Я помотала головой, обняла его за шею и потянулась к нему губами.
Он бережно притянул меня за нижние округлости к своему молоту, готовому к труду, и мы завалились на кровать…
…Я пыталась отдышаться. В голове ещё гуляло эхо недавнего удовольствия. Рауль лежал на боку, подложив под голову одну руку.
И тут я вспомнила самое важное! Он же завтра уезжает!
– Дорогой Рауль, подскажи, пожалуйста: яд, который ты у меня забрал, он в надёжном месте? – всполошилась я, поворачиваясь лицом к мужу. – Если честно, я бы хотела, чтобы ты от него избавился. Совсем.
Он молча протянул ко мне руку и убрал с лица прядь волос, которую я безуспешно пыталась сдуть.
– Эмили, ты хочешь посмотреть премьеру новой пьесы Сказкаарда? – неожиданно спросил он, и я даже дышать перестала. – Тебе он вроде не очень нравится…
Я резко села:
– Ты смеёшься?! Это – Сказкаард! – И подняла указательный палец вверх. – А что, можно посмотреть?!
Я думала, муж скрывает от меня свой отъезд из трусости. А оказывается, он мне сюрприз готовил!
– Почему нет? – Рауль довольно улыбнулся.
– Ну… ты говорил, что полгода… – Я смутилась под его взглядом.
– Я и супружеский долг собирался исполнять раз в месяц. Но люди предполагают, а Фройя располагает. – Он развёл руками и рассмеялся.
Я оседлала мужа:
– Ты правда сможешь достать билеты?.. Ну, для себя-то, понятно, сможешь. И для меня тоже?!
Мне всё ещё не верилось, что супруг решил забрать меня с собой. Я даже забыла о том, что находиться вместе нам опасно и что мы едем в лапы к Броквисту. Какая разница, если Рауль не хочет оставлять меня в Драгаарде?
– А когда мы выезжаем?
– Завтра утром.
– Утром?!
Я была готова тут же бежать собираться, но герцог поймал меня за бёдра и усадил прямо на то самое достоинство, которое можно трогать, но которого нельзя касаться. В разговорах, в смысле.
– Подожди. Завтра соберёшься.
– А вдруг я что-нибудь забуду?!
– Купим.
– А если я платье забуду?
– Ты забудешь платье?
– Нет. Платье я не забуду.
Рауль рассмеялся и уронил меня на спину, заваливаясь сверху. Я немного подрыгалась для вида, а потом поддалась его ласке…
Зато утро у меня прошло как в бреду. Наскоро забросав в дорогу всё, что попалось под руку в моём шкафу, и сунув туда же неразобранный саквояж, я помчалась в Девичью башню. Хорошо, что вчера сложила все товары в сундук! Впопыхах пытаясь вспомнить, что я ещё не взяла, схватила тетрадку, в которую накануне записывала расходы, и стопочку писем, адресованных бонне. Раз я буду в столице, заодно отправлю их.
На лестнице слышался стук сапог. Это за вещами.
Глава 50, в которой неудачи преследуют Рауля
После того как Эмилию вырвало от вина с зельем, меня целый день преследовала необъяснимая тревога.
Всё складывалось один к одному и вовсе не так, как мне бы хотелось.
Во-первых, конечно, непонятный недуг жены. Она не могла знать, что в вино что-то подмешано, и каким-то образом вызвать рвоту намеренно. Я не исключал до конца такой возможности, но всё же думаю, ей и вправду было плохо. И ладно если от вина… А что, если я намудрил с зельем?
Ещё хуже, если не намудрил.
Что, если ей просто моё зелье встало поперёк горла? Иррациональный страх вымораживал изнутри: а вдруг у Эмили на него такая реакция? Я слышал, что иногда зелья действуют на людей не так, как положено. По-научному это называлось «индивидуальная непереносимость». И ничего невозможно сделать. Об этом следовало поговорить с учителем. У него и опыта больше, и знаний. Вот вернусь в столицу послезавтра и сразу обсужу.
…Однако мысль о возвращении в столицу отчего-то вызывала раздражение. И ещё вчера летевшие строки новой пьесы в одно мгновение иссякли. Я упёрся в глухую стену, не в состоянии сдвинуться. У любого автора бывают такие периоды, когда не пишется. Я надеюсь, что у любого. Не один же я такой неудачник? Но сегодня всё ощущалось по-другому. Будто в душе сидит какая-то заноза и ноет, ноет… Хотелось залезть туда, внутрь, и выцарапать её к лохивым чудовищам. Но, увы, я не знал, как это осуществить.
Завтра я уезжаю.
Мне нужно ехать.
Я не могу пропустить премьеру!
Это моя пьеса! Я имею право! И вообще мое пребывание в Драгаарде чересчур затянулось. И что с королём, непонятно. Я до сих пор не получил от него ответа, что тоже нервировало неопределённостью.
Но ещё больше задевала независимость синички. Я вот-вот уезжаю, неизвестно, когда вернусь, а она знай себе гуляет на свежем воздухе, в ус не дует…
За неимением последнего.
Но долго ли найти его на стороне?
Опять же, кровать эта на чердаке непонятная, неизвестно кем и зачем заведённая, но очевидно, с какими целями используемая. А синичка моя такая отзывчивая в постели, что может и заскучать без супружеского долга. Я так и не сумел обеспечить себе наследника, а ей – занятие на ближайшее время…
Люди никогда не знают, чего хотят на самом деле. Я вот страдал из-за того, что мои жёны не любили Драгаард и рвались в столицу. Устраивали сцены. Угрожали. Шантажировали постелью, что уж совсем нелепо. И вот Фройя подарила мне воплощённую мечту. Эмилия превосходно себя чувствует в этой глуши, она красива, темпераментна и умна, не надоедает капризами… Так нет же! Я снова недоволен! И чем? Тем, что она не просится со мною!
А я бы хотел, чтобы просилась. Так было бы проще. Если бы она пыталась нарушить наши договорённости, я с лёгкостью ответил бы ей «нет».
Но она не пыталась.
Она была в Драгаарде довольна и счастлива.
Пока я не попытался напоить её своим зельем.
И поэтому оставить её в замке было неимоверно тяжело. Потому что она здесь будет порхать вольной птичкой, чиркая мне письмеца раз в день, а я буду там без неё страдать.
Я вдруг отчётливо это осознал. Эмили незаметно втекла в мою жизнь и стала привычной и на удивление неотъемлемой её частью. Вечер показал, что нам даже есть о чём поговорить!
Разумеется, я был отличным рассказчиком и умел флиртовать. Недаром в юности слыл заправским сердцеедом. Но в семейной жизни эти навыки казались мне лишними. Зачем тратить силы и время, чтобы очаровывать супругу? Она в любом случае уже моя.
Но выяснилось: то же самое можно делать просто так. Ради удовольствия. Мне стоило огромного труда сдержаться и не рассказать о своей юности всё. Но тогда пришлось бы признаться, что я и есть тот самый Вилли Сказкаард, к пьесам которого Эмилия столь строга. Когда-то это открытие произвело неизгладимое впечатление на Эрика и открыло мне путь в его ближний круг. Очень сильно сомневаюсь, что супруга отнесётся к данному факту столь же снисходительно.
Хотя очень хотелось признаться.
И поделиться задумкой новой истории.
Но Эмилия наверняка скажет: «Что, опять все умерли?»
А какие у них шансы выжить?
Любовь мимолётна.
Что случится с героями после того, как они обретут друг друга? Их жизнь станет серой и унылой. Они осядут в стенах родового гнезда, разбегутся по своим башням и лишь изредка будут встречаться в постели ради исполнения супружеского долга, пока кто-то из них не найдёт себе новое увлечение.
Я видел это много раз. На примере своих родителей. На примере королевской семьи. И мои двенадцать браков тому яркое подтверждение.
И только синичка не желала укладываться в обычные рамки, трепеща крылышками и радостно чирикая, вопреки традициям.
Будто брак – это игрушки!
Брак – это обязанность. Это долг перед родом. Это огромная ответственность!
А не вот это вот с мельтешением хвостика, восторгом в глазах и мечтами о путешествиях! Даже я себе такого не позволял, не говоря уже о приличных нэйрах. Нэйра должна со смирением нести обязанности супруги, это все знают.
Только, видимо, Эмилии её мама не успела об этом рассказать. И в итоге вместо того, чтобы играть привычную роль несчастного супруга, которому вновь не повезло с женой, я вынужден быть несчастным в самом деле. Ведь она должна остаться здесь, а я поеду в столицу.
К тому же это неправильно – быть счастливым в браке? Так же никто не делает? Нормальные нэрры для счастья заводят личную жизнь и время от времени её омолаживают. И только я, как последний глупец, с каждым днём всё сильнее привязываюсь к жене. Мне даже не писалось от мысли, что завтра её не окажется в соседней комнате.
Меня буквально озарило этой мыслью!
Да, я не рвался общаться с супругой днями напролёт, но сам факт, что она где-то рядом, чирикает по своим синичьим делам, успокаивал. Наполнял умиротворением. Дарил чувство защищённости. Уверенность в будущем.
То ощущение, которое когда-то мне давала мама.
Я понял это, только когда её не стало.
Зависимость от Эмилии пугала. Правильнее было бы остановиться, пока не поздно. Воздвигнуть между нами стену.
Но мне не хотелось. Я слишком эгоист, чтобы отказываться от удовольствий.
И пока я разрывался между «так надо» и «не хочу», моя супруга поинтересовалась: а где хранится её яд? Это оказалось последней каплей, которая перетянула чашу весов. Я не знаю, где яд. Я не знаю, почему Эмилия так реагирует на моё зелье. Где гарантия, что отрава не попала в чьи-нибудь недобрые руки? Разве я могу оставить синичку в опасности? Она же должна родить мне наследников!
Троих.
Двух мальчиков и одну девочку.
И когда я предложил супруге поехать со мной в столицу, у меня прямо камень с души свалился.
Я всё сделал правильно.
Конечно, здесь проще её контролировать. Но там она будет рядом со мной. И от этой мысли на душе сразу стало теплее. Даже захотелось что-нибудь сочинить. Когда Эмили уснула, я пробрался в кабинет и записал несколько строф.
А потом вернулся в супружескую кровать и с чистой совестью уснул.
Пока супруга с утра устроила небольшой тайфун в отдельно взятом замке, я спокойно собрал рукопись и другие полезные бумажки у себя, заглянул в лабораторию за зельем – магическое зелье, как и яд, не то, что стоит разбрасывать безнадзорно, – и поднялся в отцовский кабинет проверить почтовики. Ящички были п