Кирилл и Андрей дружили почти всю жизнь.
Многие удивлялись: что их может связывать, таких разных, не похожих друг на друга?!
Взрывной, нетерпеливый, яркий, острый на язык, смешливый Андрей – всегда в центре внимания, окруженный поклонницами, вечно с песнями, шутками и хулиганистыми проделками.
И Кирилл – спокойный, почти флегматичный, трезвомыслящий, избегающий шума и суеты, сторонящийся больших компаний, уже в свои восемнадцать производивший впечатление серьезного, основательного человека слова и долга.
Что у них могло быть общего?
А у них было общее детство —10 лет за одной школьной партой, «казаки-разбойники», жутковатые рассказы про «синюю руку» в пионерском лагере, сбитые коленки, Том Сойер и Гекльберри Финн…
Первые тайны, двойки, драки – но они всегда были вместе и стояли друг за друга горой!
Родители Кирилла привечали Андрея: парень рос без матери, она умерла давно, когда Андрей был совсем ребенком, и мать Кирилла, женщина верующая и милосердная, жалела его, часто приглашала в гости и норовила накормить повкуснее.
Еще вздыхала иногда:
– Ты, Андрюша, прямо как сынок второй мне… Нам-то с отцом, кроме Кирюшки, других детей Господь не дал.
Кирилл не представлял себе жизни без Андрея, тот был для него как брат – взбалмошный, утомительный временами, слишком шумный, – но брат, самый близкий на свете человек, куда от него денешься. Они могли жестоко вышучивать друг друга на людях, комично препираться из-за какой-нибудь ерунды, но оба знали: что бы ни случилось – они всегда придут друг другу на помощь, выручат, вытащат отовсюду.
Они и в институт поступали вместе: Кирилл методично зубрил учебники и доставал Андрея подготовкой к экзаменам. Тот же, кое-как нахватавшийся знаний от своего усидчивого друга, на письменной работе по математике вдруг первым решил самую сложную и заковыристую задачу – разумеется, записку с решением тут же получил и Кирилл.
Андрей всегда нравился девчонкам. Самые яркие, самые красивые «звезды школы» ходили за ним хвостом. Обычно он снисходил до самой привлекательной, Кириллу же доставался утешительный приз в виде более блеклой подруги главной героини. Он, впрочем, не обижался – никто же не виноват, что его лучший друг производит на девчонок впечатление, как удав Каа на бандерлогов. К тому же Кирилл знал точно: уже через пару месяцев очередная отставленная красотка будет рыдать у него на плече – увлечения Андрея никогда не длились долго.
И вот теперь…
Угораздило же его влюбиться в Соньку Мариевскую!
Он заметил ее еще на вступительных экзаменах – стройную, гибкую, черноглазую, то и дело сражавшуюся с непослушными, доходившими до поясницы каштановыми волосами. У него дыхание перехватило, когда она подошла к нему во дворе, улыбнулась, блеснув ровными жемчужными зубами, и спросила:
– Привет! Ты не знаешь, в какой аудитории будет письменный?
На ней был яркий сарафан, в вырезе виднелись тонкие ключицы, под смуглой кожей угадывались легкие и крепкие мускулы. От ее взметаемых теплым летним ветром распущенных волос пахло какими-то экзотическими южными цветами.
Кирилл совершенно растерялся, забормотал – что-то…
И тут из-за его спины возник как всегда уверенный в себе, находчивый Андрей:
– Привет! Ты ничего, случайно, не перепутала? Тут всякие ботаны вроде нас с Киром математику сдают. А тебе, наверно, в театральный надо? Или сразу в Голливуд, чего там мелочиться?
И Софья сразу засмеялась, заиграла глазами и принялась непринужденно болтать с Андреем.
Потом друг сказал Кириллу:
– Видал, какая девчонка классная!
– Да ладно… Ничего особенного! – хмуро бросил Кирилл. – У нее на плечах веснушки.
Обоим ясно было, что Кирилл говорит так нарочно, чтобы не выдать своих эмоций. Конечно же, Софья была самой настоящей красавицей, и веснушки на плечах ее нисколько не портили.
– Ты на нее запал, что ли? – пытливо посмотрел на друга Андрей. – Если так, ты только дай знать, я с ней и двух слов больше не скажу.
– Еще чего, – независимо отозвался Кирилл. – На хрена мне такие жертвы. Подумаешь, девчонка – ка-кая-то!
Андрей, кажется, не слишком поверил Кириллу и поначалу на всякий случай старался не проявлять к Софье особенного внимания.
Кирилл же, наоборот, всегда держался рядом с ней, помогал на контрольных, провожал домой, таскал за Софьей сумку, набитую учебниками.
Только все это было бесполезно.
Кирилл оставался для Софьи просто другом, неким приятным бесполым существом, а нравился ей Андрей – это было очевидно.
С Кириллом она могла болтать обо всем на свете, жаловаться на ссоры с родителями, шутить, что в институте ее держат только за спортивные успехи – она стабильно обеспечивала альма-матер первое место в межвузовских соревнованиях по плаванию, – обсуждать, кто из девчонок в кого втрескался… И Кирилл отлично понимал, что их отношения с каждым днем все безнадежнее погрязают в болоте настоящей дружбы и «нелюбви».
А он с ума сходил рядом с ней.
Когда она, устав после занятий, беспечно опускала голову ему на плечо, задремав в поезде метро… Когда он приходил поболеть за нее на соревнованиях, и она выныривала из воды и шла к нему, оставляя мокрые следы босых ног на плиточном бортике бас-сейна…
На ее гладкой янтарной коже дрожали и радужно переливались капли воды, синий атлас купальника ловко охватывал ее спортивную, подтянутую, легкую и сильную фигуру.
– Слушай, – просила она, – поправь мне там, сзади, шапочку.
И он прыгающими руками натягивал тугой резиновый край на выбившиеся из-под шапочки темные влажные завитки, едва сдерживаясь, чтобы не припасть со стоном к ее золотистой, покрытой легким пушком шее лицом…
– Ага, спасибо! Ну, я пошла, скоро старт. – Она улыбалась ему безразлично и возвращалась в воду.
Он же валился на пластиковое сиденье, обезумев от отчаянного неутоленного желания, кусая губы и впиваясь ногтями в подушечки ладоней.
Стоило же на горизонте появиться Андрею, как Софья явно принималась «интересничать»: посматривать на него искоса, лукаво улыбаться, растягивать слова и интриговать. Все эти «симптомы» были Кириллу хорошо знакомы – сомнений не было: самая прекрасная девушка на свете, девушка, которую он любил со всей силой безнадежности и отчаяния, влюбилась в его крутого приятеля!
И как Андрей ни пытался изображать равнодушие, вскоре стало очевидно, что их с Софьей тянет друг к другу.
И что они будут вместе – лишь вопрос времени.
Автобус трусил вперед, ухая и подпрыгивая на поворотах. Скупое осеннее солнце едва пробивалось сквозь запыленные окошки.
– А вот был у нас на фронте забавный случай… – подпустив в глаза комичной солдатской тоски, паясничал Андрей.
– Слушай, хватит, – раздраженно оборвал Кирилл. – Тоже мне, фронтовик нашелся…
– О, моя совесть проснулась! – весело отозвался Андрей. – Все-все, молчу! Не покушаюсь на святое.
Он стащил пилотку и нахлобучил ее на голову Софье. Та кокетливо улыбнулась:
– Мне идет?
– Еще как! – подтвердил Андрей. – Так и хочется тебе честь отдать! Ум, честь и совесть… и все остальное в придачу.
– Отдавай! – стрельнула черными глазами Софья. – Я заберу с удовольствием.
Кирилл, не желая больше быть свидетелем их откровенного флирта, поднялся на ноги и, растолкав сгрудившихся вокруг Андрея однокурсников, пошел вперед по салону.
– Эй, Кир, тебя что, укачало? – вслед ему веселился Андрей.
– Да пошли вы… – пробормотал он себе под нос.
Он понимал, что друг ни в чем не виноват перед ним, что злиться на него глупо и нечестно: он ведь сам сказал, что не имеет никаких видов на эту де-вушку.
И все же наблюдать его очевидный успех было слишком больно.
Весь день потом он старался не замечать их.
Остервенело долбил лопатой землю, до ломоты в руках таскал ведра с картошкой, делая вид, что не слышит заливистого смеха Софьи, не видит, как Андрей, раскрасневшись, носится за ней по полю, а она дразнит его, играет, зовет, протягивая руки, и снова пускается наутек…
У вечернего костра они сидели рядом на бревне. Андрей наигрывал что-то на гитаре, а Софья, не отрываясь, смотрела на его губы, выпевавшие слова очередной романтической баллады.
Кирилл наскоро сжевал порцию каши с тушенкой, отпихнул протянутую ему кем-то жестяную кружку с плескавшимся в ней самогоном и пошел прочь в сгущавшихся осенних сумерках.
Уже у самых дощатых бараков, где их разместили на ночевку, его догнал Андрей, дернул за плечо:
– Слушай, что происходит, а? Я тебе где-то дорогу перешел? Что ты на меня бычишься?
– Нормально все, – выдернул плечо из его цепких пальцев Кирилл. – Иди давай, развлекайся, поклонницы скучают.
– Ты из-за Софьи, да? – не отставал Андрей. – Ну, ответь, что ты, как этот?
И Кирилл решился на откровенность.
– Да, из-за Софьи, – буркнул он, глядя в землю. – Нравится она мне, понимаешь? По-настоящему нравится. Я ни к одной девчонке никогда… Ты не думай, я против тебя ничего не держу, я же понимаю… Но я не могу, не могу смотреть, как вы… Ладно, забей. – Он махнул рукой. – Ты тут ни при чем.
Он снова хотел уйти, но Андрей опять удержал его:
– Погоди, давай перекурим.
Они присели на дощатое крыльцо барака, в темноте замигали две красные точки на концах сигарет.
– Слушай, я же не знал, что у тебя так все серьезно, – растерянно заговорил Андрей. – Любовь до гроба и все такое. Если б ты сразу сказал, я бы никогда…
– Да брось, – оборвал его Кирилл. – Я же говорю, нормально все. Ты же не виноват, что она тебя выбрала. Не боись, топиться я не пойду!
Андрей помолчал немного, несколько раз глубоко затянулся, отшвырнул бычок в темноту, оранжевые искры запрыгали по земле.
– Ты брось фигней страдать, вот что, – решительно сказал он. – Баб на свете, знаешь, тысячи, а друг у меня один. И потом… Я думаю, ты ошибаешься насчет Софьи. Ни фига у нее ко мне нет, это она тебя дразнит, ревность хочет пробудить, понимаешь? Цену себе набивает, чтоб ты не думал, что с ней можно так просто…