Мы передохнули у Джино, via della Lungaretta 85, в маленькой забегаловке с превосходной рыбой, дарами моря и piatti romani[788]. Над дверью красный рог буйвола с надписью «Invidia сгера»[789]. Всего лишь несколько столиков; за ними дородные гости, взгляда которых можно не опасаться. Вошел нищий и опустошил, очевидно, приготовленный для него, стакан вина.
Когда я смотрю на элегантных посетителей рыбных ресторанов, например, «У Прунье»[790], мне часто кажется, будто под их светскими манерами просыпаются первобытные воспоминания — и тогда к их наслаждению примешивается чуть отдающее непристойностью настроение. Маленькие подарки от изобилия мира.
Потом к Сан-Пьетро ин Монторио[791], изящному округлому строению с куполами и колоннами, в маленьком дворике крошечный храм работы Браманте[792]; здесь мир, должно быть, на мгновение приходит в равновесие. Новый взгляд на Рим для того, кого редко сюда заносит — на выпуклость Трастевере.
РИМ, 28 МАЯ 1968 ГОДА
II Gesii, главная церковь иезуитов в Риме[793]. Расположение на площади выбрано так удачно, что у церкви оказывается как бы два фасада. Иезуитское барокко, прежде всего с протестантской точки зрения, представляется сугубым образцом погони за эффектом. Это суждение нельзя, конечно, распространять на все явление в целом; мне вспоминается, что до войны, будучи в Мюнхене, я специально посетил храм
Санкт-Михаэль, потому что вид уравновешенной рациональности оказывал на меня благотворное воздействие. Непреклонное рвение — а в промежутке, словно между двумя чашами весов, царят тишина или спокойствие. Впрочем, эстетический человек неохотно втягивается в подобные распри. Он редуцирует их до своей потребности. Так, история папства может представляться ему историей неисчерпаемого меценатства. Грош святого Петра[794] каждый день приносит проценты.
Здесь поражает неслыханное великолепие Лойолы, который из своей капеллы в серебристых одеждах воспаряет к небу. Цоколь алтаря из verde antico[795], колонны оправлены в лазурит. Красивейшая во всем Риме алтарная решетка.
Земля отверста, словно в могилу. Внизу группы еретиков, вокруг которых извиваются змеи, движутся в преисподнюю; князь тьмы попирает ногой книгу, на которой написано «Мартин Лютер». Мне вспомнилось наше воспитание в ганноверских школах, проводившееся исключительно в том смысле, который мой compere[796] Карл Шмитт в одной из своих книг назвал «антиримским аффектом». Иезуиты там еще причислялись к нечистым духом. В этой сфере они друг у друга в долгу не остались.
В государственном архиве (Palazzo della Sapienza[797]). Роскошный внутренний двор замыкается вогнутым фасадом церкви Sant' Ivo[798]. За ним витой купол со спиральным фонарем, в высшей степени маньеристкий; он издалека виден на фоне моря домов. У наружной стены фонтан: четыре книги, из которых бьют струи воды. Образец неудавшейся аллегории.
Снова извещение о смерти, когда у входа на Виллу Массимо я забрал почту. Умер Карл Риккерт, Шарль Бенуа[799]. Мы сошлись в 1913 году легионерами на форте Сен-Жан в Марселе и вместе предприняли побег из Сиди-Бель-Аббе. Прошло почти полвека, прежде чем мы встретились снова.
РИМ, 29 МАЯ 1968 ГОДА
Ночью гроза. Галерея Барберини. Филиппо Липпи: ангел протягивает Марии лилию. Голубизна одеяния: кристалл. Нежнейшее золото покрывала. Святой Себастьян кисти Антониаццо Романо. Здесь тоже умиротворенное лицо. Квентин Метсис[800]: «Эразм».
Великолепные столы. Иногда мраморная брекчия, также золотой мрамор. Повсюду пчелы Барберини. На большой картине папа с тремя кардиналами из своей семьи.
Пассаротти: рыбная лавка и разделка мяса. Уже очень индивидуальные лица. Посмотреть дома, занимался ли он нидерландскими мастерами. Еще один Бассано: «Поклонение пастухов». Здесь тоже сгущенная грубость, на которую я обратил внимание уже в «Тайной вечере» на вилле Боргезе. Рубище пастухов. Всемирно известный шедевр «La Fornarina»[801] Рафаэля. Тициан: «Филипп II», и «Генрих VIII» Гольбейна. «Что не сотворили варвары, сделали Барберини» — выражение может касаться не их вкуса, но, по крайней мере, формы их промысла. И не разрушения — наоборот.
К Испанской лестнице. Прощание с нею, а также с Barcaccia. Потом в Santissima Trinita. Там свеча за Шарля Бенуа.
РИМ, 30 МАЯ 1968 ГОДА
Подготовки к прощанию. Последняя прогулка к Форуму, потом в Санта-Мария-Маджоре; у еретиков тоже есть своя любимая церковь; для меня — эта. Вечером у Волькенсов и Герикке. Среди гостей был профессор Стикс. Он делал честь своей хтонической фамилии глубоким знанием вулканов и землетрясений.
РИМ, 31 МАЯ 1968 ГОДА
Ватиканская пинакотека. Джентиле да Фабриано (около 1370–1427): «Чудо святого Николая Угодника». Он спасает корабль, команда которого уже начинает выбрасывать груз за борт.
Беато Анджелико: «Чудо святого Николая». Горы сюрреалистические, словно вырезанные из стеатита. Здесь представлены уже все стили, в большинстве случаев как contorno[802]. Так, например, у Пинтуриккио коллаж «Коронация девы»: корона из золота, золотые гвозди в мандорле[803].
Зал Рафаэля, «Madonna di Foligno». Здесь тоже лимб «нерожденных младенцев». Лишь один Леонардо: «Святой Иероним», землистые краски. Тициан: «La Madonna dei Frari». Красивее всего покрывало второстепенной женской фигуры. Паоло Порпора († 1673), богатые и оригинальные изображения цветов и плодов. «Никто другой не смог бы нарисовать так». Даже мастер из Мескирха представлен двумя небольшими картинами, о которых я хочу сообщить Мартину Хайдеггеру.
Навестив патера Кемпфа в Грегориане, я еще раз отправился в прощальную прогулку на Форум. Разговор со смотрителем, который среди куч травы собирал улиток. Не забыть бы о чесноке — он приправляет вино.
Прощание с четой Герикке. Осмотрели картины, например, вид площади Барберини, которая мало изменилась; и Тритон еще стоит точно так же. Группки людей, по отдельности — это расширяет площадь. У Риделя, чьи картины я видел и в Мюнхенской пинакотеке, там тоже было свое ателье. Он известен как портретист красивых женщин, внес большой вклад в «Галерею красавиц» Людвига I.
Потом еще пришли супруги Волькенс; мы имели возможность поблагодарить всех, вспомнили также основателя Эдуарда Арнольда, чей труд они продолжают. Тогда, в 1910 году, Кампанья еще граничила с Виллой Массимо, в которой много стипендиатов провели хорошее и, как я могу заключить по нам, также плодотворное время. У меня отсутствует связь с богатством, но я с удовольствием вижу его у других.
Прощание с Отториной. Она так сердечно благодарила, еще прежде, чем получила mancia[804] — человечный народ!
ВИЛЬФЛИНГЕН, 1 ИЮНЯ 1968 ГОДА
Вчера вечером сели в поезд на Цюрих, спальный вагон. Бутылочка кьянти. Удобно проведенная ночь.
В одиннадцать часов нас на Цюрихском вокзале встретил Альберт Вайдели. С ним и фрау Зигрид мы снова поехали во Флаах отведать спаржи. Одно из основных моих чувств, наряду с уверенностью в спасении: «идти в сопровождении». Всегда, будь то война или мир, рядом кто-нибудь был.
Дальше в Вильфлинген. Дом в отличном состоянии, благодаря заботам Ресле. Четыре кошки, Аманда с тремя котятами, приветствовали нас.
ВИЛЬФЛИНГЕН, 2 ИЮНЯ 1968 ГОДА
Печальная увертюра — утром Штирляйн обнаружила у входной двери двух мертвых котят, которые остались ночевать на улице. Они были изувечены, разорваны, вероятно, какой-то собакой.
Выйдя из дома, я нашел третьего, выжившего котенка, он с аппетитом уплетал останки сестры и брата — животные смотрят на эти вещи иначе, чем мы.
Разбирая почту, прочитал репортаж о скандале по поводу присуждения премии писателю Томасу Бернхарду в Вене. В его благодарственной речи мне понравилась лишь одна, но хорошая фраза: «Все смешно, если подумать о смерти».
Батальон стоял в готовности за участком леса. Прибыл связной: мы должны идти в наступление. Тут не было страха; о смерти мы даже не думали. Судьба подступала не к каждому отдельно.
Прохладная погода. Нам пришлось протопить изразцовую печь; рядом с ней стоял букетик майских ландышей, которые обильно цветут под буками. К вечеру их аромат становится слишком сильным. Это тоже продолжение жизни.
ЭТТЕНХАЙМ, 8 ИЮНЯ 1968 ГОДА
Экскурсия с южно-германскими энтомологами по Верхнему Рейну. На опушке леса мы рассыпались цепью, потом в резиновых сапогах пересекли болото, в котором, как на картине Ван Гога, цвели мечевые лилии. Местность напомнила мне то время, когда в 1940 году я стоял здесь на линии Зигфрида. Виды насекомых тоже.
Вечером «разносолы» в «Дойчер Хоф» Эттенхайма. Обсуждалась и демонстрировалась добыча. Монсеньор выказал раздражение тем, что молодой адепт не поделился сразу своей радостью по поводу удачного улова — он упрекнул его в коллекционерской зависти.
ВИЛЬФЛИНГЕН, 10 ИЮНЯ 1968 ГОДА
Чтение: Александр Оливер Эксквемелин: «Американские морские разбойники». Новое переиздание вышедшей в 1678 году книги о пиратах. Автор два года прослужил под командой знаменитого Моргана и принимал участие в завоевании Панамы. О Моргане в воспоминаниях говорится так же мало хорошего, как и о его компании; молодчики неотесанны, жестоки и кровожадны. Пират Лолонуа, убив противника, слизывает кровь с клинка. В Дарьенском заливе он, в конце концов, попал в руки indios bravos