ноги выражают сопротивление уходящего дня.
Наконец, внизу – современное Фидию изображение Гермеса, символизирующего несущееся облако, почти безобразного (как вы видите на этом расстоянии), с черепаховой лирой в руке, с черными полосами и с клубом похожего на руно белого облака, лежащим под его ногами не прямо, а наискось (сравните «διὰ τϖν κοίλων – πλάγιαι»[117] и рассказы об «αιγιδος ήνίοκος Αθάνα»[118] с облаками – вестниками луны у Аристофана; вообще вы никогда не увидите Гермеса летящим, подобно Победе; если он изображается движущимся, то всегда крадущимся, карабкающимся словно облако, которое собирается и сгущается; так же тянутся и ползут горгоны, наполовину согнув колени, двигаясь и скользя безобразной украдкой.[119]
151. Теперь взгляните на последнюю иллюстрацию – совершенно особого рода. Это освещенный утренним светом вид скал Отлейской горы близ Лидса, работы Тёрнера; он написан давно, когда Аполлон, Артемида и Афина иногда еще были видимы и ощущались даже близ Лидса. Полный изящества оригинал хранится в богатейшей коллекции Фарнлея. В последнем томе «Современных художников» я сказал, как хорошо Тёрнер понимал смысл греческих легенд. Впрочем, он не думал о нем, когда делал иллюстрации; он неумышленно создавал тот эффект утренней зари, о котором мы говорим: блеск солнечных лучей на росистой полутемной траве и слабый отблеск их на голове и боках лани и оленя.
152. На этих нескольких примерах я вполне могу объяснить вам, как с помощью памятников раннего искусства греков понять их сложные представления о силе света. Более пространное обсуждение этого вопроса вы найдете в моем сочинении «Королева эфира», а если вы заглянете в начало седьмой книги платоновского «Государства» и внимательно прочтете страницы, относящиеся к солнцу и умственному зрению, то увидите, как тесно эта физическая любовь к свету была связана с греческой философией в ее поиске знания – поиске смутном и подавленном. Я не стану сегодня объяснять те более сложные, но менее глубокие формы, которые любовь к свету и соответствующая философия принимают в уме средневекового человека; запомните только: далее применительно к обрисовке контуров я для краткости буду просто говорить о греческой школе, подразумевая всю вереницу школ, начиная со времен Гомера и кончая нашими днями, – школ, которые изображают свет и его воздействие на видимые предметы; при этом примерами для ваших практических занятий послужат произведения всех времен, начиная с рисунков на этих греческих вазах и кончая «Заходом солнца в Темерере» Тёрнера. На протяжении всей истории она оставалась школой подавленности и скорби, но одновременно и большой силы. Ее технический метод воспроизведения тени и сущность ее характера лучше всего представлены двумя великими гравюрами Дюрера: «Меланхолия» и «Рыцарь и Смерть». С другой стороны, если в разговоре о контурах я для краткости скажу «готическая школа», то буду подразумевать всю еще более обширную группу школ, начиная с Центральной Азии и Египта древнейших времен и кончая современными Индией и Китаем, – тех школ, которые довольствовались прекрасными сочетаниями красок, не заботясь об изображении света. Многие из них так и остановились на тех несовершенных изображениях, которых смогли достичь. Эти школы в той же степени можно назвать детскими или ограниченными в интеллектуальном смысле, сколь детскими или ограниченными в их философии и верованиях, но они удовлетворены такой ограниченностью. Этот недостаток присутствует и в более даровитых расах, в большей степени способных к развитию, чем греческие школы; полного совершенства европейское искусство достигает только при соединении обеих школ. Как достичь такого соединения, я покажу в следующей лекции; сегодня же остановлюсь только на тех пунктах, которые имеют непосредственное отношение к нашим занятиям.
153. Некоторые из вас, в силу своих способностей и естественной склонности – и вообще по степени своего интереса к новому искусству, – должны подчиниться дисциплине той школы, которую мы назвали греческой, или школой света и тени; она прежде всего стремится достичь искусства воспроизводить формы одним только контрастом света и тени. Я говорю «дисциплина» греческой школы по двум причинам: во-первых, правильно выполнять требования греческой школы – дело действительно нелегкое; во-вторых, подчиниться ей для лиц, склонных к цвету, часто бывает тяжелой жертвой, от которой молодые студенты с наслаждением бы избавились. Если твердо следовать законам обеих школ, то правила школы колористов являются более совершенными. Они видят и рисуют всё, тогда как представители греческой школы должны оставлять многое неясным в полумраке и невидимым во мраке. Кроме того, с греческой школой связаны некоторые грубые и вульгарные формы искусства, которых не знает колористическая школа. Но и та и другая школы, если правильно следовать им, требуют прежде всего безусловной точности в обрисовке контуров. От этого требования даже и не думайте уклониться. Покрываете ли вы пространства краской или тенью, эти пространства все равно должны иметь верные контуры и верные переходы. Тридцать лет твержу я это изучающим искусство, и все попусту. Хочу сказать это вам только один раз: мысль эта слишком важна, чтобы ослаблять ее повторением:
Без совершенной обрисовки контуров форм, без исполненного в совершенстве перехода пространства невозможны ни прекрасный цвет, ни прекрасный свет.
154. Может быть, эта мысль покажется вам более убедительной, если я помещу рядом два детально проработанных образца каждой школы. В качестве примера школы цвета я уже привел «Св. Иоанна» Чимы да Конельяно. Вот мой собственный этюд с дубовыми ветками на фоне неба, увеличенными до натурального размера. Я надеюсь написать лучший этюд в Венеции; но и этот снимок может показать вам, как тщательно колорист выводит контур каждого листка на небесном фоне. Рядом помещен рисунок другой школы света и тени (вернее, фотоснимок с него), принадлежащий Дюреру; он сделан с натуры и изображает обыкновенную дикую капусту. Из всех известных мне произведений с использованием плоских цветовых пятен этот является наиболее совершенным по обрисовке контуров, по мастерству, с которым построена перспектива каждого листа, по той искусности, с которой передана фактура, – и все это благодаря тонко-нежному и твердому наложению цвета. Мне кажется, что эти два примера должны удовлетворить вас как в отношении точности контуров, так и по силе экспрессии, которой можно достичь наложением плоских цветов в пределах этих контуров.
155. А вот два образца переходящих теней, изображающие формы в пределах контура и принадлежащие двум мастерам школы света и тени. На первом виден метод работы Леонардо мелом и серебряным штифтом, второй – резцовая гравюра Тёрнера. Оба художника показали себя с лучшей стороны. Заметьте – сюжет тёрнеровской гравюры, над которой автор работал так долго, что она никогда не стала достоянием публики, относится к таким, эффект которых обусловлен в первую очередь их таинственным, мистическим характером; здесь изображен порог на Рейссе около Чертова моста у Сен-Готарда (это – старый мост; его можно еще видеть под нынешним, построенным уже после создания Тёрнером его произведения). Если только когда-нибудь и пренебрегали контуром, то именно здесь, в этой смеси облаков, пены и мрака. Но вот еще одна гравюра Тёрнера: из всех этюдов, сделанных его рукой и изображающих скалы, здесь видна наибольшая уверенность, он отличается предельным совершенством.
156. Возьмите эскизы Леонардо. Многие их части теряются во мраке или с умыслом сделаны неопределенными и таинственными даже при освещении. Можно подумать, что автор позволил себе некоторую свободу и уклонился от неумолимых законов обрисовки контуров. Но простейшая попытка скопировать эти эскизы убедит вас, что контурные линии неподражаемо тонки, безукоризненно правильны, а переходы теней сделаны до такой степени решительно, до того размеренны, что добавление одной крупинки графита или мела, даже размером с жилку в крылышке моли, могло бы произвести в них заметную перемену. Вы думаете, что такое совершенство должно печалить и обезнадеживать вас. Нет, оно должно радовать и преисполнить вас надеждой – радовать потому, что приятно видеть, какие чудесные вещи могут создавать люди; поселить надежду, если ваша надежда справедлива, если вы более способны радоваться тому, что создали другие, чем тому, что можете создать вы, более радоваться той силе, что выше вас, чем той, которую способны достичь сами.
157. Впрочем, и вы можете достичь многого, если будете работать с благоговением и терпением, и не ждите успеха, если плохо распределите усилия. Несомненно, в этом пункте занятий потребуется высшее напряжение вашего терпения. Упражнение в черчении линий и наложении плоских цветов скучно и утомительно; но это упражнение по крайней мере определенно, и, если заниматься старательно, можно быть уверенным в успехе. Изображение же форм с помощью теней требует высшего терпения и чревато многочисленными и унизительными неудачами. Я уже не говорю о той жертве, которую приносят люди, расположенные к цвету, когда приходится рисовать только светом и тенью. Если бы вы действительно были намерены сделаться художниками или могли посвятить знакомству с живописью продолжительное время, тогда вы могли бы изучить венецианскую школу и достичь изображения форм при помощи красок. Но без усердия и стараний это невозможно. Кроме того, овладев искусством точно обрисовывать контуры и накладывать плоские цвета, вам необходимо научиться изображать твердые формы с помощью тени и света. В этой работе то великое преимущество, что многие формы в передаче их красками до известной степени пропадают; мы можем их без потерь передать другим или быстро и легко сохранить для себя только с помощью тени. Достаточно одного примера: из всех цветов пунцовый гераниум более других производит на наш глаз впечатление плоского цвета; но попробуйте изобразить его, и увидите, что, во-первых, нет такой краски, которая могла бы передать красоту его пунцового цвета, а во-вторых, блеск этого цвета ослепляет и мешает рассмотреть структуру кистей гераниума. Я нарисовал (вот гравюра с моего рисунка) кисточку пунцового гераниума только светом и тенью и уверен, что вы сразу почувствуете, что таким образом намного лучше можно передать ее куполообразную форму и плоские лепестки каждого цветочка из этого купола, чем сохранив пунцовый цвет.