– Скажи, а сколько тебе удалось собрать серебра?
– Если посчитать вместе с разными украшениями, – золотыми и жемчужными, – то, почитай, набрал я на две тысячи золотых, а может и поболе. Но думаю, мне удастся набрать еще больше! Вот накоплю тысяч, этак, пять, тут же открою свое дело, стану всеми уважаемым купцом, а ты супругой богача!
– Только голову мне морочишь! – вскричала женщина. – Между прочим, я дам тебе дельный совет, как заработать полный вань – десять тысяч, а не жалкую половину.
Сердце разбойника заколотилось от возбуждения.
– Где они, эти деньги? – загорелся он.
– Говорят, что «при шести ушах секрета не сохранить!» Нынче я тебе больше ничего не скажу, потому как вокруг слишком много ушей. Об этом поговорим завтра ночью!
Разбойник уступил, хотя и с явной неохотой.
На следующий день он вслед за своим вожаком должен был отсюда уходить, поэтому женщинам пришлось сменить помещение. Вечером его разговор с женой продолжился.
– Объясни, где то золото, о котором ты мне говорила намедни? – спросил он, когда они легли в постель.
– Мужские души непостоянны и переменчивы! – ответила Гэн. – Нынче ты мне сказал, что мы с тобой все равно что муж и жена, а завтра, когда получишь деньги, ты от меня тут же отвернешься, найдешь себе другую, она и станет супругой богача. Если ты дашь мне клятву, что на самом деле будешь жить со мной до седых волос, я тебе открою тайну – скажу, где спрятаны деньги.
Разбойник соскочил с постели, и упав на колени, задрал голову к небу.
– Пусть десять тысяч мечей разрубят меня на части, если я тебе изменю! – завопил он.
– Вот теперь я могу рассказать тебе, не таясь! – проговорила Гэн, помогая ему подняться с колен. – Мой свекор, который умер всего несколько лет назад, был известным в наших краях богачом. Муж, видя, что наступает смута, жизнь становится опасной, собрал все наши сбережения (а их он накопил не меньше пятидесяти тысяч золотых вместе с разными украшениями и дорогими сосудами), вырыл глубокую яму и схоронил все эти богатства в тайнике. Там столько добра, что нам с тобой не истратить за всю жизнь!
– Боюсь, их уже успели утащить! – усомнился молодой главарь.
– О них знали только мой муж да я. Мужа вы, наверняка убили (я видела его смерть собственными глазами), значит, никто кроме меня, о деньгах не знает! К тому же, зарыты они в пустынном месте, о котором не ведают даже духи, не то, что люди. Самой мне идти туда нельзя, потому что об этом сразу же узнают соседи. Поэтому когда я тебе назову укромное место, где находится тайник, ты пойдешь туда один, а меня покуда пристрой к кому-то из своей родни!
– Мне тебя оставить негде, ведь мы вольные люди. Откуда у нас родня? – вскричал главарь. – Ты сказала о тайнике. Говори, где его искать – ваши места мне совсем незнакомые! Скорее всего нам придется ехать туда вместе!
– Вместе так вместе! Но тогда нам лучше идти туда тайно. Мы переоденемся нищими и будем просить подаяние на дорогах. Никто тогда нас не заподозрит!
– Ловко! – обрадовался разбойник. – Но если мы станем побирушками, куда девать весь наш скарб? С собой мы его тащить не сможем!
– На этот счет есть у меня один план! Вещи мы свяжем в узел, а ночью, когда все уснут, перетащим его к реке и опустим в воду, где поглубже. Понятно, надо только хорошенько запомнить место. Как только найдем тайник, вернемся обратно и заберем наши богатства!
Разбойник, расчувствовавшись, крепко обнял женщину, с его уст хлынул поток слов одобрения и восхищения. Он, не переставая, восклицал: «Какая ты у меня умница! Какая красавица! Как ты меня любишь!»
– Не представляю, какие добрые дела я сделал в прежней жизни, чтобы нынче иметь подле себя такую, как ты, моя славная женушка! – вскричал он. – Ты у меня настоящее богатство! Как видно, я впрямь сотворил немало хороших дел!
Тесно прижавшись друг к другу, они направились к ложу. Разбойник мечтал о завтрашнем дне, когда кончатся месячные недуги жены и он, собрав все свои мужские силы, окажет достойные радости женщине, которая со временем станет его супругой – женой богача! В эту ночь разбойник к другим женщинам не пошел.
На третий день молодому главарю вновь пришлось следовать за отрядом старшего вожака. В пути ему встретились двое нищих: по всей видимости, муж с женою. Разбойник, не долго думая, отнял у них рубище и отдал его Гэн.
– Как видно, само небо поднесло нам этот дар! – промолвил он, и поинтересовался: – как твои течи, прекратились или нет?
– Да, да, они закончились! – успокоила его женщина. Лицо разбойника расплылось в довольной улыбке.
Он радостно потирал руки, предвкушая ночные удовольствия. После полудня жена вдруг со стоном рухнула на ложе и огласила воздух криками боли, испуганный мужчина спросил, что с ней случилось.
– Сама не ведаю! – ответствовала Гэн. – Но в нижней части живота вдруг появилась опухоль величиной с добрую чашку. Видно, вошла в меня какая-то зараза, меня бросает то в жар, то в холод. Мочи нет терпеть мученья!
– А где та опухоль, в каком месте? – встревожился мужчина.
Гэн тонким пальчиком своим ткнула в самый низ живота.
– Вот здесь, пониже пояса!
– Так ведь там врата моего счастия! – Разбойник сильно огорчился. – Надо же, вот ведь где вскочила эта мерзость! – Чтобы удостовериться самому, он задрал кверху шелковую юбку и раздвинул прореху у нижних штанов. В том самом месте, которое обычно зовется «вратами жизни», он увидел такую картину.
Кожа, цветом яшмоподобная,
Вздулась буграми.
Оттенком своим стала
Густо-лиловая.
Вкруг глубокого рва
Тело сильно распухло
А сам ров превратился
В узкую щелочку.
Две створки дверные
Тесно сомкнулись,
Входа нет в те ворота,
Их ничем уже не отверзнешь
Когда-то он видел
Такую пампушку – маньтоу[6]
Которую парили кряду
Три дня и три ночи.
Еще эта штука очень похожа
На овощ, что долго мочили:
Дней десять подряд,
А может, поболе!
Мужчина впал в отчаяние. Тяжело вздыхая, он погладил больное место жены и, не медля ни минуты, бросился к лекарю за лекарством. Однако от снадобий опухоль еще больше раздалась в размерах. Разбойнику, было невдомек, что все это было хитроумной задумкой его женщины. Она понимала, что нынешней ночью разбойник спуску ей не даст, потому заранее вынув из-за пояса горсть сычуаньских бобов, растерла один из них и образовавшейся маслянистой жидкостью натерла кожу вокруг женского места.
Надо вам знать, что сычуаньский боб – растение необыкновенное, поистине свирепое. Стоит его соком натереть кожу человека, как она сразу же вздувается и даже начинает пузыриться. Это свойство сычуаньских бобов Гэн обнаружила еще дома, а потому взяла их с собой. Ночью, когда они возлегли на ложе, разбойник, обняв ее, сказал:
– Я промучился две ночи, нынче хотел получить удовольствие. И что же? На тебе, снова осечка!.. Сегодня терпеть муки мне просто невмоготу. Видно придется уподобиться дворцовому евнуху. У него одна утеха: подобраться к чему-то поближе и потереться!
С этими словами разбойник тесно прижался к женщине.
– Ой, больно! – завопила Гэн. – Туда нельзя! – Рукою, в которой она держала платок, женщина крепко сжала мужское орудие. Тряпицу она заранее смочила все тем же бобовым соком. Мужское орудие от соприкосновения с влажной тряпкой мгновенно раздулось и сильно покраснело.
– Ну и чудеса! – вскричал разбойник. – Что случилось с моими причиндалами? Они то горят, то леденеют! Видно, я от тебя заразился. – Он поспешно вскочил с постели и зажег светильник. Со вниманием он принялся рассматривать инструмент: он и впрямь невероятно распух и стал походить на выточенный из кристалла пест. С таким предметом жена его ни за что бы к себе не подпустила, если бы он отважился к ней приблизиться на самую малость.
Вот так, прибегая ко всевозможным уловкам, хитроумная женщина оберегала свое убежище, не дозволяя постороннему мужчине в него вторгнуться. Что до других частей тела, скажем, пышной груди, золотых лотосов – ножек – нефритовых пальчиков и алых губок, даже нежнейшего язычка, то к этим местам ему притрагиваться не возбранялось. Муж мог не только трогать их, но даже целовать. Женщина полагала что эти части ее тела всего лишь внешние формы некоего строительного сооружения. Разбойник не догадывался, что все уловки нацелены только на одно: спасти «корень», временно пожертвовав «ветвями и листьями».
Они спали до полуночи, когда разбойник вдруг поднявшись с постели, сказал:
– Вокруг все стихло, пора браться за дело!
Они вдвоем подняли тюк, которые приготовили еще днем, и понесли его к реке, где бросили под мостом, конечно, хорошенько запомнив место: дерево на берегу. Потом они снова вернулись в дом и переоделись в рухлядь, доставшуюся им от двух нищих. Крупных вещей, а также одежду, они брать с собою не стали. Словом, бросили почти все, ограничившись лишь небольшим количеством мелкого серебра. В ту же ночь они исчезли, ничего никому не сказав. Когда забрезжил рассвет, они были уже далеко – не меньше тридцати ли от разбойного лагеря. В ближней лавке они купили еду и сытно поели. Перед этим незаметно от своего спутника женщина, разломив один боб, смешала его кусочки с пищей. Часа через два, а может, поменьше, разбойник почувствовал боли в животе. Вскоре у него начался такой сильный понос, что через каждые два-три дня пути, бедняге пришлось то и дело «подниматься к востоку»,[7] то бишь бежать по нужде десять, а то и более раз. К вечеру несчастного стало слабить почти непрерывно, то и дело он присаживался на корточки и едва успевал снимать порты. На следующий день во время их трапезы женщина подмешала в пищу еще полбоба. И так получилось, что бандит, схожий обликом с волком или тигром, от полутора зернышек сычуаньских бобов всего за какие-то два дня превратился в тень: пожелтел и высох. Смех да и только! В эти дни он потерял способность не только двигаться, но не мог даже вымолвить слова. Стоит ли говорить о каких-то ночных утехах?! Но вот, наконец, мученья разбойника, кажется, кончились. Сейчас он находился во власти глубоких раздумий и сомнений. Когда женщина живет рядом с мужчиной, – думал он, – оба мечтают насладиться радостями на спальном ложе. А что происходит со мной? Целых две ночи мне мешали женские течи, а вторые две ночи помешала злосчастная опухоль. Наконец, месячные у нее прекратились, а опухоль спала. Сейчас впору отведать сладкого плоду и на тебе – меня прохватил проклятый понос! Я едва держусь на нога