– Больно. Гражданин начальник, скажите своим шестеркам, чтобы не распускали лапищи. А то так и убить можно.
– Это кто шестерка? Это я шестерка? – мгновенно рассвирепел Губанов и сгреб было Батюшкина снова, но Усов сделал ему знак.
– Хватит. Мы сюда за делом пришли, а не спектакли смотреть. Знаешь, где Художник? – обратился он к парню.
– Леха? Так у себя он, в мастерской. Пишет портрет Натахи.
Батюшков ухмыльнулся.
– Какой еще Натахи? Смольяниной? – спросил Усов.
– Да нет. Натахи, официантки из ресторана вокзального, осташковского. Полная такая, красивая.
– Стало быть, у Лехи новая пассия? Раньше он вроде Варьку-медсестру любил. И портреты ее рисовал.
– Леха парень ветреный, – Батюшкин поскреб свои жесткие непослушные вихры. – И девки его любят. Не то что меня. – Он вздохнул.
– Работать надо, Батюшкин. Работать! Тогда и тебя женщины полюбят.
– Эх, начальник, будто вы не в курсе – ворам в законе работать не положено.
– Да какой ты вор в законе, – насмешливо произнес Губанов. – Так, сопля на подхвате.
– Сам сопля, – обиженно надулся Батюшкин.
– Ты что-то сказал? – Губанов угрожающе сдвинул смоляные брови.
– Ничего, – поспешно пискнул Батюшкин.
– Хватит лясы точить, – поставил точку в их диалоге Усов. – Идем в мастерскую к Лехе. Губанов со мной. Кравченко, ты следи за девушкой.
– Этого куда? – Губанов кивнул на Батюшкина.
– С нами пойдет.
– Зачем с вами? – испугался парень. – Мы так не договаривались.
– Я с тобой вообще никак не договаривался, – добродушно усмехнулся Усов. – Топай давай.
Все трое скрылись в темноте. Даше ужасно хотелось догнать их, но она продолжала послушно сидеть на заднем сиденье, помня обещание, данное майору.
– Ну как ты, отошла немного? – спросил ее Кравченко.
При Усове он обращался к Даше исключительно на «вы», но в его отсутствие расслабился и перешел на «ты». Она вместо ответа тяжело вздохнула. К горлу снова подступили рыдания. В это время у нее зазвонил телефон.
– Даша! Дашечка!!
Это была Катя. Голос ее срывался и дрожал.
– Даша! Что с мамой?? Что с Альбертом? Мне Соня сказала… этого не может быть!!
Даша молчала. У нее перехватило дыхание. Она была не в силах издать ни звука.
– Пожалуйста, скажи что-нибудь, – горестным шепотом взмолилась Катя.
– Мамы больше нет. Альберта тоже. Я сейчас с полицией.
– Боже мой! Господи, какой кошмар!! А Ярик? Ярик… нашелся?
– Нет. Кать, вы должны… вы должны приехать сюда. В Осташков. Ты и Соня.
– Да! Да! Мы сейчас выезжаем. К утру будем! Ты… ты прости, что я сразу не перезвонила. Мне надо было Олежку куда-то пристроить. Я его к подруге отвезла. Мы садимся в машину и едем. Дашуля, ты держись!
– Держусь.
– Адрес скинь.
– Хорошо.
Даша нажала на отбой. Кравченко деликатно молчал. Она спросила у него адрес полиции и набрала эсэмэску. Послышался шум, темнота осветилась фонариками. От гаражей к машине шли Усов и Губанов. Они крепко держали с двух сторон под руки высокого, худого и мосластого мужчину лет сорока с небольшим. Батюшкин плелся за ними следом.
– Сюда его. – Усов распахнул дверцу. – Вы пересаживайтесь вперед, – велел он Даше. – А этот приятель поедет на заднем.
Он слегка подтолкнул высокого в спину. Тот, пригнувшись, полез в машину.
– А я? – тонким фальцетом пропищал Батюшкин.
– Свободен, – коротко произнес майор.
Тот тут же испарился в темноте.
– В отдел, – приказал Усов Кравченко.
Заревел мотор. Даша ехала и спиной чувствовала, как высокий смотрит на нее. От его взгляда лопаткам было горячо. Такой может сделать все что угодно. Заманить в ловушку, обобрать, убить. Куда он дел Ярика? Это ведь не хлюпик Альберт, с ним справиться гораздо сложней. Сомнительно, чтобы Художник смог одолеть его, если только… если он не был вооружен…
Художник меж тем молчал, в отличие от Батюшкина, ни с кем не спорил, вопросов не задавал. Этим он только подтверждал уверенность Даши в том, что является главным виновником преступления.
Через минут десять они снова входили в здание МВД. Художник так же молча зашел в усовский кабинет и с безучастным видом уселся на то самое место, где недавно сидел Бутков. Дашу Губанов усадил в углу на диванчике и налил ей чаю.
– Ну рассказывай, Севостьянов, – задушевным тоном произнес Усов, стоя рядом с Художником, и включил диктофон.
Тот поднял на него спокойное, отстраненное лицо. На скулах ходили желваки, глаза были мрачного свинцового оттенка.
– О чем рассказывать?
– А ну-ка обернись. Давай, давай! Видишь, вон там девушка сидит. Почти ребенок. Из-за тебя она сегодня лишилась матери. Ничего не желаешь сказать?
Мужик медленно повернулся и смерил Дашу долгим, внимательным взглядом. Она снова, как и в машине, почувствовала жар. Несомненно, Художник обладал экстрасенсорными способностями.
– Ну что? – нетерпеливо произнес Усов.
– Не знаю никакой матери, – лениво проговорил Художник. Голос у него был очень низкий, плохо вязавшийся с худой, угловатой фигурой.
– Да что ты говоришь! – возмутился Усов. – А не ты ли со своими дружками встречался вчера днем с женщиной, приезжей из Москвы? Она примчалась по вашему звонку, сделанному с чужого телефона. Телефон принадлежал некому Альберту Краснову, тоже москвичу. Его нашли мертвым в подвале, прикованным цепью. Рядом находилась гражданка Бреславская. Она любила Краснова и приехала спасти его. Но опоздала и не смогла смириться с тем, что любимого нет в живых. Покончила с собой.
Усов сделал паузу и выразительно посмотрел на Художника. Тот немного помедлил, потом пожал плечами.
– Ну а я-то здесь при чем?
– Слушай, Алексей, хватит наглеть! – взорвался Усов. – Небезызвестный пахан Бутков сдал тебя с потрохами. Вас видели с Бреславской! Рассказывай, как ты заманил Краснова в подвал заброшенного дома! Что ты сказал его любовнице? Был еще один человек, Ярослав Сомов. Они вместе с Красновым вышли из дому в Москве чуть больше недели назад и пропали. Каким образом вы взаимодействовали? Как произошла ваша встреча? Где сейчас Сомов? Я требую ответы на все эти вопросы.
На темном лице Художника вдруг мелькнуло подобие улыбки.
– Не много ли требуешь, начальник?
Усов аж захлебнулся от гнева.
– Ты мне потыкай, тварь! Докажу, что ты мокрушником стал, закрою по полной. Лет через двадцать выйдешь!
– Да не пугай, пуганые, – спокойно и даже миролюбиво произнес Севостьянов. – К тому фраеру, которого вы в подвале нашли, я ни малейшего отношения не имею. Тетку да, видел. Более того, звонил ей.
– Телефон где взял? Звонил зачем?
– Телефон мне Варька дала. Она его нашла где-то пару дней назад. Он разряжен был до нуля. Старая мобила, Варька зарядку к нему не смогла отыскать. Вот и притащилась ко мне в мастерскую.
– Зачем?
Леха посмотрел на Усова как на идиота.
– Продать хотела, вестимо. Все какие-то бабки к ее грошовой сестринской зарплате.
– Значит, телефон ты получил от своей сожительницы Варвары Кашиной? Так?
Усов заходил по кабинету взад-вперед, изредка останавливаясь возле стула, на котором сидел Художник.
– От бывшей сожительницы, – уточнил тот. – Разбежались мы. Месяц назад, а то и больше.
– Меня твоя личная жизнь мало волнует, – отрезал Усов. – Дальше что было?
– А что дальше? Пацаны мои зарядку быстро подыскали, телефон включили. Ну я решил, перед тем как толкнуть его, прочитать, что в сообщениях. На всякий пожарный. Открыл – а там сплошная любовь-морковь. Тут ежу станет ясно, чем продавать мобилу за копейки, лучше попытаться срубить нормальные бабки. Номерок-то, с которого шли эсэмэски, московский, не местный. Тем более что-то подсказывало мне: баба, написывающая этому Алику, не поскупится на вознаграждение. По ходу, она его давно разыскивала, чуть башкой не двинулась.
– И ты позвонил ей! – Усов замер напротив Лехи и посмотрел на него с брезгливостью.
– Конечно, позвонил.
– Как же ты требовал с нее вознаграждение, если не знал, где находится ее любовник?! Обманул человека?
– Подумаешь, грех. Ну обманул. – Леха презрительно хмыкнул.
Даше захотелось вскочить и вцепиться ему в физиономию. Видимо, Губанов почувствовал ее настрой, потому что в два прыжка очутился рядом и положил ей на плечо тяжелую ладонь.
– Спокойно, – проговорил он вполголоса. – Не надо нервничать.
– Сволочь ты, Севостьянов, самая настоящая сволочь, а никакой не художник, – зло сказал Усов. – Где твоя Варвара нашла телефон?
– Я почем знаю? Нашла и нашла. У нее спрашивайте. – Художник замолчал и уставился в пол, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
– В камеру его, – бросил Усов.
Губанов, казалось, только этого и ждал. Он схватил Художника и поволок его к двери.
– Э, потише ты, бешеный! – пробормотал тот, вырываясь из его рук. – Не толкай, сам пойду.
Даша смотрела на захлопнувшуюся за Художником и Губановым дверь. К ней подошел Усов.
– Ну как? Видели, какие тут у нас особи обитают? Пусть посидит, ему полезно будет.
– Кто такая эта Варвара? – робко спросила Даша.
– Бывшая подружка Севостьянова. Медсестра в местной больничке. Придется нам и ее навестить. Кстати, где ваши сестры? Вы ведь им сообщили о том, что случилось?
– Сообщила. Они едут.
– Ну хорошо, раз едут. Они нам скоро понадобятся. А я пока позвоню, узнаю о нашей Вареньке. Сдается мне, что у нее сегодня как раз ночное дежурство. Тогда можно и утра не ждать.
Усов набрал номер на мобильном.
– Алло, Мирзоев? Слушай, свяжись с больницей, спроси, кто из медсестер там сегодня дежурит. Да, будь добр.
Он нажал на отбой и включил чайник, стоявший в углу на тумбочке. Через минуту телефон затрезвонил.
– Да. Да, Мирзоев. Кашина? Точно она? Ничего не путаешь? Ну, спасибо.
Усов спрятал телефон в карман и посмотрел на Дашу усталыми, красными глазами.
– Как на заказ. Скоро мы все узнаем. Возможно, Севостьянов нам наврал, и он имеет самое прямое отношение к похищению Сомова и Краснова. А может, тут что-то еще.