогла ей отварить макароны. Оставалось лишь заправить их и угостить меня ужином. Но, к сожалению, она включила газ на полную мощь, и все пригорело. Увы-увы! Вот такой пригорелый праздничный ужин у нас с ней получился. Сейчас она на кухне, раскладывает остатки того, что съедобно, по тарелкам, а меня попросила узнать, не хотите ли и вы отведать нашу пасту. Лично я постараюсь прожевать хотя бы пару ложек приготовленного угощения.
– Ну, если вы уверены, что хватит на всех, то я не против присоединиться.
– О, не волнуйтесь. Хватит на всех, и с лихвой, – заверил меня Флориано. И тут заметил вино и конфеты.
– Это мой скромный презент по случаю вашего дня рождения и в знак благодарности за ту помощь, которую вы мне оказали.
– Благодарю вас, Майя. Очень любезно с вашей стороны. Пойду, принесу еще один бокал, а заодно и посмотрю, как там наш повар справляется. Сообщу, что у нас за ужином гость. Присаживайтесь, пожалуйста.
Флориано указал на стол, застланный белоснежной кружевной скатертью и красиво сервированный на двоих. В центре стола, на самом видном месте красовалась самодельная поздравительная открытка, на которой был нарисован человечек с ногами и руками-палочками, а вверху надпись: «С днем рождения, папочка!»
Флориано вернулся с подносом в руках, на котором стоял еще один бокал, приборы для меня и две тарелки с пастой.
– Валентина велела, чтобы мы приступали к трапезе, – сообщил он, выставляя все на стол, и стал открывать бутылку с вином, принесенную мной.
– Спасибо, – поблагодарила я его, когда он придвинул к столу третий стул. – Надеюсь, я не сильно вас побеспокоила. И Валентина не будет против, если я тоже полакомлюсь тем, что она приготовила на праздничный ужин для своего отца.
– О, совсем наоборот. Она на седьмом небе от счастья. Хотя вынужден предупредить. Дочка упорно называет вас моей «девушкой». Не обращайте на это внимания. Ребенок изо всех сил старается устроить личную жизнь своего драгоценного папочки. Ваше здоровье! – Флориано поднял свой бокал и чокнулся со мной.
– И ваше здоровье! Еще раз поздравляю с днем рождения и желаю всего наилучшего, – сказала я.
Но вот в дверях появилась Валентина с еще одной тарелкой пасты. Она стеснительно поставила тарелку передо мной.
– Здравствуйте. Папа сказал, что вас зовут Майя. Красивое имя. Вы и сама красивая. Правда, папа? – обратилась она к отцу, усаживаясь за стол между нами.
– Правда, доченька. Майя действительно очень красивая, – галантно подтвердил Флориано. – И паста выглядит очень аппетитно. Спасибо, моя голубка.
– Папочка, не притворяйся, пожалуйста. Мы же с тобой знаем, что она у меня подгорела. Думаю, вкус у нее ужасный. А потому я совсем не обижусь, если вы отправите свои порции в мусорное ведро. Будем лучше есть шоколадные конфеты, – рассудительно сказала Валентина, разглядывая коробку с конфетами, которую я принесла для нее. – Я еще пока не совсем хороший повар, это правда. – Девчушка стрельнула в меня своими темными глазенками. – Вы замужем? – спросила она у меня, когда мы с Флориано поднесли свои вилки к тарелкам и стали нерешительно ковыряться в пасте.
– Нет, не замужем, Валентина, – ответила я, с трудом сдерживая улыбку. Прямолинейность девочки забавляла.
– А приятель у вас есть? – продолжила она свой допрос.
– На данный момент – нет.
– Тогда папа вполне может стать вашим приятелем, как думаете? – предложила она с надеждой в голосе и положила в рот немного макарон. Пожевала несколько секунд и выплюнула все на тарелку.
– Валентина! Так нельзя делать за столом! Безобразие! – принялся стыдить дочь Флориано.
– И то, что у меня тут, тоже безобразие, – немедленно нашлась Валентина, указывая на свою тарелку.
– А по мне, так очень даже неплохо. Я вообще люблю пищу, приготовленную на открытом огне, типа барбекю. – Я весело подмигнула девочке.
– Мне очень жаль, что все так получилось. Честное слово. Можете не есть это, вы оба. Но, кажется, пудинг получился то, что надо. А почему вы приехали в Рио, Майя? – на одном дыхании перескочила на другую тему Валентина. – Вы помогаете папе в его работе?
– Да. Я перевела книгу твоего папы на французский язык.
– По вашей речи не скажешь, что вы француженка. Да и выглядите вы как самая настоящая бразильянка. Правда, папа?
– Правда, милая, – снова согласился с ней Флориано.
– Вы живете в Париже? – последовал очередной вопрос.
– Нет, я живу в Швейцарии, на берегу огромного озера.
Валентина задумчиво подперла ладошками свой подбородок.
– А я вот дальше Бразилии нигде не была. Расскажите мне о том месте, где вы живете.
Я постаралась во всех подробностях живописать для нее все красоты Швейцарии. А когда я упомянула о том, какие снегопады случаются у нас зимой, то увидела, что в глазах девочки вспыхнул самый неподдельный интерес.
– Я еще никогда не видела снега, только на картинках. А можно я когда-нибудь приеду к вам в гости и тоже буду лепить снежных ангелочков, как это делали вы, когда были маленькой девочкой?
– Валентина, невежливо вот так напрашиваться к кому-то в гости, – тут же одернул ее отец и, кивнув на тарелки с недоеденной пастой, добавил: – По-моему, нам следует убрать со стола.
– Да, папочка, но ты не беспокойся. Я сама все уберу. А ты продолжай беседовать со своей подругой.
Она весело подмигнула нам обоим и, составив наши три тарелки на поднос, помчалась вниз по лестнице, отчаянно тарахтя посудой.
– Простите ее, ради бога, – сказал Флориано, поднимаясь из-за стола. Он подошел к краю террасы и закурил. – Но она у нас не по годам развита. Может быть, потому что растет в семье единственным ребенком.
– Вам нет нужды извиняться передо мной за свою дочь. Она задает вопросы, потому что растет смышленой девочкой и ее интересует все вокруг. К тому же совсем не обязательно быть единственным ребенком, чтобы вырасти такой любознательной. У нас в семье шестеро сестер, и самая младшая из нас даст фору по этой части всем остальным. Ваша Валентина – просто прелестный ребенок.