— Вставай-вставай. Я приготовил завтрак.
Мария перевернулась на спину, потянулась. Спросила чуть капризно:
— А завтрак вкусный?
— Очень…
— Очень-очень?
— Очень-очень…
На столе были расставлены тарелки. С бутербродами. С красной рыбой, икрой, крабами…
Мария пораженно замерла на пороге.
— Откуда такая роскошь? И шампанское! Зачем? Сегодня какой-то праздник?
— Нет, — ответил Игорь. — Самый обычный день. Но ты здесь, со мной. И значит, он — праздник.
Мария внимательно посмотрела на стол, на Игоря. Снова на стол… Спросила:
— Что с тобой? Тебе хуже? Или что-то случилось?
— Нет. Все в порядке. Просто сегодня… сегодня ты моя гостья. Садись… — Игорь разлил шампанское, придвинул поближе бутерброды. Зачем-то встал. — Хочу произнести тост.
— Тост? Как романтично, — распахнула заспанные глазки Мария, потому что даже умыться не успела.
Игорь поднял бокал. Посмотрел.
— За тебя, Маша. За нас с тобой. За то, чтобы воспоминания об этом дне, и о тех, что были раньше, никогда не истерлись в памяти.
— И о тех, что будут! — добавила Мария.
— Да… И о тех, — рассеянно сказал Игорь. Залпом выпил бокал. — Хочу тебе сделать небольшой подарок.
— Какой? — заинтригованно спросила Мария.
Игорь достал коробочку, поставил на стол и откинул крышечку.
— Ой! — не сдержавшись, ойкнула Мария. В коробочке лежало изящное кольцо с бриллиантом. — Какая прелесть. Оно, наверное, сумасшедших денег стоит… — Потянулась к кольцу, но вдруг замерла. Глянула пристально. Спросила с тревогой в голосе: — Игорь, все-таки что-то случилось…
— Ты не рада подарку?
— Подарку? Очень рада! Очень! Но ты… ты какой-то не такой. Не как всегда. Необычный.
— Обыкновенный, — улыбнулся Игорь. — Просто захотелось сделать сегодня праздник, который запомнится. Надолго. Навсегда.
— Почему именно сегодня? — спросила Мария.
— Потому что давно собирался. Да все откладывал. А это — плохо. Ничего в жизни нельзя откладывать на потом. Потому что завтра… Неизвестно, что будет завтра. Нужно жить сегодняшним, вот этим днем. Надень кольцо. Я хочу посмотреть на тебя.
Мария надела кольцо на палец. Но в глазах ее не было радости, только тревога.
— Какая ты все-таки у меня… — восхищенно сказал Игорь.
— Какая?
— Особенная. Таких не бывает.
— У других не бывает? — уточнила Мария.
— Ни у кого не бывает! Только у меня!
Игорь потянулся, сгреб Марию, прижал к себе и держал долго, не отпуская, зарывшись лицом в ее волосы.
— Я сейчас поеду, надолго, на весь день. К обеду меня не жди. И к ужину тоже… Хорошо?
— Нет, Игорь, я буду тебя ждать. К обеду. К ужину… Я буду ждать тебя всегда и столько, сколько нужно будет… хоть всю жизнь! Буду ждать…
Эпизод семьдесят пятый. Полтора часа до происшествия
Джип медленно двигался в плотном потоке машин. Спешить было некуда. Потому что туда — не спешат.
Игорь сидел за рулем. Сам. Наверное, это было нормально, самого себя везти туда, откуда нет возврата. Это по-мужски. Это правильно.
Он привычно трогался с места, переключал скорости, перестраивался, обгонял, гудел… На рефлекторном уровне. Потому что думал совсем о другом…
Рядом с ним сидел Михаил. Он обещал и теперь выполнял свое обещание… Он изредка, незаметно, исподволь посматривал на Игоря. Все это напоминало какую-то игру. В настоящих, которые ни черта не боятся, мужиков. В супергероев…
Но там, в багажнике, завернутое в случайный кусок ткани, лежало заряженное ружье. Настоящее.
Откуда-то выскочил, подрезав, фургончик.
Игорь надавил на клаксон. И гудел долго и зло.
Михаил посмотрел на него. Внимательно.
— Может, ты передумаешь?
— Что?
— Я говорю, может, мы вернемся? Может, отложим это дело на потом? Время еще есть.
— Нет, — резко мотнул головой Игорь. — Я решил! Дальше откладывать некуда. Если не теперь, то они доберутся… До всех. И до тебя тоже! — Замолчал.
И Михаил замолчал, глядя вперед, на дорогу. Наверное, так и должно быть. Ну не трепаться же им просто так. Все, что нужно, уже было сказано. Все переговорено, передумано и решено. Все мосты сожжены.
— Сюда…
Игорь свернул на проселок. Минут десять ехали по асфальту. Потом свернули в лес.
— Здесь. Я заранее это место присмотрел. Здесь никого нет. Только деревня в десяти километрах дальше.
Переключился на пониженную передачу, поднялся по склону. Остановился. Крутнул ключ зажигания в замке, глуша мотор. Повернулся к Михаилу.
— Мы приехали. Совсем…
Посидели еще минуты три, тупо уставившись в мокрое ветровое стекло, по которому стекали капли, собираясь в тонкие струйки.
Игорь наклонился, открыл бардачок, достал какую-то папку.
— Здесь завещание, распоряжения, счета… В общем все, что нужно. И еще записка для Марии. Передашь?
— Конечно.
— Тогда я пошел? — Улыбнулся как-то невесело, не как в кино перед финальным кадром. Не было в его облике ничего героического. Был он испуган и потерян. Хотя держался, как мог. И еще раз повторил, уже тверже, словно подталкивая себя: — Пошел!
Открыл дверцу, выбрался наружу, шагнул куда-то назад. Громко хлопнул багажник. Через минуту Игорь подошел к водительской дверце. Встал. В руках у него был длинный пестрый сверток.
— Ты пойдешь со мной? — спросил он.
Вернее, попросил.
Михаил кивнул, вышел из машины.
Игорь быстро раскрутил сверток, снял, бросил на сиденье ненужную тряпку. В руках у него было ружье.
— Осторожно, оно заряжено! — привычно предостерег Михаил.
Но тут же спохватился… О чем это он?! Зачем! Усмехнулся невесело:
— Прости…
Игорь повернулся, шагнул в темноту леса. Михаил последовал за ним.
Игорь шагал неестественно прямо, какой-то деревянной, подпрыгивающей походкой, ёжась и пряча голову в воротник. Наверное, от накрапывающего дождя и падающих с веток капель.
Прошли шагов сорок.
— Вот здесь, — показал Игорь на большое, разлапистое дерево. — Что дальше?
— Дальше… Дальше лучше бы поехать домой и напиться до чертиков… — сказал Михаил. — Ну, не герои мы, просто мужики…
— Не просто, — ответил Игорь. — А мужики! Как твой Сашка. Как Хемингуэй!
Наклонился, потрогал рукой землю, выбирая более сухое место. Наверное, это было глупо, не всё ли равно… Но привычка брала свое.
Кинул, подстелил, расправил на траве полиэтиленовый мешок. Сел, привалившись спиной к стволу. Подтянул поближе ружье. Сказал чуть дрогнувшим голосом:
— Миша, только ты не уходи.
— Я не уйду, — ответил Михаил. — Не оставлю тебя. Обещаю. Я буду до конца…
Игорь благодарно улыбнулся. Хотя улыбка вышла кривой.
— Ты не думай, не сомневайся, я смогу…
Развернул к себе ружье, приставил ствол к подбородку. Стал шарить правой рукой возле себя, нащупывая ветку, которую срезал и принес с собой. Ветку с боковым сучком.
— Предохранитель, — напомнил Михаил.
— Да, конечно…
Игорь щелкнул предохранителем. Потянулся веткой к скобе, сунул, нащупал спусковой крючок. Взглянул на Михаила еще раз, пристально, тягуче. И зажмурился.
— Игорь, может, не надо? — еще раз спросил, успел, Михаил.
Игорь мотнул головой.
Откинулся назад, прижавшись затылком к стволу. И быстро, резко, борясь с последними сомнениями, толкнул ветку вниз.
Оглушительно и страшно в тишине леса прозвучал выстрел.
Короткая вспышка осветила Михаила, близкие кусты, ствол дерева.
Игоря подбросило вверх, но он тут же осел, сполз и уронил лицо на грудь.
Лицо… потому что затылка у него не было.
Сверху на мертвеца посыпались побитые картечью листья, ветки и куски коры.
Михаил постоял еще минуту или две, потом резко повернулся и пошел к оставленной машине. Не оглядываясь.
Там он достал из кармана влажные салфетки и протер салон, а потом ручки снаружи и внутри. Вытащил мобильный телефон. Набрал номер. Сказал только три слова:
— Толя, забери меня.
И почти сразу же, недалеко, блеснули фары и по косогору стала подниматься машина.
— Стой! — махнул Михаил.
Открыл дверцу, сел в машину, сбросив ладонью с головы и с одежды дождевые капли.
— Что там? — тревожно спросил Анатолий.
— Там ничего. Всё кончено, — ответил Михаил. — Поехали.
Машина сползла со склона, вырулила на грунтовку…
А в лесу, в сорока метрах от дороги сидел, привалившись спиной к дереву, Игорь. Вернее, уже не Игорь, а просто труп.
Его земной путь, его страдания, сомнения, муки, переживания закончились. Раз и навсегда. Здесь, на опушке леса.
Он не нашел другого выхода, кроме этого. Этот показался ему самым лучшим, который решал все проблемы. Его и не только его…
Он принял единственно верное, как ему показалось, решение. И смог воплотить его в жизнь. Вернее, воплотить в свою смерть.
Все-таки смог!
Как настоящий мужик!
Как Сашка.
Как Хемингуэй…
Кабинет следователя. Тридцать шесть суток после происшествия
Папка была захлопнута и припечатана сверху ладонью.
— Всё. Закрываем дело.
— По самострелу?
— Так точно. Иначе повесим на отдел голимый «глухарь». Оно нам надо? Все факты очевидны, ни один прокурор не прикопается. Надумал мужик счеты с жизнью свести, прикупил ружьишко, уехал в лес и разнес себе картечью черепушку в куски. Зачем, почему — нас не касается. Мы не психологи. Мужик захотел, мужик сделал. Хотя так и не понятно…
— Может, по пьянке? Перебрал лишнего, стал отстреливаться от зеленых чертей и случайно угодил себе в лоб?
— Нет. Экспертиза показала, что он был трезв как стеклышко. Трезвее не бывает. Решительный парень. Я бы на «сухую» не смог.
— Но ведь были следы протектора? И протертый изнутри салон автомобиля?
— Забудь. Это все домыслы. Допустим, чистюля он был. Редкостный. Взял и перед смертью марафет навел… А протектор… мало ли кто там мог проехать. Нет прямых доказательств участия третьих лиц. Нет и криминала. Есть самоубийство. Стопроцентное.