– Аксель, – подсказала Гретта.
– Ну, значит, Аксель. Он предлагал мне вверх подняться тоже в этой троллевой комнатке… А он такой… Они вообще такие, представительные… У вас девицы, наверное, отбою от них не знают?
– Не знать-то не знают, да только они же забавы ради, – буркнула Лова, и снова все замолкли. – Мы для ентих «гвардейцев» рылом не вышли.
– Да? – «удивилась» я. – И что, они совсем ни с кем в деревне не общаются?
– Дык с Йоханем и Лоттой хутарять, – пояснила Дагни, почему-то поглядывая при этом на Лову.
Нет, так я ничего нового не узнаю – кроме того, что в подъёмнике ещё никто не застревал. Но это и так было понятно.
– А между ними что-то… есть? Или мне показалось? – Я оторвалась от вязания и обвела глазами слушательниц.
Селянки старательно отводили взгляд и косились на Лову. Хо-хо.
– Мне казалось, что мо Йохан как-то особенно заботится об экономке. Но при этом он рассказывал, что детей у него нет. Хотя он же вроде как жених был о-го-го по молодости… – болтала я, изображая активный интерес к вывязываю петелек, раз уж никто не хочет мне в глаза смотреть. – Наверное, и сейчас, пожелай он, нашлись бы желающие составить ему пару. В общем, странно, что он не женат. А ми Лотта тоже не замужем?
Ну а что? Чем я хуже их? Я тоже хочу посплетничать.
– Да, моя племянница тоже не замужем, – после паузы, насыщенной тишиной, как грозовые тучи – водой, ответила Лова.
Да уж, неловко получилось…
– А им что, хозяева жениться запрещали? – Я продолжала изображать из себя невинную, но очень любопытную ромашку. По большому счёту, думаю, именно такой: деятельной, но недалёкой, и видели меня в Драгаарде.
– Ну, може и так сказать, – недобро усмехнулась Лова, глядя на спицы. – Ошибки молодости – они ж такие, один раз, да на всю жисть… Слыхали, говорят: посеешь ветер, – тут она подняла взгляд на меня, – пожнёшь бурю?
Я даже опешила.
Как тут у этих Эльдбергов тайны разгадывать, если даже крестьянки так изъясняются, что без толкователя не разберёшь?
Я на всякий случай кивнула. Прямо так, как сидела. С отвисшей челюстью.
– И вы б, нэйра, поосторожнее были, – продолжила Лова, вновь опустив взгляд. – Не то нехорошее случиться может.
У меня от такой наглости даже голос пропал. Мне ещё и угрожают в открытую?!
Впрочем, возможно, это не угроза, а просто предостережение. Может, она знает что-то, а сказать боится. Всё же кто здесь я, и кто – её племянница?
Я, конечно, герцогиня.
Только ключи от замка хранятся у экономки.
Я тяжело вздохнула.
– А правду говорят, что в столице прям цельный теянтер есть, хде всякие непотребные зрэлища показывають? – влезла с неожиданным вопросом болтушка Лея и развеяла напряжённую обстановку.
– Отчего ж «непотребные»? – удивилась я. – Очень даже приличные.
Незаметно для себя я втянулась в разговор. Я рассказывала про столицу, они про деревеньку с гордым названием Драгаард. Беседа настолько меня увлекла, что даже петли стали выходить у меня ровными. Вот что значит работать бездумно. От всех этих размышлений одни проблемы!
Незаметно подкрался вечер. За окнами уже давно было темно, но в какой-то момент мастерицы засобирались. Думаю, желудок – лучшие часы. Всегда подскажет, когда пора домой.
Пока все выходили, Лова замешкалась, обронив вязание. Пока она, кряхтя, наклонилась, чтобы поднять спицы, клубок укатился в другую сторону. Я подняла его и, смотав, протянула селянке.
– Благодарствую, – кивнула та. – Вы, нэйра, когда Фройя будет стенать, сердца своего послушайте. – Она коснулась моей ладони. – Главное, сердце послушайте. И тогда всё будет хорошо.
И ушла.
«Фройя будет стенать»! Чушь какая-то! Как я узнаю, что она «стенает»?! О Годин! Может, старуха не в себе?
Я набрала полную грудь воздуха и, сжав кулаки, резко выдохнула. И встряхнула головой, чтобы скинуть с себя тревожное наваждение.
Так! Мне нужно написать письма отцу и Ёнклифу.
А Броквист обойдётся.
Вот уедет завтра герцог, тогда и ноффом Ларсом займёмся!
Поднявшись к себе в кабинет, я вспомнила, что собиралась отдать вещи бонны мастерицам. Но в любом случае пока они только мешаются. Я вынула их из сундука, аккуратно сложив на кровати, – завтра точно не забуду, – и принялась носить в сундук готовые изделия, которые пока лежали в мастерской. Из всего я выбрала самую красивую шаль и пару вещиц попроще. Герцог не говорил мне про отъезд, но я могу его попросить передать это и с нарочным, сделав вид, что ничего не знаю, а тут так удачно совпало.
Кофты, жилеты, платки, шарфы и варежки укладывались в сундук ровными рядами. Это ж целое богатство! Надеюсь, отец не спустит его в ночной горшок, подставив и меня, и мастериц, и Эльдберга?
Письмо Оливеру вышло коротким, отцу – чуть побольше. Я решила, что отдам их герцогу сама. Теперь я не доверяла никому. Особенно мо Йохану.
Время до ужина я решила скоротать в гостиной за чтением пьесы о йарле Сиверте. И даже открыла книгу, но взгляд мой упал на год издания. Ого! В этом году книжечка празднует своё десятилетие! Интересно, в каком порядке они писались? Я быстро расставила книги в хронологическом порядке. Вилли кропал один-два шедевра ежегодно. Только один год оказался бесплодным, или кто-то забрал эту книгу. В общей сложности на полке стояло пятнадцать пьес. Пятнадцать раз «все умерли»!
Я попыталась припомнить год издания «Оды ожерелью». Кажется, оно было старше «Сиверта» на три или четыре года. Какой гигантский шаг от весёлого распутника до безжалостного убийцы своих героев! Пожалуй, я соглашусь с мнением, что «Оду» и трагедии могли писать разные люди.
– Эмили, как твоё самочувствие?
Герцог вновь подкрался незаметно. Надеялся что-то подслушать? Или я опять настолько погрузилась в размышления, что потеряла связь с реальностью?
– Благодарю, дорогой Рауль. – Я поднялась с кресла. – Уже лучше. Прогулка пошла мне на пользу. Встряхнула, если так можно выразиться.
Взбодрила, дальше некуда.
– Не пожалела, что не взяла меня? – Муж улыбался мягко и уютно.
– Пожалела. – Ведь я всегда говорю правду. – Но она дала мне новый опыт.
– Чем ещё ты сегодня занималась?
Супруг сел, и мне невольно подумалось, что мы, не сговариваясь, выбрали любимыми разные кресла. Он сделал приглашающий жест, и я вернулась на место.
– Как обычно. Болтала в мастерских. Я училась вязать! – вспомнила я.
– Покажи!
– Нет, – помотала я головой и покачала выставленными ладонями. – Вышло не то, чем можно хвастаться. Я же говорю – только училась!
– Ну покажи!
Я сходила в покои и принесла своё коряворукоделие.
– Очень миленько! – заключил супруг.
– Ты мне льстишь!
– Конечно, льщу. Но в конце действительно получалось уже хорошо.
Я скривила физиономию.
– Важно не то, с чего всё началось, а чем всё закончилось. Знакомишься с первоисточником, чтобы ответить своему Олли? – Рауль показал на отложенный томик.
– Во-первых, он не мой. А во-вторых, ответ ему я уже написала. Но прочитать пьесу не успела. Руки не доходили. Но ты заинтересовал меня своим рассказом. Я обязательно прочитаю. А ты знаешь, что «Сиверт» – первая из трагедий Сказкаарда?
– Конечно, знаю. – Супруг потянулся ко мне корпусом, будто хотел поделиться каким-то секретом. – Я даже был на её премьере в Королевском театре! Её поставили через несколько месяцев после публикации. Это очень быстро.
– Что, правда любой начинающий драматург может принести в Королевский театр свою пьесу и её поставят?
– Нет, конечно. Но, говорят, она понравилась кому-то из королевской семьи, и постановке помогли.
– Нет, он безусловно очень талантлив. Но слишком жесток.
– Вилли жесток? – На лице Рауля отразилась смесь насмешки и потрясения.
– Да. Он жесток к своим героям, – упрямо повторила я.
– Дорогая, он жесток к своим героям, чтобы люди были добрее к своим ближним. Чтобы ценили то, что имеют. Как часто мы начинаем ценить данное нам Фройей лишь после того, как потеряем?
Я пожала плечами и поставила книжку на полку.
– Ой! – вспомнила я. – Я же хотела попросить тебя отправить письма Ёнклифу и отцу.
Я вынула их из кармана.
– Они же не запечатаны!
– Можешь их прочитать? Возможно, подскажешь, что исправить. А потом запечатаешь своей печатью. Мне кажется, так будет лучше. В обоих случаях.
Герцог помедлил и кивнул.
– Ещё я хотела передать в столицу несколько подарков. – Мне показалось, что лицо герцога дёрнулось. Ну ничего, ничего. Авось тик не успеет заработать! – Не подскажешь, когда ближайший нарочный поедет в столицу?
– Завтра.
Ну же, скажи! Признайся! Облегчи душу! Очисти совесть!
Но нет, признания не последовало.
– А что ты хочешь передать? – полюбопытствовал мой молчаливый супруг.
– Я выбрала несколько красивых вещичек. Хочу передать их нэйре Оде и Хильде.
– Ты уверена, что они того заслуживают? – Рауль скептически поднял бровь.
– Это неважно. Мне нужно, чтобы они завели моду. И ещё: я была бы очень благодарна, если бы ты воспользовался близостью к монаршей семье и подарил наш платок королеве. Если она его наденет, весь высший свет выстроится к нам в очередь! Хочешь, я тебе покажу?
Герцог кивнул, хотя его лицо не выражало оптимизма. Но когда я принесла из башни отобранные штучки, оно изменилось.
– Хорошо, я попробую, Эмилия. Не обещаю, что уговорю её надеть, но постараюсь. Мне нравится твоя идея.
Внутри меня всё просто расцвело от такой похвалы.
Потом мы поужинали, и я уговорила Рауля рассказать о том, как он познакомился с его величеством. В рассказе явственно ощущались пробелы, но всё равно было очень забавно. Король в молодости, оказывается, был тем ещё пройдохой.
Разговор мы заканчивали в ванне. Когда Рауль отнёс меня на кровать, на столе вновь стояли два стакана, на сей раз с морсом. Но стоило понюхать напиток, как меня замутило.
– Да что же такое! – расстроился Рауль. – Хочешь, я тебе просто воды налью?