Ольга, устроившая ему потрясающую встречу, приготовившая кролика в духовке, подогревшая испеченные ее матерью пироги с рыбой и мясом и многое другое, почувствовала, что он в прекрасном настроении. Особенно когда услышала, что, переодеваясь в свой любимый шелковый китайский халат с широченными рукавами и изображенными на голубом фоне экзотическими птицами, он то насвистывал, то напевал: «Марина, Марина, Марина! Зачем ты с Лумумбой спала? Марина, Марина, Марина! Зачем ты Лумумбе дала?» — слова песенки Первого фестиваля молодежи и студентов в Москве, перефразированной им. Он сам чувствовал себя великолепно и, пробежав в душ, чтобы окончательно подготовиться к праздничному обеду с женой, даже подумал, что права была Нелли Петровна, когда сказала, что такие встречи экспромтом, как у них в Вене, способствуют здоровью мужчин.
Пока он был в душе, переодевался, Ольга раскладывала в шкафы вещи из его чемодана, внимательно рассматривала привезенные из Австрии подарки.
— Спасибо тебе, мой дорогой! Надо же, молодец — ты не забыл, что мне давным-давно хотелось иметь тарелочку или вазочку с работой Густава Климта. Мне ведь так этот период, вернее направление художественного творчества, сецессия, нравится. Ты же знаешь. А «Поцелуй» — мое любимое произведение этого замечательного художника. Скажи, хватило времени, удалось все же на выставку сецессионистов попасть? Или хотя бы в музей Климта? Извини, дорогой, совсем забыла, что ты мне по телефону говорил об очень насыщенном графике твоей работы в Вене. Наверное, лучше, точнее было бы мне тебя спросить: свободных-то хоть пару часиков у тебя было? Устал, наверное, невероятно. А в деловом плане удачно съездил?
— К большому сожалению, мне только довелось по центру побродить. И то, как говорится, слава богу. Знаешь же, что деловые поездки выжимают по полной программе. Хотя немножко посмотреть все же удалось на этот раз, как ни странно. Ты что-то погрустнела. Что-то не так? Как, кстати, Галчонок поживает? Ну-ка, набери-ка ей. Там в коробке духи, как мне сказали, — самые модные в этом месяце. Я привез для нее. Она это оценит. И Иннокентия не забыл. «Бифитер» ему успел в «Дьюти фри» прихватить, такой же, как и себе, большую литровую бутылку. Так что никого не забыл. Подъехали бы к ним завтра. Проведали. А заодно и подарки вручили. Там еще кое-что по мелочи каждому из них есть.
— Если они захотят нас завтра принять, то обязательно поедем, — согласилась Ольга.
— А что, ты думаешь, могут и не захотеть, что ли? Тогда пригласим их к нам. Ты столько наготовила, на целый полк хватит. Что-то ты из дочери, моя золотая, монстра прямо настоящего делаешь. Почему? — возмутился Олег Павлович.
— Да не в этом дело, не понимаешь, что ли? — отвечала Ольга. — Настроение у них сейчас совсем неважнецкое. Пока тебя не было, родители Аллы официально добились эксгумации. А позавчера им сообщили: Аллу отравили! Это абсолютно проверенный теперь факт, подтверждающий предварительную версию прокурора Шувалова, который занимается этим делом параллельно с официальным следствием. В ее организме нашли следы сильнодействующего яда. Заведено уголовное дело. Ты же знаешь, Аллин отец хотя и на пенсии давно, но связи-то среди бывших крупных цековских деятелей у него остались крепкие, а многие из них и в сегодняшней жизни достаточно высоко летают. Да и сам он не тот человек, который отступается от своих планов. Если взялся — всех на чистую воду выведет. В этом ему не откажешь. Мужик он крепкий, со стержнем. Мать вот только ее совсем плоха после всего произошедшего. А отец, конечно, настоящий боец. На днях он встречался по этому поводу с Иннокентием, Галя рассказывала. Приехал, говорит, ее муженек после этой встречи черней тучи. Наорал на нее. Но больше она ничего не знает. Потом, говорит, Иннокентий заперся в своем кабинете и по телефону разговаривал с какими-то людьми до полуночи. А утром перед работой Галку предупредил, чтобы она ему лишних вопросов не задавала и что эту тему он с ней обсуждать не будет. Вот такие дела.
— Да уж, дела хреновые, видимо. А брат твой как?
— Геннадий, видишь ли, совсем не удивился такому повороту событий. Если ты помнишь, он-то ведь как раз с самого первого момента после смерти Аллы говорил, что на все сто процентов убежден, что ее отравили. Он, кстати, тоже с этим «следопытом» Шуваловым встречался не раз, но к чему они пришли, пока не говорит. Только сказал всем, что тот во многом подтверждает все его догадки. Да ты и сам подумай: молодая, здоровая баба, что называется, кровь с молоком, следила к тому же тщательно за своим здоровьем. Каждый божий день по два, а то и по три километра в бассейне в своем фитнесе проплывала. Трусцой бегала, на роликах каталась. Потом еще качалась на тренажерах. А массаж, а баня, а йога, а пилатес, а коланетика, а все остальное?.. Свой фитнес-центр по полной программе использовала, молодец. И вдруг на тебе, выпивает две-три рюмки водки, что для нее все равно как дробина для слона, и падает замертво. Как такое может быть при ее-то здоровье? Ну, подумай.
— Знаешь, дорогая моя, в нашей жизни и не такое бывает. Я немало подобных примеров знаю за последнее время. А вот что касается знакомств твоей невестки, то, на мой взгляд, многие из них всегда были более чем сомнительными. Впрочем, как и у твоего любимого братца. Вот где нужно искать корень зла.
— Пойми, в конце концов, знакомства знакомствами, я не спорю. Но кто же мог ее отравить на презентации водки, да еще в доме у Галки и Иннокентия в Жуковке, где одной только охраны больше, чем звезд на небе или рыбы в прудах. Сам же знаешь, сколько у них мордоворотов этих со стрижеными затылками, особенно на торжественных мероприятиях…
— Ладно, моя дорогая, пойду-ка я спать. Не поверишь, у меня глаза слипаются. Вечером поговорим, а завтра, думаю, основательно с тобой все обсудим. Подумаем, взвесим, решим и будем действовать. — С этими словами, тяжело встав из-за стола, Олег заспешил в спальню. Теперь он действительно понял всю глубину своей усталости и от поездки, и от всего остального.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ«Далеко, далеко журавли улетели…»
В Киев они прилетели три дня назад. Добрались хорошо, комфортно. Бизнес-классом того же «АэроСвита», которым собирались вернуться назад. В самолете Олег с большим удовольствием выпил пару фужеров джина с тоником, лимоном и льдом. Заодно и перекусил, так как вышел из дома довольно рано и не хотел тревожить Ольгу по поводу завтрака. Встал он даже раньше, чем было нужно, часов в пять утра, как часто бывало в последние годы. Нельзя сказать, что он не любил поспать, особенно в субботний или воскресный день. Но многолетняя привычка, привитая им самому себе, за немалый период работы в центральных партийных органах приучила его к суровой самодисциплине. Если нужно — значит нужно, и все тут. Поэтому когда требовалось написать что-либо серьезное или, что называется, для души, он всегда, на удивление даже самому себе, вскакивал с постели почему-то именно в это время.
И четверг, когда они вчетвером — с депутатом Думы, председателем комитета Совета Федерации и руководителем телеканала — вылетали рейсом из Шереметьево, был именно таким днем. Хотя машину он ждал только в восемь тридцать, а самолет отправлялся в одиннадцать, Олег все же решил встать пораньше. Во-первых, мучили разные мысли в связи с предстоящим визитом. Во-вторых, хотя писать или дописывать давно начатую главу остросюжетного романа, героиней которого как раз и была Тимошенко, было в этот раз не нужно, но очень хотелось на всякий случай перед разговором с ней хотя бы просмотреть то, что уже было сделано. Этот роман, по их совместному с приятелем Андреем Анисимовым замыслу, давал возможность проследить историю «панночки» с длинной косой и горящими живыми глазами. С момента и после ухода с премьерского поста она оставалась негаснущей звездой на украинском политическом небосклоне. Такой пример, считал он, вполне мог увлечь многих совсем не бесталанных женщин в России и на Украине, поднявшихся было в первые годы горбачевской перестройки, а потом сложивших крылья из-за засилья мужиков-правителей. И это тогда, когда их энергия, ум, красота, умение вести хозяйство, складывать и собирать, а не рушить, отнимать и делить, были нужны больше всего. Одновременно хотелось хотя бы ответить на вопрос о том, почему только на Украине оказался возможен феномен Юли? И почему, к слову, в России он не случился и даже не предвиделся?
Может быть, встреча в Киеве поможет дать ответ на эти вопросы.
А готовиться к таким ответственным моментам, которые могли больше не представиться никогда в жизни, Олег по старой привычке мог только в полной тишине, когда даже жена не отвлекала его мысли от главного своими бесконечными вопросами или рассказами о жизни института, кафедры, подруг. При этом, используя такой утренний шанс, он обычно не сразу бросался к компьютеру. А вначале пил кофе с бутербродами или с хлебцами, намазанными любимым им плавленым сыром «Виола». Потом курил, выйдя в длинный коридор подъезда. Опять пил кофе. И вновь курил. И так несколько раз кряду, пока не преодолевал в своей голове сопротивление материала. То есть пока не рождалась первая фраза, с которой он начинал повествование, заголовок, замысел очередной статьи или главы в книге. Этому священнодействию он придавал огромное значение, считая, что в противном случае нужно было быть холодным ремесленником, а не творческим человеком.
Подобным образом он поступил в то утро перед вылетом в Киев. Вскочив с постели ни свет ни заря, схватил свою ручку с золотым пером фирмы «Кросс», всегда заправленную синими чернилами «Паркер», которая, по его словам, плохо писать не могла. Потом, подумав немного и выпив большую чашку кофе, положил на кухонном столе несколько ежедневников, записную книжку, стопку бумаги и начал читать и аккуратно выводить и выписывать слова, иногда комкая и раздирая листы на мелкие кусочки. Поработав примерно до семи утра, когда под звуки будильника, сыгравшего раз пять «Полюшко, поле…», уже проснулась жена, Олег сложил несколько страниц в свой слегка напоминающий армейскую полевую сумку темно-коричневый портфель. Все необходимое для нынешней поездки — лекарства, смена белья, диктофонные кассеты — было собрано заранее. Он промчался на кухню. Включил электрочайник. Потом проскочил в ванную и, набросив на себя китайский халат, босиком вновь забежал на кухню. Насыпал из здоровенной банки «Нескафе» пару чайных ложек порошка кофе, пару ложек сахара, залил все это кипятком, тщательно размешал. Заглянув напоследок в ежедневник и пометив крестиками самое важное из того, что намеревался сделать после возвращения домой, вновь устремился в ванную: мыться, бриться, одеваться, собираться в дорогу. На все про все у него осталось не так много времени. В голове все сложилось достаточно четко и ясно.