Невская. Что за глупость!
Анна Григорьевна. Это, Слава, заслужить надо, чтобы на тебя смотрели.
Лиза. Все мы хороши; мужики небритые, бабы неухоженные, слава богу, зеркала нет. Один только Игорек и ласкает глаз. Ой, прилетим в Тикси, что я с ним сделаю!
Белухин. Смотри, паря, охомутают.
Игорь. Если хомутом будет Лиза…
Лиза. Ты бы еще сказал – оглоблей! Не собираюсь я тебя хомутать, просто выйду замуж, если очень попросишь, и все. Но учти, Игорек, меня долго будешь добиваться, железное терпение нужно иметь.
Игорь. Тогда ничего не выйдет. Я ведь магнитолог, в магнитный павильон с металлом входить нельзя.
Невская. Тише, пожалуйста, тише!
Белухин. Падера силу набирает, дочка.
Невская. А мне показалось – самолет.
Белухин. Не расстраивайся, выручат. В Арктике так положено – выручать.
Невская. Но когда, когда?
Белухин. Когда время придет. Ты небось Библию и в руках не держала, а там про это написано.
Невская. Нет, не доводилось.
Белухин. Дед нам вслух читал и ложкой по лбу бил, кто зевал. Там и было сказано: время плакать и время смеяться, время любить и время ненавидеть, время ждать и время садиться в самолет.
Анна Григорьевна. Не было тогда самолетов, старый брехун.
Белухин. По-твоему, пешком, что ли, тогда передвигались? Ковры-самолеты были, летающие тарелки.
Анна Григорьевна. Вот так он всю жизнь и морочит людям головы. Не знаю, за что его терплю.
Лиза. Счастливая ты, тетя Аня.
Анна Григорьевна. Велико счастье!
Белухин. Но не так уж и мало, девяносто три кило живого весу.
Гриша. Я вдруг понял, почему женщины пошли в Арктику.
Лиза. Наконец-то узнаю! Почему же, Гришенька?
Гриша. Потому что этого потребовали законы природы. Все в мире должно быть уравновешено: приливы и отливы, циклоны и антициклоны, мужчины и женщины. К тому же мужчины без женщин глупеют, а женщины без мужчин дурнеют.
Невская. Ты стал слишком болтливым.
Гриша. Ты сама так говорила, я просто повторил твои слова.
Невская. И напрасно, ты не попугай.
Солдатов. Схватил тройку с минусом за поведение?
Зозуля. По существу, Гриша рассуждает весьма здраво: именно законы природы. Медведь, например, иногда проходит тысячу километров в поисках самки, а…
Анна Григорьевна. Фу ты, сравнил!
Зозуля. Простите, естественная аналогия. Однако мне хотелось бы, Зоя Васильевна, поздравить вас с оригинально и не по летам мыслящим братом. Чувствуется ваше влияние.
Лиза. Вот и Михаил Иваныч докатился до комплиментов! Посидим здесь сутки, он и в любви тебе признается.
Зозуля. Елизавета Петровна… И вы, и Зоя Васильевна мне в дочери годитесь.
Лиза. Таких больше всего и любят, которые в дочери годятся.
Зозуля. Однако я надеюсь…
Лиза. Конечно, надейтесь, Михаил Иваныч, не знаю, как Зоя, а для меня мужчина начинается с пятидесяти лет.
Игорь. Тогда все кончено, двадцать девять лет я ждать не смогу.
Лиза. Для тебя, Игорек, я, может, сделаю скидку.
Солдатов. Как на залежалый товар? Не соглашайся, Игорь, ты у нас со знаком качества, любимчик-херувимчик. Нецелованные нынче идут по высшей ставке.
Анна Григорьевна. Грубиян ты, чего в юношу вцепился?
Солдатов. Видали мы таких юношей, возили по Москве.
Анна Григорьевна. Уж не ревнуешь ли?
Игорь. Не надо, Анна Григорьевна, у нас, как говорится, несовместимость. Нарвешься, Слава…
Солдатов. Тю-тю! Угрожаешь?
Игорь. Предупреждаю.
Солдатов. Может, выйдем, поговорим?
Игорь. Пошли.
Анна Григорьевна. Я вам пойду, сосунки! Коля, держи этого долговязого дурня!
Белухин. Из обоих лапши нарежу, пацанье пузатое! Кыш на место! Несовместимость… Словечек модных понабрались…
Игорь. Дело не в словечках.
Белухин. Помолчи, медведь тебя задери! Несовместимость… Закон коллектива такой: первым делай самую тяжелую и грязную работу. Не жди, когда тебя позовут или очередь дойдет – первым делай! Тогда будет тебе и другим полная совместимость. Вы же пока что ничем, кроме пустозвонства, себя не проявили. Кто из вас вызвался натаскать плавника, заготовить дровишек, расчистить от снега двери? Почему не вы, а Илья с Димой первыми пошли на скалу? Зарубите себе на носу: морду набить – невелика заслуга, а чтобы в Арктике выжить – одной спеси мало. Еще суток не прошло, а вы… Смотреть противно!
Анна Григорьевна. Радоваться надо, что живые, в тепле сидим, крыша над головой.
Зозуля. Я бы добавил: практически в полной без опасности. Вы, Слава, в Арктике оказались случайно, но Игорь… Простите, я давно хотел вас спросить: к Чистякову Юрию Сергеевичу вы имеете отношение?
Игорь. Это мой отец.
Зозуля. Ваше счастье, что он не видел вас в эту минуту! Юрий Сергеевич никому не прощал нарушений полярной этики. Друзья, профессор Чистяков – известный гляциолог, друг Николая Николаевича Урванцева.
Лиза. Не видать мне теперь Игоря, как своих ушей! Славчик, твои шансы растут.
Солдатов. А ты не торопись, у меня папаня тоже не лаптем щи хлебает.
Лиза. Неужто академик или генерал?
Солдатов. Скажешь… Академики перед ним за версту шапки снимают. Бери повыше: столяр-краснодеревщик.
Белухин. Чистяков, однако, у нас на Стерлегова бывал, на Таймыре его хорошо знают. Ученый, а в обращении прост, веселый мужик, с бородой. Помнишь, Анюта?
Анна Григорьевна. Как не помнить, представительный мужчина.
Зозуля. Отец вам не рассказывал, Игорь, как он с медведем встретился лет тридцать назад в Усть-Таймыре?
Игорь. Да. Но он тогда был не один.
Зозуля. Признаюсь, я имел честь… Мы добыли на припае двух нерп для собак и потащили на волокуше на базу. Погода хорошая, солнечная, помню, Юрий Сергеевич рассказывал разные забавные случаи, и вдруг сзади послышалось характерное фырканье и шипенье. Оглянулись – в десяти метрах медведь-гигант! Бежать в таких случаях бесполезно, запомните, друзья, бесполезно и крайне опасно: у зверя пробуждается охотничий инстинкт, он обязательно будет догонять; Юрий Сергеевич сорвал карабин, щелк – осечка, щелк – снова осечка. Мы застыли соляными столбами, а медведь подошел, с любопытством принюхался и присмотрелся, словно размышляя, с кого начинать, но груз на волокуше показался ему более достойным внимания: как известно, нерпа для медведя ни с чем не сравнимый деликатес, причем не мясо, как ни странно, а сало. Мы для него сразу перестали существовать и потихоньку, не торопясь, пошли; сделав несколько шагов, Юрий Сергеевич спокойненько перезарядил карабин и…
Гриша. Уби-ли…
Игорь. Я на той шкуре в детстве играл, почти весь пол в комнате закрывала.
Зозуля. Да, более крупный экземпляр мне встретился лишь однажды, и то я наблюдал его издали. А этот весил примерно килограммов девятьсот, при длине туловища около трех метров. Что поделаешь, Гриша, в то время закон еще не охранял медведя, а собаки остались без корма… Но я хотел сказать о другом, что меня поразило больше, чем размеры медведя. Я был тогда совсем еще зеленым юнцом и страшно испугался: когда медведь обдал меня горячим дыханием, я еле сдержался, чтобы дико не заорать, а Юрий Сергеевич стоял абсолютно спокойно, будто это не медведь, а собака, а потом подмигнул мне и улыбнулся – это когда медведь принялся за нерпу. Такого великолепного самообладания я, пожалуй, больше не встречал… Еще раз, друзья: не пытайтесь от медведя убегать! Накоротке он бежит со скоростью рысака, километров до тридцати в час, здесь перед ним и чемпион по бегу спасует.
Кислов. Значит, стой и жди, сожрет или не сожрет?
Зозуля. Да, сохраняйте полное спокойствие, можете медленно – подчеркиваю, медленно пятиться, отступать, только не вздумайте бежать! Медведь нападает на человека чрезвычайно редко, такие случаи наперечет: девяносто девять из ста, что он не причинит никакого вреда.
Солдатов. Попался бы мне тот выступальщик: «Арктика! Экзотика! Подшефные!» Черт бы побрал эту экзотику.
Зозуля. Вам, Слава, сколько лет?
Солдатов. Двадцать восемь.
Зозуля. Юрию Сергеевичу было тогда примерно столько же, а мне едва перевалило за двадцать.
Солдатов. Вы сами сюда полезли, а я-то при чем? Мне и в Москве экзотики хватает.
Зозуля. Не пожалеете, Слава, будет что рассказывать детям. Попадем на Средний, обязательно совершим экскурсию на Голомянный и Домашний, увидите исторические места.
Игорь. Николай Николаевич мечтает прилететь на острова, но врачи против.
Белухин. Так ты видел Урванцева?
Игорь. Мы у него бываем.
Белухин. Завидую. Легендарный человек Николай Николаевич, Норильск открыл… За восемьдесят ему?
Игорь. Как говорится, с гаком. Но еще крепок, много работает, пишет книги. Елизавете Ивановне тоже за восемьдесят, а она до последнего времени водила машину. Недавно жаловалась: «Перестраховщики какие-то в автоинспекции, намекнули, будто у меня зрение начинает ухудшаться».
Белухин. Старый закал! Скромный человек – Урванцев, у нас такого заслуженного и нет больше, а своего имени не дал ни острову, ни даже мысу захудалому. А мы сами и не догадываемся назвать.
Зозуля. Совершенно с вами согласен. Николай Николаевич сделал открытий в геологии Арктики больше, чем кто-либо иной, но имени его на карте, к нашему стыду, до сих пор нет. Хотя Урванцева я не поколебался бы еще при жизни назвать великим полярным исследователем.
Игорь. Отец тоже так считает.