– Конечно, – улыбнулась я. – Будто я позволю тебе веселиться в одиночестве.
Люк, скорчив гримасу, посмотрел на мои покрытые слизью туфли:
– Может, в следующий раз не стоит надевать обувь за двести долларов.
– Чепуха, – ответила я. – Леди всегда ныряет в мусорные баки в дизайнерских туфлях. Именно так поступают все девчонки из Меритона.
Я нарочно затягивала разговор. Мне не хотелось уходить.
– Ха! – ухмыльнулся Люк. – В тот день, когда я увижу, как девочка из Меритона ныряет в мусор, я съем покрытый слизью коричневый сельдерей.
– Ну, этот день настал, ведь мусор доходил мне до лодыжек, – парировала я.
Люк ехидно взглянул на меня:
– Ты не девочка из Меритона.
Прозвучало это как комплимент.
– А кто я тогда? – прошептала я, задержав дыхание.
Люк стер грязь с моей щеки:
– Ты Блайт.
Когда Люк произнес мое имя, показалось, будто мои мышцы превратились в желе, стекли с костей и собрались в лужицу. Сначала я решила, что такой эффект произвело на меня его прикосновение. Но на самом деле это случилось от осознания того, что Люк наконец увидел, какая я настоящая. Он не только захотел увидеть меня, он увидел.
До этого момента мне казалось, что я сама не знаю, кто я. Была ли я новичком из школы? Или дочкой директора? Или девочкой с козявкой? Или девушкой, которая все только портит? Была ли я той же, что и в Меритоне?
Я была выбита из колеи последними событиями, но когда Люк произнес мое имя, он словно подал мне руку, напомнив, кто я такая на самом деле.
Мы смотрели друг другу в глаза, и между нами нарастало напряжение.
Вдруг раздался долгий ревущий гудок мусоровоза, и мы отскочили друг от друга.
Водитель возмущался, показывая на мою машину, до сих пор стоявшую посреди переулка. Его совсем не радовало, что он никак не мог проехать.
Времени на прощание не осталось. Я сказала что-то типа: «Я должна…», а Люк пробормотал: «…идти», и мы просто попятились друг от друга, помахали на прощание, и я устремилась к своей машине. Запрыгнула на водительское сиденье и завела ее. Затем посмотрела на телефон, валявшийся на пассажирском сиденье, и увидела множество непрочитанных сообщений и голосовых посланий. И тут я все вспомнила.
Тара и девочки! Я совсем о них забыла. А ведь должна была встретиться с ними в торговом центре час назад.
Черт!
Я сразу же позвонила Таре, но в ответ услышала автоответчик. Отправила ей кучу сообщений, но подруга не ответила. Я хорошо знала Тару, чтобы понять – она злится. Поэтому рванула к торговому центру и попыталась найти Тару, но ее нигде не было. Поехала к ее дому, но и там ее не застала. Я чувствовала себя ужасно. В какой-то степени.
Я нисколько не жалела о том, что провела несколько часов с Люком, и где-то глубоко внутри испытывала удовлетворение от того, что не встретилась с Тарой. Возможно, это делало меня ужасным человеком и паршивой подругой, но это была правда. Мои встречи с Тарой становились какими-то странными. Казалось, будто никто из нас не хотел ничего слышать о чужих проблемах. Тара не понимала, через что я прошла в Эш-Гроув, а я устала слушать гадости про всех девчонок в Меритоне. Поэтому я не особенно расстроилась, что мы не встретились, хотя мне было стыдно, что я подвела Тару. Когда она на кого-то злилась, то просто вычеркивала человека из своей жизни. Я не знала, сколько смогу продержаться без лучшей подруги. Так что помимо сообщений и голосовых посланий я отправила ей письмо с извинениями на почту.
Добравшись до дома, я спрятала испорченные туфли под пассажирское сиденье, где уже лежал грязный учебник по истории, и проскользнула внутрь без обуви. Капри и блузка тоже были грязными, но их можно было почистить только в химчистке, поэтому никаких тайных стирок не предвиделось. Пока никто меня не заметил, я понеслась наверх и разделась. Засунула одежду в коробку из-под обуви, которая стояла в дальнем углу шкафа, чтобы потом отнести ее в химчистку. Затем запрыгнула под душ и смыла с себя вонь от мусора.
Я надела чистый спортивный костюм и поскакала вниз. На первом этаже был только папа; он сидел за столом в гостиной, склонившись над какими-то бумагами.
– А где мама и Зак? – спросила я.
Папа подскочил, когда я заговорила:
– Блайт! Ох, я не слышал, как ты вошла.
К счастью, он еще и не видел меня.
Папа продолжил что-то писать.
– Мама поехала с Заком покупать… одежду… или… бейсбольные перчатки… шлем? Что-то такое, в общем.
Я подумала: «Ого, как много внимания ты уделяешь семье, пап! Даже не знаешь, где твоя жена и сын», – и эти слова почему-то вырвались из моего рта. Казалось, что мой рот тоже в последнее время сходит с ума. Как кукла чревовещателя.
Папа нахмурился и стал похож на директора Мака:
– Что вы сказали, юная леди?
Я запрокинула голову, затем улыбнулась, как цирковой клоун, и воскликнула:
– Да я просто шучу!
Выражение папиного лица смягчилось. Он вернулся к своим листам:
– Очень на это надеюсь.
Он фыркнул, потом рассмеялся.
Шестое правило врунишки: если ваши правдивые слова обернутся против вас, притворитесь, что на самом деле это была ложь. Соврите, сказав, что вы пошутили, и спросите: «Разве это не смешно?» Это лучший выход из скользкой ситуации. Это настоящая лазейка для вруна.
– Над чем работаешь? – прочирикала я.
Возможно, я немного перестаралась с ролью хорошей девочки, но я в этом деле новичок.
Однако папа этого даже не заметил.
– Над письмом для школьного совета, – не поднимая головы, сказал он. – Это необходимо, чтобы получить должность суперинтендента.
Как мило.
– Есть планы на ужин? – спросила я.
Папа указал ручкой в сторону кухни:
– Придумай что-нибудь сама. Извини. Я должен был запечь грудинку, но…
Он снова склонился над бумагами, так и не закончив предложение.
Я взяла миску с хлопьями и спряталась в своей комнате на весь вечер. Спасибо, конечно, но мне хватило того времени, что я провела с папой. Да и был ли смысл продолжать разговор, если один из нас врал, а второй полностью игнорировал собеседника?
Тем же вечером, прежде чем забраться в кровать, я еще раз проверила входящие сообщения – вдруг мне ответила Тара? Не ответила. Но написал Люк. Я бешено защелкала мышкой, чтобы открыть письмо. В нем была только цитата:
Я погуглила цитату. «Двенадцатая ночь», акт 3, сцена 3. Снова Шекспир, но добавлено мое имя. Я не могла поверить – Люк оказался просто идеальным. Нет, не так. Потому что он не был идеальным. Но мог быть таким для меня.
Мои планы избегать парней до поступления в Брин-Мор вдруг показались наивными и нереалистичными. Несправедливо отказываться от такой возможности быть счастливой. Кроме того, что я знала об отношениях? Ничего. Так почему я не могу приобрести какой-нибудь опыт? Кто сказал, что я не могу встретить парня своей мечты перед колледжем? Почему я вообще придумала это тупое правило?
Ответ – потому что никогда не встречала такого парня, как Люк. Парня, от которого хотелось бежать куда глаза глядят, но к которому тянуло как магнитом. Голубые глаза Люка, казалось, видят меня насквозь. Но мне нравилось это. Я хотела, чтобы Люк знал обо мне все. И хотела знать все о нем. В том числе его недостатки.
Мы с Люком понимали, что оба не идеальны. Каждый доказал это не по одному разу. Но это нормально. Нам и не надо быть такими. Взять наш первый поцелуй. Как бы вы отнеслись к тому, что ваш первый поцелуй произошел в вонючем мусорном баке? Но знаете, в тот момент это было для меня самое лучшее место на земле. В тот момент в этом мире существовали только мы.
Мое сердце заколотилось от одной только мысли о Люке.
Я ни за что не смогу уснуть.
Расплатой за мои полуночные фантазии стал долгий сон на следующее утро. Поэтому у меня осталось менее пятнадцати минут на то, чтобы добраться в Эш-Гроув до первого звонка. Я натянула старый черный спортивный костюм и закрутила спутанные волосы в неряшливый пучок. Времени на макияж не было. И я решила при первой же возможности проскользнуть в женский туалет. Но, как назло, забыла взять с собой косметику. Так начался «день уродства». Мне не хотелось, чтобы Люк видел меня такой замарашкой. Да, меня радовало, что с ним не нужно было стараться быть идеальной, но девушка должна сохранять свое реноме. И как бы ни было тяжело, я пряталась от Люка все утро.
Единственными, кого, казалось, не напрягал мой затрапезный вид, были Сай и Дженна. На самом деле Сай за ланчем сделал мне комплимент.
– Мне нравится твой отвязный вид, Блайт. Намного лучше, чем образ холодной Барби.
– Холодной? – повторила я. – Обычно я выгляжу холодной?
Дженна толкнула Сая локтем. И парень, запинаясь, произнес:
– Н-ну… да, но… в сексуальном смысле. Ты кажешься невинной… как сексуальная малолетка.
– Ну и чушь ты несешь, – сказала я.
Сай опустил взгляд на стол:
– Да, это точно… – Затем он оживился: – Я хотел сказать, что ты выглядишь сегодня как живой человек, а не робот.
Дженна покачала головой:
– От этого ей ничуть не лучше, Сай. Просто закрой свою пасть.
Сай поднял ее подбородок и наклонился к ней:
– Почему бы тебе не помочь мне в этом?
И Дженна жадно поцеловала его.
Я вздохнула:
– Вам двоим надо сделать татуировки на лбу: «Лицам до восемнадцати лет просмотр запрещен». – Я поковыряла свой йогурт. Они не останавливались. – Я здесь пытаюсь есть, – добавила я.
Наконец они оторвались друг от друга. Сай вытер рот тыльной стороной руки. Мерзость. Я вытащила салфетку и протянула ему:
– Воспользуйся хотя бы этим.
Сай взял салфетку и кинул ее через плечо. Я закатила глаза и съела йогурт.
– Позволь мне сделать тебе макияж, – предложила Дженна. – Давай хотя бы глаза подведу?