Моя мама так и сделала.
Сервиз, которым я так дорожу, – это подарок моего отца моей матери за связь, что подарила ей меня.
За меня.
От моего настоящего отца.
Я так и не узнала, кто он.
Я сделала почти всё, как нужно. Но так влюбилась в твоего настоящего папу, моя милая девочка, что отдала ему свою невинность. Как я благодарна Фройе за то, что она меня к этому толкнула!
Я не хочу тебе своей судьбы.
Я хочу, чтобы ты была счастлива! Чтобы прожила жизнь с дорогим тебе человеком. Вырастила с ним детей. Понянчила внуков. Прожила свою жизнь. И не вмешивалась в чужую.
После гибели родителей я оказалась при королевском дворе. Её величество была ко мне очень добра и поддержала меня в тяжёлую минуту, и я рассказала ей о наших способностях. А потом она попросила помочь ей определиться с выбором. На мои возражения, что я совсем юна и гораздо хуже разбираюсь в жизни, королева сказала, что её не интересует моё мнение.
Ей нужен мой дар.
Она никогда не просила много. Но даже по чуть-чуть, даже иногда, – это всё равно не бесплатно. Моя девочка, моя удача исчерпала себя. Фройя осенила меня прощальным даром – я вижу, что сегодня мне суждено погибнуть.
Нам суждено.
Я могу остаться в живых. Но за всё приходится платить. Я могу выкупить свою жизнь. Я не хочу. Надеюсь, что моя покорность судьбе окажется достаточной жертвой, чтобы Фройя даровала тебе долгую и счастливую жизнь. Я рада, что дар отца в тебе сильнее моего. Верю, что ты справишься с ним, когда придёт время.
Юхан должен передать тебе это письмо, когда ты станешь совершеннолетней. Наш союз с ним был построен на взаимовыгодном договоре. У Юхана не могло быть детей. Я узнала об этом случайно. И мы договорились: он принимает тебя как родную дочь, а я помогаю ему выйти из той тяжёлой ситуации, в которой он оказался. Не могу сказать в его адрес ничего плохого: он честно выполнил свою часть договора. Мне кажется, он по-настоящему тебя полюбил. Я честно выполнила свою. Хотя так и не прониклась к нему чувствами.
Вместе с письмом Юхан должен отдать тебе моё топазовое ожерелье. Это подарок от твоего настоящего отца за тебя. Я верю, что тебе оно принесёт удачу.
Я люблю тебя, моя дорогая доченька! Я тебя так люблю! Я искренне, всей душой желаю тебе счастья! И надеюсь, что Фройя подарит его тебе просто так, не взяв с тебя за это платы».
Я прижала письмо к груди и заплакала навзрыд.
Я догадывалась, почему папа не хотел отдавать мне его. Он понимал, что жена раскрыла мне правду о моём рождении. А отец, с его обычаем прятаться от опасности, закрывая глаза руками, хотел, чтобы я считала отцом его.
Но я и так буду. Никакого другого отца я не знаю. Да даже если бы знала, растил меня всё равно он. И пусть он трусоват и склонен находить неприятности, но родителей не выбирают. Если Фройя дала мне его, она хотела этим чего-то добиться.
Я не понимала, что из маминого письма могло быть интересно Броквисту. Никаких тайн Эльдбергов в нём не значилось. Нэрр Нильс никак не мог быть моим отцом, потому что его магией был лёд. Никто из королевской семьи не мог быть моим отцом, потому что они управляли воздухом. Тогда зачем эти знания Броквисту?
Я могла понять, если бы Ларса интересовало подтверждение факта непервородности герцога. Не знаю, как он мог использовать эту информацию. Возможно, шантажировал бы, хотя при живом Рауле незаконнорождённому Херберту ничего не светило.
В общем, угрозы Броквиста оставались в силе, но, возможно, при личной встрече он наконец скажет, чего хочет.
Я умыла лицо холодной водой, чтобы скрыть следы слёз, и вызвала камеристку знакомым по Драгаарду приспособлением. Но когда я сказала, что хочу переодеться, служанка сообщила, что у герцога гость и, возможно, я пожелаю ужинать в вечернем наряде. Я поблагодарила девушку и поспешила в гостиную.
Действительно, мой супруг был не один, а в компании пожилого мужчины. Того самого, которого Рауль в театре представил как своего учителя. Супруг мой сидел перед ним, свесив голову, как нашкодивший ученик. Услышав шаги, герцог поднял взгляд и встал:
– Это мой…
– Я помню, спасибо, – улыбнулась я и взглянула на гостя. – Нэрр Эрлинг… – Я склонила голову в приветствии.
– Как вы, дорогая моя? – с траурными интонациями произнёс нэрр. – Держитесь?
– А что случилось? – Я испуганно переводила взгляд с мужа на гостя.
– Ну как? Такой удар!
– Что-то случилось с его величеством? – Я прижала руку к сердцу, пытаясь унять его бег. Это будет действительно удар!
– При чём тут его величество? – возмутился нэрр. – Я про тот ужасный факт, который сегодня стал достоянием общественности!
– А!.. Вы про пьесы! – Я испытала огромное облегчение и практически упала в кресло, поскольку ноги отказывались меня держать. – Вы меня так напугали!
– Разве этого недостаточно?! – По лицу нэрра читалось негодование.
– Мой супруг жив, здоров, талантлив и знаменит. Что же в этом такого ужасного?
– Но ведь это театр! – На последнем слове нос Эрлинга презрительно сморщился. – Это же от Фрейн!
– У каждого от рождения свой дар, – попыталась я воззвать к здравому смыслу. – Вот у вас какой?
– Огненный! – с гордостью произнёс Эрлинг.
– А какой дар лучше: огненный, ледяной или воздушный? – забросила я приманку, но нэрр на неё не клюнул.
– Это другое! – возразил он. – Это благородные стихии!
– А чем они другие?
– Их можно использовать в бою!
– А. То есть с их помощью можно убить человека?
Эрлинг замешкался с ответом, зато спина герцога расправилась.
– Так маг с даром Фрейн тоже способен убить, – напомнила я. – И словом можно ранить и излечить. В общем, я не вижу повода для расстройства. Особенно если муж оказался Вилли Сказкаардом.
– Твоя тринадцатая жена очень мудра, – вдруг признал учитель моего мужа. – Очень жаль, что…
– Нэрр Улле, я не собираюсь разводиться с Эмилией. Я люблю её и намерен остаться с нею вопреки всему.
Я поймала в полёте свою челюсть и с трудом поставила на место. А вот сердце отказывалось вставать. Оно прыгало вверх-вниз.
…Рауль меня любит?
Меня?
Или он это просто сказал, чтобы защитить перед учителем?
Но даже если защитить, всё равно это было очень, очень ценно!
– Ну… – как-то недовольно, мне показалось, промычал Эрлинг.
– Нэрр Улле, неважно, какой дар проснётся у моего ребёнка, – продолжил муж. – Неважно, кто это будет, мальчик или девочка. Ну правда, чего мне бояться? Будут обо мне болтать чуть больше или чуть меньше – существенная ли разница?
Всё сказанное супругом меня невероятно радовало. Я только не поняла, к чему оно было сказано?
– Эмили, я должен признаться, что перед отъездом из замка давал тебе зелье для зачатия наследника рода, – повинился герцог. – Но выяснилось, что оно на тебя действует неправильно.
Совсем недавно я вообще не собиралась обзаводиться детьми от Рауля Эльдберга. Но теперь мне стало обидно, что кто-то считает наших будущих детей недостаточно… правильными. Подумаешь, зелье не действует! Чтобы ребёнок унаследовал дар Рауля, нужно просто чтобы он любил меня чуть сильнее, чем я его! И тогда наследник получит дар отца.
А если я буду любить его столь же сильно?
Если ребёнок получит не тот дар отца?
Если ему достанется какой-то из моих даров?
Одно я знала наверняка: я буду защищать наших детей, как…
Как мама Рауля.
И как моя мама.
И буду их любить, как люблю своего мужа.
Может, даже чуточку сильнее.
Но я не знала, как сказать всё это супругу.
– Лично я считаю, что вам необходимо проявить сознательность во имя рода! – возразил на всё это нэрр Эрлинг, и я почувствовала, как тает мой контроль и как пламя подбирается к кончикам пальцев.
– Нэрр Улле, я давно хотел у вас спросить… – вмешался Рауль, дипломатично пытаясь сгладить ситуацию. – Вы не знаете, кто делает такие восхитительные ювелирные изделия? – Он показал на моё ожерелье. – Я впервые такое вижу.
– Это епронская работа, – уверенно ответил нэрр. – Я привозил оттуда подобное после дипломатической миссии. Правда, это было давно, больше двадцати лет назад. Возможно, теперь такого там не делают…
– Никогда не видел на нэйре Эрлинг ничего подобного, – заметил супруг просто для поддержания разговора, но гость смешался.
В моей голове что-то как будто провернули.
– Возможно, потому что ожерелье было подарено не жене, – скривила я губы.
Лицо герцога исказила гримаса недовольства. Но меня уже было не остановить.
– Возможно, это ожерелье было подарено некой влюблённой юной девушке, – продолжила я. – И не только оно!
Я открыла ладонь, позволяя пламени сорваться с ладони вверх. Огонь рванул почти до самого потолка. И я с удовлетворением смотрела в потрясённое лицо нэрра Улле.
Я надеялась найти своего настоящего отца.
Но не верила, что это возможно.
Теперь я смотрела на мужчину, который не спорил с моими предположениями, и думала, что могу понять маму. Она была совсем юной. А нэрр Улле – настоящим героем и вообще! Сопровождать посольство не всякого пустят. Даже теперь он выглядел импозантно и подтянуто. А тогда и вовсе был красавец. А что женат, так мама к этому и стремилась.
Кто виноват, что он оказался таким бессердечным гадом?
– Ты не говорил, что твоя жена имеет дар, – наконец обрёл он голос.
– Я и сам не знал до этого момента, – признался не менее потрясённый Рауль.
– Но это всё меняет! – приободрился Эрлинг.
– Это всё меняет, – согласился мой супруг. – А… – Он переводил взгляд с меня на учителя и обратно. – Я не понял…
– Ничего страшного, я тебе потом всё объясню, – пообещал нэрр Улле, всем своим видом выражая «не при ней же!».
– И мне! И мне тоже! – потребовала я. – Мне тоже нужно объяснить! Объяснить, как пользоваться этим проклятым даром! И другими тоже! И зелья варить!..