– Как знать… – Я неопределённо пожал плечами и замолчал.
– Говорят, под псевдонимом «Вилли Сказкаард» пишет несколько человек, – поделилась слухами нэйра Берген.
– Да что вы говорите! – поразился я. – И кто же это?
– Говорят, сам король! – громким шёпотом сообщила она. – Но сочиняют за него никому не известные поэты. Он покупает у них произведения за бесценок.
– А зачем? – не понял я. – Ведь всё равно никто не узнает автора?
– Ах, вы его защищаете, – манерно махнула рукой мачеха Эмилии, будто участвовала в отборе на роль в третьесортном балагане.
– Это моя работа, – согласился я.
Развить тему дальше нам не удалось, поскольку моя супруга и её отец вернулись.
– Ну, девочки, поспешим занять свои места! – преувеличенно бодро воскликнул нэрр Юхан. Видимо, Эмили про приличия ему намекнула.
Или сказала прямо.
Ода и Хилда с недовольными лицами медленно поднялись с кресел, явно оставляя мне возможность передумать.
Большое спасибо, но нет.
Тем временем в партере и коридорах в третий раз зазвенел колокольчик. Освещение в зале стало меркнуть, намекая, что пора заканчивать пялиться в чужие ложи. На сцену нужно смотреть.
В оркестровой яме заиграла печальная музыка.
Спектакль начался.
Да, я снова взял за основу жизнеописание богов. На этот раз – историю Фройи и Лохи. Богиня поддалась соблазну и родила от земного воина сына Бальдра. Лохи, который и в хорошем настроении не самый приятный товарищ, рассвирепел и проклял мальчика.
Фройя, обладающая даром предвидения, узнаёт, что её сыну предначертано погибнуть юным. Но она не может с этим смириться. Она просит Хингвера, своего брата, взять клятву со всех живых существ, растений и даже камней, что они не навредят ребёнку. За свои усилия перепрясть судьбу сына богиня расплачивается молодостью, теряя часть жизненной энергии и превращаясь в старуху.
Лохи, используя свой артефакт маски, притворяется пареньком и рассказывает деревенским мальчишкам, что Бальдр – зачарованный, и ему ничего не будет, если в него чем-нибудь кинуть. Изобретательные дети начинают проверять это на практике. И действительно, ничто не может причинить сыну Фройи боль.
И тогда Лохи берёт веточку омелы, у которой Хингвер не стал брать клятву из-за её безобидности. Обманутый супруг вручает слепой девочке лук и стрелы из омелы. Та, играя, стреляет наугад и случайно убивает Бальдра. Фрейн проклинает Лохи: с этого момента все его отпрыски будут рождаться уродливыми чудовищами, такими, каков он в душе.
Меня с детства потрясал драматизм этой истории и главный её вывод: то, что предначертано судьбой, не изменить, даже если ты знаешь, что тебя ждёт. Меня восхищало мужество Фройи, которая до последнего боролась за жизнь своего ребёнка, и всегда интересовал вопрос: а по-настоящему может ли магичка с её даром перепрясть судьбу человека, проклятого даром Лохи? Чья магия окажется сильнее?
Первый акт был посвящён самой невинной части истории, где богиня соблазнялась суровым северным воином. В самом конце акта Свея вышла на сцену с запелёнатой куклой, изображавшей младенца.
А потом начался антракт.
За пределами ложи толпились кровожадные зрители, которым досталось два зрелища за одну цену. Единственный способ от них избавиться – отдать им себя на растерзание. Чтобы они, как клопы, насосались новыми сплетнями и отвалились в ожидании очередных скандалов. Потому что просто тринадцатая жена нэрр-герцога – это одно. А тринадцатая жена, которую он скрывает от публики, – совсем другое. За этим кроется какая-то тайна! Значит, продолжаем следить.
Не-не-не, мы ничего не скрываем! Мы открыты миру, как ладони иллюзиониста!
– Эмилия, ты не хочешь прогуляться? Размять ножки? – предложил я, вставая. – Как тебе представление?
– Очень романтично. Только я не очень поняла: Фройя же замужем? И к тому же она способна предвидеть будущее. К чему ей была нужна эта интрижка? – спросила Эмилия, поднимаясь с кресла. – Ведь она сделала всех несчастными!
– Люди редко задумываются о последствиях своих поступков, – чуть заметно усмехнулся я. – Особенно когда ими движут эмоции.
Ну вот я – я же знал, чем рано или поздно закончится моя интрижка со Свеей? Если бы подумал, то точно бы знал.
– Разве тебе никогда не приходилось делать под влиянием эмоций такое, о чём бы ты потом сожалела?
– Мне – приходилось. Но я же нечаянно! Я ведь не Фройя, не знаю заранее, чем это закончится! – возмутилась Эмили, будто я её наказывать собирался.
– И хвала Годину! Ты можешь жить полной жизнью. Эмоции делают нашу жизнь ярче.
– Ничего себе: «ярче»! Она же всё потеряла!
– Эмили, Фройя ничего и не имела! Она, можно сказать, и не жила раньше, до встречи со своим любимым! Она не знала, что такое быть матерью ребёнка от любимого мужчины…
– А ребёнок-то чем виноват? – в очередной раз возмутилась моя чистая душой супруга. – Злобный Лохи должен был погибнуть! Неверная Фройя должна была погибнуть! Но ребёнок должен был остаться жив! Как… – Тут она замялась.
– «Как»?.. – уточнил я.
– Как символ того, что любовь сильнее! И где был её любимый? Почему он не защитил Фройю и её сына?
– Он был в походе! – стал заводиться я. – И вообще это не важно! История не об этом! История о том, что нельзя изменить предначертанное!
– Но ведь ты же сам мне говорил, что нужно брать в свои руки веретено судьбы и прясть свою жизнь самому!
Я застыл с открытым ртом и повёл взглядом в сторону, будто там, на сцене, был написан ответ.
Но на сцене стояла Свея.
Она стояла и через опустевший зрительный зал злорадно смотрела на нашу ложу. Глупая женщина! Она думала, что мы ругаемся. Что я несчастен в новом браке и жалею, что её отверг.
А я был счастлив!
Счастлив как никогда раньше.
Я мог разговаривать о своих пьесах! Разговаривать с человеком, который не препарировал их с целью найти недочёты, не выливал на меня патоку вёдрами, чтобы сделать мне приятное. Я говорил с человеком, которого мои пьесы заставляли задуматься.
А он заставлял задуматься меня.
Точнее, она. Она заставляла.
И это было…
…Будто нить судьбы связывала нас воедино.
– Пойдём прогуляемся. – Я подставил локоть. – А то так и антракт закончится! Тебе нужно отойти припудрить носик? – тонко намекнул я на отхожее место.
Супруга молча подхватила меня под руку.
– О чём вы разговаривали с отцом? – сменил я тему разговора, открывая дверь ложи. Мы обязательно продолжим. Потом. Дома. Без посторонних глаз.
И она ведь ещё не досмотрела пьесу!
– Папа принёс мне письмо мамы.
– Но ведь твоя мама… – не понял я.
– Да, моей мамы больше нет. А письмо есть.
– О чём?
– Пока не знаю. Я его только получила.
– Папа не сказал тебе, о чём оно?
– Папа его не читал. Оно запечатано магической печатью.
– Ничего себе!
– Да, – печально хмыкнула Эмилия. – Отец не мог взять из него ничего себе.
– А почему раньше не отдал? – недоумевал я.
– Говорит, что не знал о нём. Но я думаю, потому что не хотел и не мог. Я бы на месте отца его просто спалила, – буркнула супруга куда-то в сторону, а потом подняла ко мне взгляд. – Милый Рауль, я тебе обязательно всё расскажу, когда во всём разберусь.
– Вообще-то, я – твой муж, – напомнил я, потому что тайна странного письма уже подпалила моё любопытство. – Это я должен разбираться во всём, что тебя касается.
Тут я обаятельно улыбнулся, внушая доверие и надёжность.
Но Эмили не впечатлилась.
– А потом ты во всём разберёшься, – щедро позволила она. – Так где, ты говоришь, здесь отхоже… можно попудрить носик?
Я проводил её до дамской комнаты. Моя мужественная синичка решительно направилась в бездну голодных глаз, а я поспешил в противоположную сторону.
Глава 53, в которой шоу продолжается. Но совсем не так, как ожидается
Я с ужасом ожидала, что мне предстоит пережить в ближайшее время. Все трагедии Сказкаарда были печальны. Но мать, которая борется за своего ребёнка, мне было особенно жаль. Я так погрузилась в переживания, что даже навязчивые взгляды, которые я ловила на себе с момента появления в театре, перестали меня волновать.
К тому же что б они понимали в любопытстве?
У меня в ридикюле лежало мамино письмо, магически запечатанное. Отец очень не хотел мне его отдавать. И явно врал о том, что нашёл его случайно. Всё это время папа прятал послание от меня. Но отдал. Видимо, мама взяла с него такую клятву, что он не мог отказать на прямое требование.
Или на него так подействовала угроза, что без этого письма я не смогу исполнить требования Броквиста.
Письмо прожигало сумочку и просилось в руки. Я выскочила из дамской комнаты и огляделась. Мне хотелось где-нибудь уединиться и спокойно его прочитать. Но Рауль…
Я посмотрела по сторонам, но нигде его не нашла. Видимо, ему тоже потребовалась минутка уединения.
И это замечательно.
Если он меня потеряет, скажу, что хотела спрятаться от праздного любопытства. И это будет чистая правда!
Я прикинула, где могу найти убежище, но ничего, кроме портьер, которые защищали коридоры от холода, идущего от эркеров, придумать не смогла. Поэтому направилась по лестнице к бельэтажу, где находилась ложа герцога. Зрители предпочитали прогуливаться в общем холле, и я надеялась быстро нырнуть за занавеску, пока никого вокруг нет.
Но когда я приблизилась к портьере напротив входа в нашу ложу, выяснилось, что я была неправа. Это очень людное место!
– Куда вы лезете! – раздался возмущённый голос. Могу спорить на что угодно, это Олли Ёнклиф! – Я тут уже стоял!
– Как истинный нэрр, вы обязаны уступить место нойлен! – возразил ему приглушённый женский голос, который сразу показался мне знакомым, а на слове «нойлен» я его опознала.
Это была она! Моя соперница из королевского дворца.
– И не подумаю! Я здесь жду!
– Я тоже, знаете ли, не вздремнуть сюда заглянула! – пробурчала нойлен-«привидение».