Даша замерла на месте, боясь повернуть голову. И все-таки она должна поднять руку с фонарем и направить его чуть в сторону. Совсем чуть-чуть, правее…
– Мама!!!..
Даша кинулась к матери. Та полулежала на полу, рядом с Альбертом. Лицо такое же белое, как у него, а вокруг все красное, точно разлили ведро клюквенного киселя. Красное желе на руках, на пальто, на бетонных плитах.
– Господи, мама!!! Что это???
Стон. Почему она не открывает глаза? Мама, открой глаза. Пожалуйста, открой! Посмотри на меня! Я твоя дочка, твоя маленькая девочка. Мама, не уходи! Прошу тебя, не уходи!!!
– Мама!!..
Даша трясла мать за плечи. Красное желе распалось на кусочки и брызгало ей в лицо. Она не обращала внимания, только вытиралась рукавом, трясла безвольное, тряпичное тело и бормотала уже тихо, почти беззвучно:
– Мама! Мамочка! Очнись, мамочка! Пожалуйста! Поговори со мной!
Тишина. Нет больше стонов. Ничего нет. Только кровавое желе на полу, на стенах, на сердце… Везде…
Даша почувствовала, как меркнет сознание. Последней мыслью было: «И я. Я тоже. Замерзну здесь, рядом с ними. Бедная Катя. Бедная Соня. И… и где Ярик…»
16
Ей было тепло. Так, словно она лежала под пуховым одеялом. Не хотелось просыпаться, открывать глаза. Она чувствовала, что если откроет их – тепло и безопасность тут же исчезнут, станет плохо, очень плохо, так плохо, что и словами не описать. Где-то рядом были и мать, и Ярик, и Альберт. Она слышала их, чувствовала их дыхание, спокойное и ровное, до нее даже долетали отдельные слова и целые фразы.
«Даша, доченька». Это сказала мать. Ласково так, и в голосе у нее было столько нежности, что у Даши защипало в носу. Она хотела ответить, но изо рта не вылетало ни звука.
«Дашка, зря ты здесь. Топай домой». Это был Альберт. Надо же, какое ему дело, где она. Обычно он не особо о ней беспокоился.
«Даша, Даша, не спи. Не спи, замерзнешь. Вставай. Немедленно просыпайся!»
Голос Ярика звучал твердо и настойчиво. Даше ужасно захотелось увидеть его. Он жив! Он нашелся! Он где-то рядом, зовет ее…
Она дернулась и открыла глаза, надеясь разглядеть склоненное над ней лицо. Однако взгляд уперся в непроглядную темень. Сразу стало холодно, лютый холод сковал все тело, вполз в легкие, заставляя их содрогаться от кашля. Даша корчилась на полу, из последних сил пытаясь подняться. Где-то должен быть телефон. Где-то рядом. Только бы он не разрядился. Она скребла ногтями по ледяному бетону, пока не нащупала гладкую панель и впадинку на ней. Нажала. Зажегся слабый свет. Слава богу, не сдох. Даша села и включила фонарик. Тут же вскрикнула. Рядом лежали два неподвижных тела.
– О господи! Господи!! Нет! Этого не может быть!
Даша на четвереньках подползла к матери. Зубы ее стучали.
– Не может быть, господи!! За что!
Она дотронулась до ее лба. Ей показалось, она трогает камень. Переместила руку вниз, к шее. Пульса не было. Мертва. Откуда столько крови?
Даша посветила фонариком вокруг и увидела маленький темный предмет, валяющийся на полу рядом с ногой матери. Сумка. Это была ее сумка. Катя и Соня подарили ее только что, на юбилей. Маленькая сумочка из тонкой сиреневой кожи с двумя металлическими застежками. Даша протянула руку и взяла сумку. Она тоже была выпачкана в крови. Даша открыла ее, пошарила внутри и вытащила телефон. Он был разряжен. Она надавила на кнопку включения. Темный экран слабо осветился и тут же погас.
– Ну же, давай! Включайся!
Даша жала и жала на панель, но аппарат не реагировал. Может, в сумке есть повербанк? Мать, в отличие от нее, всегда брала его с собой. Она перевернула сумочку кверху дном и потрясла. Оттуда посыпалась разная мелочь: помада, пачка салфеток, зеркальце, паспорт в плотной обложке, визитница. Зарядника не было. На всякий случай Даша еще пошарила в сумке и нащупала кармашек, закрытый на молнию. Она открыла его и вытянула на свет божий старый кнопочный телефон. Он был включен!
Откуда у матери этот мобильник? Никогда раньше Даша его не видела. Инга Николаевна давным-давно пользовалась исключительно смартфоном. Даша наугад нажала какую-то кнопку. На крошечном экране появилась надпись: «Вызовы». Даша, затаив дыхание, щелкала клавишами меню. «Принятые», «Пропущенные», «Исходящие». Пусть будут «исходящие». Она надавила на «О’кей».
Один-единственный вызов. «Тереза». Даша охнула и выронила телефон. Он тут же погас. Она схватила его, снова нажала на кнопку, поднесла к глазам. «Тереза». Ей не почудилось. И… номер матери. Боже, чей это телефон? Почему Тереза? Даша лихорадочно открыла «входящие». Двадцать шесть пропущенных вызовов! Двадцать шесть!! Тереза, Тереза, Тереза…
Она перелистнула вызовы на сообщения, и у нее потемнело в глазах.
«Солнышко, где ты? Что случилось?» «Зайчик, ответь! Я места себе не нахожу!!» «Аленький, отзовись! Отзовись, или я сойду с ума…»
И так далее, в том же духе. Это писала Инга Николаевна. В этом не было никаких сомнений. Значит, телефон принадлежит Альберту. Тайный телефон, о котором не знает Соня, предназначен только для связи с Терезой. То есть с матерью…
Даше показалось, что она сейчас опять потеряет сознание. Но нет, мозг продолжал работать, безжалостно анализируя и сопоставляя факты. Мать и Альберт любовники! «Тереза» – это вовсе не начальница с работы. Это псевдоним Инги Николаевны. Почему «Тереза»? Не все ли равно. Важно то, что случилось здесь, в этом забытом богом подвале. Кто приковал Альберта цепью? Кто напал на мать? А Ярик? Он тоже где-то тут, зверски убитый? Надо найти его…
Даша принялась светить фонариком по разным углам, но везде было пусто. Может, есть еще помещение? Или Ярик наверху, лежит где-то в темноте бездыханный или испускающий последний вздох? Вдруг ему еще можно помочь?
Даша поняла, что одной ей не справиться, кинулась к лестнице и принялась карабкаться наверх, прислушиваясь к звукам снаружи. Поднявшись, она тщательно обшарила комнату, но там по-прежнему было пусто. Даша выскочила на улицу, добежала до фонаря и вытащила свой телефон.
– Полиция!
Она не помнила, что говорила в трубку. Ее спрашивали адрес, но она не могла сказать, где именно находится заброшенный дом. Вспомнила только название бара «Гриль Кадриль».
– Ждите, – сказали ей. – Никуда не уходите, стойте там. С вами свяжутся.
Даше казалось, что прошел час, если не больше. Она стояла под фонарем, у нее зуб на зуб не попадал. Слез не было. Внутри словно все окаменело. Наконец телефон ожил.
– Девушка, это вы там стоите? Мы вас видим.
– Да, это я, – прошептала она непослушными губами.
Она вдруг поняла, что так и не позвонила Соне. Та не знает, что муж и мать мертвы. Но сил звонить у нее не было.
Вдали сверкнули фары. Послышался глухой рокот мотора. Через минуту рядом с Дашей остановилась полицейская машина. Из нее вышли пожилой мужчина в теплой камуфляжной куртке и шапке-ушанке и два парня в форме пэпээсников.
– Майор Усов, – коротко представился пожилой и, внимательно взглянув на Дашу, покачал головой. – Да вы совсем окоченели. Губанов! – обратился он к одному из пэпээсов.
– Я, товарищ майор! – отозвался тот.
– Тащи свою флягу заветную. Надо девчонку в чувство привести.
– Есть.
Чернобровый красавец Губанов полез в машину и вынул откуда-то маленькую медную фляжку в кожаном футляре.
– Нате, глотните. – Он отвинтил крышечку и поднес флягу к Дашиным губам. В лицо ударил резкий и едкий запах.
– Что это?
– Спирт. Не бойтесь, глотните. Сразу полегчает.
Даша зажмурилась и сделала глоток. Горло обожгло, на глазах выступили слезы.
– Ничего, ничего, – ободрил ее Усов. – Зато согреетесь. Идти можете?
Даша кивнула:
– Могу.
Она заковыляла вслед за оперативниками. Они дошли до забора.
– Мать честная, – Губанов присвистнул. – Темно, как у негра в заднице. По мне, тут одни бомжи могут ошиваться.
– Это по тебе, – хмуро проговорил Усов. – А у нас два трупа. Так что попрошу без разговорчиков.
Он решительно вошел в калитку. Парни проследовали за ним. Даша шла последней. У нее пересохло во рту, но ноги и руки немного согрелись. Губанов включил огромный и мощный фонарь. Даша наконец увидела дом. Он был довольно большой и не такой уж старый. Только крыльцо подкачало.
– Заходим, – скомандовал Усов. – Кравченко, ты на входе дежуришь. Губанов, за мной.
Он достал пистолет. Даша поежилась и на всякий случай огляделась по сторонам, но вокруг были лишь сосны и голые деревья.
– Вы пока тут постойте, – приказал ей Усов. – Кравченко, проследи за ней.
– Есть проследить, – козырнул Кравченко.
Майор и Губанов скрылись за дверью.
– Если хотите, я вас отведу в машину, – предложил Даше Кравченко, совсем молодой паренек, белокурый и голубоглазый, с нежным, как у девушки, лицом. – А то вы и так намерзлись.
– Хочу.
Он вывел ее со двора и посадил в автомобиль.
– Вот, я вам печку включил. Сидите, грейтесь.
Даша откинулась на спинку и достала телефон. Глянула на время: половина второго ночи. Она набрала Соню. Та тут же схватила трубку.
– Ты где?? Что происходит?? Где мама? Катька сказала, она куда-то уехала? Я звоню тебе, ты трубку не берешь. А потом вдруг стала не доступна.
– В подвале сеть не ловит, – тихо произнесла Даша.
– В подвале? В каком подва… – Соня не договорила. Голос ее дрогнул. – Дашка, отвечай сейчас же – ты где?
– Я в Осташкове. Вернее, в поселке под ним. Соня, мама умерла.
Даша произнесла эту короткую фразу и сама удивилась, как спокойно и буднично звучит ее голос. Словно речь идет о чем-то привычном и банальном.
– Что?? Ты что несешь?? Как это умерла??
– Вот так. Ее убили. Она… она вся в крови в подвале. А рядом Альберт.
– Альберт? В подвале?? Он жив??
Сонин голос сорвался и охрип.
– Нет, он тоже мертв. Не знаю почему, но мертв. Не дышит.
– Господи… Не может быть… я… я попозже перезвоню…