Мне было семнадцать, я сам уже получил достаточный опыт в этой сфере с хорошенькими селянками, хотя мама и была против. Отец был волевым, привлекательным мужчиной и нередко оставлял Драгаард по делам. Иногда он мог отсутствовать по месяцу. Сложно предположить, что у него не было любовницы.
Эта мысль оказалась свежей и неожиданной и так заняла меня, что какое-то время я размышлял о том, как найти этого неучтённого родственника.
Если я прав, то что надеется найти Ларс? Какие-то доказательства, следы связи, которые оставил отец? Что это вообще может быть?
Эмилию, видимо, этот вопрос тоже волновал.
Может, эта почти открытая переписка с Броквистом должна была спровоцировать меня на какие-то действия, которые могли подсказать место поиска? Но я даже не знал, что в природе существует то, что можно искать!
…Но Эмилии-то это неизвестно!
Хотя ей и о том, что я в курсе переписки с Ларсом, неизвестно.
Я попытался взять себя в руки. Вдруг я себя накрутил, а её просто интересует, не завёл ли я на стороне старших детишек, и она опасается, что они могут стать препятствием в наследовании для её ребёнка?
А лучше – трёх.
Я успокоился и вернулся к письму.
«Мне очень нравится читать в библиотеке. Духи ваших предков, как мне кажется, хранят эти книги, отчего здесь чудится совершенно особая атмосфера». Они, возможно, и хранят. Но смотрят на вторжение девушки в мужскую обитель с откровенным осуждением.
«Ой, я же не сказала главное! Мы, женщины, такие забывчивые и неблагодарные!» Зато искренние и самокритичные. «Утром доставили ваши подарки – наряды для дома». Вообще-то не только для дома, если нарочный ничего по дороге не потерял. «Они восхитительны! У вас потрясающий вкус!» Что правда, то правда. «Сели превосходно! Впрочем, чего ещё можно ожидать от салона ми Бьорк? Я чрезвычайно польщена таким вниманием и ценю это». Мне кажется, что по части «неблагодарных» Эмили несколько преувеличила. Я плавился от слов признательности и восхищения, как свечной воск от огня.
«Я сразу надела обновку. Не смогла удержаться и дождаться вас. Надеюсь, дорогой Рауль, я понравлюсь вам в новом наряде». Без нового наряда супруга понравится мне ещё больше, но зачем так сразу разочаровывать девушку? Особенно когда она так радуется подарку. Какой я молодец, что догадался его купить!
«Единственное, что омрачает мою жизнь в Драгаарде, – это тоска по отцу». Я мог бы сказать, что нэрр Берген того не стоит, но родители всегда остаются в нашем сердце родителями, даже если объективно они суровы или, на наш взгляд, недостаточно нас любят. «Смею ли я писать ему? Мы с вами не обсуждали этот вопрос до заключения брака». А тут и письмо батюшки придётся кстати.
«Вот и всё, о чём я хотела рассказать вам сегодня». Жаль. Очень жаль. Я бы с радостью прочитал ещё столько же. Или в два раза больше. «Умолчала только о книге Сказкаарда. Я продолжаю её читать, чтобы быть готовой к встрече с вами. Сегодняшняя часть вызвала у меня недоумение, но я боюсь показаться вам смешной». Не бойся, дорогая! Мне очень нравится, когда ты смешная. И милая. И умная. Ты вообще мне нравишься. Любая. «В третью ночь Фрейн оседлала дворфа. Когда я была маленькой, папа возил меня на спине. Кузнец играл с нею, как с ребёнком? И куда на нём “без устали скакала Фрейн”, если при этом они не покинули комнату? Вам тоже нравится играть в лошадку? Просто мне кажется, в покоях для подобных игр недостаточно места».
Как я раньше жил без этих чудных писем? Я вытер слёзы смеха с глаз и смог продолжить чтение.
«Надеюсь, вас не оскорбит моё невежество, любезный мой супруг. С надеждой на благосклонный ответ, ваша жена Эмилия».
В голове не укладывалось, как можно быть, с одной стороны, такой наивной, а с другой – себе на уме, как мне показалось в доме у нэрра Бергена. Ведь она, возможно, настоящая интриганка и замешана в грязных играх Броквиста.
Это должно было меня тревожить. Но почему-то, напротив, меня заводила мысль, что жена моя совсем не так проста, какой кажется на первый взгляд. Я не хотел бы, чтобы она оказалась дурочкой-простушкой. Не хотел, чтобы она оказалась предательницей. Но меня влекла тайна, неопределённость, неоднозначность, которые окружали мою нежданную супругу.
Помимо того, что она была юной красавицей, само собой.
Она волновала меня, как неразгаданная головоломка.
Я потратил некоторое время на обдумывание ответного письма, после чего полез в ту часть отцовского архива, которая находилась здесь, в столице, – проверить гипотезу о потенциальном родственнике.
Я давно не трогал эти бумаги. Первое время мечтал найти виновного в смерти семьи, но мне было семнадцать лет. Что я мог? Я оказался раздавлен, растерян и дезориентирован. Как наследника герцогства, оставшегося без попечения, меня забрали во дворец, под крыло правящего короля. Эрик, – тогда ещё просто принц, без номера и прозвища, – несмотря на разницу в восемь лет, был таким же оболтусом, как и я. Мы подружились, насколько с лицами монаршей крови вообще можно дружить. Именно тогда я стал его Правой Рукой – сначала в шалостях, потом, когда он принял венец, – и в серьёзных делах.
Когда в моих руках оказалось достаточно власти, чтобы поднять материалы о гибели родителей, я убедился: это был несчастный случай. Настолько нелепый, насколько это вообще возможно. Дело было весной. На фьорд сошли лавины. Первая перекрыла проход кораблю по ветру. Скорее всего, отец пытался разогнать встречный ветер, чтобы сдвинуть судно назад. Но воздух всегда давался ему с трудом. Их накрыло вторым сходом.
Никто не выжил.
Возможно, если бы я был с ними, я бы помог управиться с ветром. Хотя вряд ли отец позволил бы мне ему помочь. Скорее всего, он, напротив, велел бы не мешать. Ещё бы – позор рода!
Ну да ладно. Что теперь гадать, как могло сложиться? Важно, что виновных в гибели моей семьи не было.
Сейчас я смотрел на пожелтевшие от времени листки и думал: а что, если были?
Меня никогда не интересовал вопрос о наследниках. Его величество всегда твердил мне, что я обязан их завести. Я пытался. И у меня даже мысли не было, что герцогство может отойти кому-то, кроме моих детей. Но если есть тот самый неучтённый потомок и существуют доказательства его родства? Тогда в случае спорного наследства у него будет шанс.
И, возможно, он бы его уже реализовал, отправься я в плаванье вместе со всеми.
Бумаг осталось не очень много. В основном, это были финансовые отчёты управляющего. Можно ли в них найти следы неизвестной любовницы?
Пожалуй, да.
Но читать на ночь глядя всё вот это у меня не было ни малейшего желания.
Я хотел думать об Эмилии.
Её красивой груди, её белой коже и розовых горошинках. О том неизведанном, что предстоит ей раскрыть. И раскрыть самому в ней. Это было гораздо, гораздо интереснее, чем старые пожелтевшие бумаги.
Я сложил всё в стопку и закрыл кабинет.
Глава 32, где Рауль собирается в дорогу
Утро встретило меня темнотой за окном. На душе тоже было тоскливо. До следующего письма Эмилии целый день. И он будет тянуться бесконечно за бессмысленными хлопотами.
Позавтракав, я отправился во дворец. Его величество изволил демонстрировать своё недовольство по поводу вмешательства в его личные дела, хотя я совершенно не представлял: где – где? – он может эти личные дела проворачивать? Во дворце король под охраной, за пределами дворца он бывает редко, но тоже под охраной. Однако никто ничего не знает, ничего не видел и слыхать не слыхивал, чтобы король наведывался к какой-либо любовнице: ни к старой, ни к новой.
Вроде то, что Эрик бросил предыдущую фаворитку, намекало: появилась новая лошадка, которую он объезжает. Но с другой стороны, «лошадка» была какая-то призрачная: как бы есть, но на самом деле нет. И если бы не вопрос Эмилии и не реакция со стороны его величества, вообще не было бы оснований полагать, что она существует.
Я покорно внимал брюзжанию монарха, и в голове у меня складывался план дальнейших действий.
Обсудив с Эриком последние депеши из нашего посольства в Епроне, я откланялся. Их содержание мне не понравилось. Что-то соседи темнили. И этот дядя… И эта любовница…
И жена моя в сутках езды, которая каким-то чудом в курсе. Но это совсем не тот вопрос, который можно обсуждать в письмах.
Особенно с молодой женой.
Секретарь, как и грозился, принёс мне письма, адресованные Эмилии.
Первым я вскрыл то, что принадлежало ною Оливеру Ёнклифу. Что ему надо от моей жены, даже если она была его невестой, хотя Эмилия на этот счёт не уверена? Ной Ёнклиф раздражал, во-первых, уже самим фактом своего существования в качестве претендента на руку и сердце моей супруги. Во-вторых, стремлением её отравить, прикрывшись – смешно подумать – пьесой Вилли! Это вообще ни в какие ворота не лезло!
«Любезная моя нойлен Эмилия!» Какая она «твоя»? В каком месте она твоя?! Раздражение усилилось, хотя я прочёл всего одно предложение. Я попросил ноя Херберта принести воды – охладиться, – и продолжил чтение. «Я сжимаю в руках сосуд с ядом и думаю о вас!» Ну так пей же его скорее! Яд греется, испортится, чего доброго!
– Ваша вода! – появился в дверях секретарь с бутылкой на подносе.
Он отлил немного в бокал и протянул мне.
– Херберт, прошу, выясни, откуда у нашей романтически настроенной молодёжи в лице ноя Ёнклифа взялся яд? У нас в столице что, яд в любой лавке купить можно?! – взвился я и глотнул остуженной в одно мгновение воды. Под наплывом сильных эмоций первый дар иногда просачивался сквозь самоконтроль.
– Слушаюсь!
– Чем занимается полиция в городе?! Король шляется с кем попало непонятно где, яды разливают из-под полы на каждом перекрёстке! Куда катится мир?! – Я вытер пот со лба.
Эмилия – очень здравомыслящая девушка. Но я с ужасом думал о том, что она могла поддаться уговорам. Или этот идиот мог «помочь» моей супруге, подлив отраву во что-нибудь невинное.