А если и о них! Дай Годин, Эрик осознаёт некоторую ответственность перед супругой в отношении того, где, как и кого объезжать!
О происках наших врагов Херберт ничего не писал. Но это понятно: никакие враги не сравнятся с болезнью короля.
Уж для короля-то точно!
Пока его величество по состоянию здоровья не казал носа из своего кабинета, я позволил секретарю немного отдохнуть. К сожалению, моё бегство не может длиться бесконечно. И дело не только в короле. На носу премьера моей новой пьесы, запланированная на полнолуние. Если бы я знал, что так внезапно женюсь, попросил бы сдвинуть даты на менее продуктивное по части зачатия время. А теперь я просто разрывался.
Всё моё мужеское естество требовало как можно скорее зачать наследника. Сдерживаться в соитии с Эмилией и изливаться наружу с каждым разом становилось всё невыносимее. Поэтому я не мог позволить себе отложить это важнейшее действо на следующий месяц. Боюсь, моя нежная психика так долго не выдержит. Поэтому мне надлежало озаботиться изготовлением зачинательного зелья в ближайшие дни, чтобы успеть его использовать до отъезда.
Нэрр Эрлинг, мой учитель магии, ошибался по части качества моих зелий. Я прекрасно с ними справлялся. Но в одном он был прав: сам процесс изготовления, требовавший точности и пунктуальности, меня раздражал. И я был бы рад, если бы руководство процессом взял на себя нэрр Улле. Его подобные скучные процедуры никогда не утомляли. Но беда в том, что назидательный тон учителя раздражал меня даже сильнее, чем изготовление эликсира по рецептуре.
Главное – найти рецепт.
У каждого рода он был свой. У нас – даже не один, а на разные случаи интимной жизни. На зачатие наследника с родовой магией, на зачатие наследника с боковой ветвью магии – это для третьего ребёнка, на зачатие ребёнка без магии.
Благословение Хингвера – дар богов, люди не в силах вмешиваться в это таинство. Но маги могли хотя бы не создавать проблемы в наследии, лишая потенциальных претендентов шансов соперничать с наследниками первой линии. Для третьего ребёнка и далее зачастую вообще не использовались никакие зелья. Нэрр Улле рассказывал, что именно так он зачал свою младшую дочь. Это было после его возвращения из посольства в Епроне. Наши любезные соседи сильны по части магии и её использования, поэтому нэрр Эрлинг так утомился за время дипломатической поездки, что просто не пожелал тратить на это силы и время. Четвёртым ребёнком учитель мог себе позволить кого угодно, не заботясь насчёт его пола и одарённости.
Размышления, – с одной стороны, радостные, с другой – удручающие, – вынудили меня подняться и отправиться на поиски прописи состава. Она хранилась в кабинете отца. Я морально собрался и отправился на штурм стеллажей.
Но при разборе книжных полок главное – не заглядывать в текст. Иначе это занятие может растянуться не на три-четыре часа, а на весь день. И даже не один.
А я всё же заглянул.
Последнюю версию зелья я обычно брал из записей отца. Где-то была родовая книга зелий, но я постоянно забывал, куда её положил в последний раз. Хотя всякий раз точно помнил, что клал в такое место, чтобы наверняка не забыть. И даже пару раз записывал, куда положил. Но терял, где записал.
А папины вещи я всегда ставил туда, откуда взял. Неискоренимая привычка.
У отца всё лежало и стояло строго на своих местах. А рецепт зелья был переписан в записную книжку. Впервые я наткнулся на него тогда, когда пытался обнаружить виновного в смерти родных. С самоуверенностью юности я набросился на записи отца. Но папины дневники были похожи на него самого: всё сухо, упорядочено, лаконично. «Визит к ноффу А. в 16:00. Не забыть монографию нэрра О.», «Написать ответ нэрру Х.», «Пригласить чету В. на празднество в Драгаард». Отец не имел моего положения при монаршей семье, однако приглашался ко двору для обсуждения важных вопросов как крупный йарл, а в молодости, до женитьбы, дважды участвовал в дипломатических миссиях к нашим соседям.
Я сам был в Епроне всего однажды – сопровождал его величество, когда Эрик был ещё высочеством. И эта поездка произвела на меня такое впечатление, что я вновь взялся за перо, хотя клялся себе никогда больше ничего не писать. А у отца в записях были всё те же сухие факты. Я, признаться, пытался найти епронский след в гибели семьи. Хотя это была совсем крайность. Что делать епронцам в драгаардской глухомани? Они смотрели свысока даже на нашу столицу, а уж провинцию и вовсе почитали непроходимо отсталой.
С позиции наших соседей папа считался бы убеждённым ретроградом, и не так много от него зависело, чтобы его убивать. Тем более так грубо.
Нет, конечно, это был просто несчастный случай.
Я сидел за папиным столом, листал знакомый дневник в поисках рецепта и смотрел на даты.
Отцу тогда было двадцать два. А женился он десять лет спустя.
Никогда об этом не задумывался…
Можно ли считать это аргументом в пользу того, что где-то бродит мой неучтённый родственник?
Не знаю.
Отец был слишком рациональным. Слишком… ледяным, под стать своей магии. Семьёй он обзавёлся поздно. Возможно, Эльдбергам суждено созревать к браку в зрелые годы. Как у меня с Эмилией, у родителей была большая разница в возрасте. Даже больше – четырнадцать лет. Мама была дебютанткой на рынке невест в тот год, когда папа решил жениться. Как и в случае родителей Эмилии, кстати. Мама была красивой, из хорошего рода, третий ребёнок, за ней давали богатое приданое. Идеальный брак – с точки зрения здравого смысла.
И мне всегда казалось, что отец относился к нему как к деловому проекту.
…Кто же мог подумать, что ему так не повезёт с наследником?
Наконец я добрался до нужной страницы. Чтобы не испачкать случайно папину вещь, я переписал пропись на листок и вернул книжку на место.
Лаборатория располагалась этажом ниже, между кабинетом и библиотекой. Не знаю, зачем в замке нужна такая огромная лаборатория. Точнее, понятно, что в те времена, когда Драгаард жил полноценной жизнью, она активно использовалась. Здесь готовились снадобья и яды, смешивались и закреплялись краски для рукоделий, которыми славились здешние места. Да мало ли что ещё было востребовано в хозяйстве большого семейства?
Вот когда у меня появятся дети, я обязательно найму хорошего учителя, чтобы их научили зельеварению. Нечего такому богатству простаивать!
Я положил на лабораторный стол листок с рецептом – в знак серьёзности намерений – и прошёлся вдоль стеллажей. Ингредиентов для зелья было нужно немного, и, к счастью, всё обнаружилось. Отлично! Я, по своей безалаберности, в прошлый визит даже не позаботился взглянуть, не нужно ли чего докупить.
Единственное, что меня оправдывало, – внезапность происходившего. Внезапность брака, внезапность отъезда обратно в столицу и из столицы в замок. Все решения были спонтанными и никакому планированию не подлежали. Но всё завершилось удачно.
Завтра вместо пьесы прямо с утра займусь зельем. Одна мысль, что на это потребуется как минимум полдня, пробуждала во мне отчаяние.
…А ещё это было больно. Боль я тоже не любил.
Зато я исполню долг перед супругой и родом!
Это должно было меня воодушевить, но лишь большим грузом упало на плечи.
Мысль о долгах напомнила об обещании, данном Эмилии. Я вернулся наверх, туда, где находились почтовики, и снова сел за стол. Мне казалось странным внезапно проснувшееся любопытство супруги к истории своей семьи. Я, с присущей мне подозрительностью, даже предположил бы, что эта информация как-то связана с тем, что жаждет получить Броквист.
Если бы не одно «но».
Если бы то, что нужно Ларсу, было у Бергена, вся эта афера с вручением мне Эмилии в качестве жены оказалась бы лишним членом уравнения. Но чем бы ни был вызван интерес моей драгоценной супруги, я обещал помочь.
Первое письмо я адресовал королю. Уже можно показаться у него на горизонте. В любом случае скоро возвращаться в столицу. И в кои-то веки не только ему что-то нужно от меня, но и мне – от него. Опять же, следует проведать, как глубокоуважаемый монарх себя чувствует, и вообще, как у нас дела.
Второе письмо я отправил Херберту. Возможно, он что-то слышал о прежней нэйре Берген. Может, в то время, когда я только прибыл ко двору, раздавленный потерей, или позже, когда развлекался в компании принца. Никогда нельзя заранее предугадать, что знает Херберт, потому что мой секретарь может знать что угодно.
Подумав, я написал ещё одно сообщение – нэрру Улле. Сам учитель вряд ли помнил нойлен Солвейг. После возращения из Епрона в столице он находился недолго – отец нанял его в Драгаард. Но, возможно, он напишет что-нибудь интересное о том, что происходило при дворе, или подскажет людей, у которых можно разузнать об этом периоде более подробно.
Вот теперь я мог вернуться к жене и предаться разврату с чувством выполненного долга.
Глава 44, в которой чета Эльдбергов направляется на романтическое свидание
После ужина, будучи в добром расположении духа, я пригласил супругу посидеть у камина в гостиной, настроившись на лёгкую, непринуждённую болтовню. Но вскоре был вынужден признать: беседовать с Эмилией – дело непростое. Вопросы, которые интересовали её, вызывали во мне подозрения. Ну вот к чему благородной нойлен, даже если она с недавних пор нэйра, вопросы про право первой ночи? Совершенно ни к чему! Она про него и знать не должна. И думать на эту тему ей не полагается. Мужчина имеет право на личную жизнь, как всегда убеждал меня его величество. А с селянками – это даже не личная жизнь. Так… Откликнуться на зов природы.
…Совершенно не тот вопрос, который я буду обсуждать с женой!
Тем более всё это осталось в прошлом на уровне юношеских экспериментов.
И вкратце изложено в «Оде ожерелью».
А мои вопросы на тему, почему её так интересует бытовая сфера применения заклинаний и к чему она хочет меня привлечь, почему-то не нравились Эмилии. В итоге мы бегали друг от друга, пока не перешли на нейтральную тему погоды. Вот про погоду можно было говорить совершенно спокойно!