– Ну да, как же, – насмешливо отозвался Кирилл. – Я для нее вообще никто, пустое место.
– А вот увидишь, – пообещал Андрей. – Точно тебе говорю! Что я, баб не знаю? Ладно, ты дрыхнуть уже, что ли, шел?
– Угу, – кивнул Кирилл. – Только я в эти хоромы, – он кивнул на серые стенки бараков, – не пойду. Неохота всю ночь дорогих однокурсников нюхать. Я там, позади, сарай с сеном видел, там и переночую.
– Ну, бывай! А я пойду, у костра еще граммов двести приму на грудь, – попрощался Андрей. – До завтра!
Кирилл зашагал к темневшему в сумерках покосившемуся строению.
Запах сена – сладкий, медовый, хмельной – опьянил его. Он повалился ничком на скошенную траву и закрыл глаза.
Она сама пришла к нему ночью.
И это было чудо, самое удивительное, что когда-либо случалось в его жизни.
Он проснулся от прикосновения холодных пальцев к своему лицу, вздрогнул, жадно втянул терпкий запах экзотических цветов, придвинулся ближе, все еще боясь открыть глаза, понять, что это всего лишь сон, который улетучится от одного неловкого движения…
– Какой ты теплый! – прошептала темнота голосом Софьи. – Я замерзла, обними меня.
И он обхватил ее руками, навалился всем телом, неловко ткнулся губами в висок. Ее руки проскользнули под футболку, ладони огладили спину, пальцы коснулись позвоночника…
И тогда он окончательно проснулся, тряхнул головой и открыл глаза.
Софья была почти неразличима в темноте, он видел лишь полоску зубов и яркие белки ее глаз.
– Ты… – похрипел он. – Ты пришла…
– Шшш, – шепнула она. – Не говори ничего!
Но он все же сказал, толкаясь губами в ее твердую маленькую ладонь, сказал то, что не давало ему покоя даже в эти удивительные минуты:
– Я думал… Разве тебе не Андрей нравится?
– Ну… – Губы Софьи жарко коснулись его уха. – Я же к тебе пришла, а не к нему.
Она потянулась к нему, и он впервые поцеловал ее.
Поцеловал, не чувствуя никакой нежности. Только жажду, только бешеное желание наконец утолить давно сжигавшую его изнутри страсть!
Он набросился на нее – жадно, торопливо, как будто боялся, что ее украдут, уведут от него. Черт его знает кто, может быть, даже Андрей…
Он рвал пуговицы на ее клетчатой ковбойской рубашке, сдирал тонкие кружева нижнего белья. Ему даже показалось, что любил совсем другую женщину, а эту просто желает. Но желание это – превыше всех остальных человеческих чувств…
– Подожди, подожди, – шептала она почти испуганно. – Не спеши! Я здесь! Я никуда не уйду.
Справиться с узкими джинсами трясущимися от вожделения руками было непросто. Она сама высвободилась из них, извиваясь, как змея. И он наконец смог ощутить всей кожей ее гибкое, подвижное, сильное – тело.
Умирая от жадности, от страха, что все исчезнет раньше, чем он успеет взять свое, он навалился на нее, чувствуя, как ее стройные золотистые ноги, которыми она так лихо вздымала фонтаны брызг в бассейне, обвиваются вокруг него.
Он почти ничего не понял, только отдельные сполохи ощущений – жарко, горячо, сильно, очень сильно, вскрик.
Кто это кричит? Он или Софья?
Хорошо… как хорошо…
Утром они проснулись вместе, сплетенные тесным теплым клубком.
Кириллу страшно было разжать руки, отпустить ее, позволить ей снова выскользнуть в какую-то свою, отдельную от него жизнь.
И он сказал:
– Давай поженимся!
Тусклый белесый свет пробился наконец сквозь ватную завесу туч. Затрепетали на ветру клейкие серебристые нити паутины, тянувшиеся между ветками де-ревьев.
Кирилл, очнувшись от воспоминаний, машинально оттянул левый рукав и взглянул на часы. Стекло пошло трещинами, под ним мелкими пузырьками сконденсировалась влага, стрелки показывали время аварии – 06.15.
– Интересно, сколько уже мы тут бродим? – Он задрал голову к небу, пытаясь определить время по солнцу, но оно так и не показалось сквозь серый – морок.
– Я ноги стерла, – жалобно сказала Софья и опустилась прямо на землю, вытянув перед собой длинные ноги в узких джинсах.
– Давай я посмотрю. – Андрей опустился перед ней на корточки и принялся стягивать с ее ступней – кеды.
Кирилл поднялся с бревна, присел рядом с Софьей и отодвинул Андрея плечом:
– Слышь, ты, доктор Айболит, отвали от моей – жены!
– Да пожалуйста, – злобно буркнул тот, поднимаясь. – Разбирайтесь тут сами, пойду подорожник – поищу.
Кирилл осторожно снял с Софьи кеды, все еще влажным носовым платком промокнул стертые в кровь щиколотки.
– Что ты взъелся на Андрея? – спросила Софья. – Он же не виноват, что так вышло.
– Виноват, – глухо пробормотал Кирилл, раздирая платок на полосы, чтобы забинтовать ссадины. – Мы все виноваты – и он, и ты. И я… Тебе это прекрасно известно.
– Милый, ты говоришь загадками, – засмеялась Софья и, протянув руку, запустила пальцы в его светло-русые, мягко вьющиеся волосы.
– Не надо, – Кирилл отшатнулся. – Соня, я… Все было неправильно, я вел себя неправильно. Я теперь понимаю: эта дикая ситуация нужна была, чтоб я понял. Когда мы выберемся из этой задницы, все будет по-другому…
– О чем ты? – спросила она, испытующе вглядываясь в его напряженное лицо.
– Эй, пострадавшая, вы тут? – заголосил поблизости Андрей. – Я там брошенную полусгнившую тачку нашел, в ней аптечка была.
Он появился из-за деревьев, торжествующе помахивая белым пластиковым чемоданчиком с красным крестом на крышке.
– Смотрите! Тут и бинт, и пластырь!
Кирилл обернулся на его голос и вдруг вскочил на ноги.
– Ты откуда здесь взялся? – хрипло выкрикнул он, отшатываясь от Андрея. – Иди своей дорогой, иди! Не трогай меня!
– Эй, ты чё? – Андрей даже опешил. – Опять, что ли, затмение нашло? Это же я!
Кирилл несколько секунд тупо смотрел на него, затем снял очки, машинально протер их о край фут-болки.
– Тьфу ты, опять флеш-бэки какие-то. Извини, Андрюха, померещилось…
– Ну, ты, блин, даешь! – дернул плечами Андрей. – Я, значит, тут в поте лица жене твоей пластырь добываю…
– Пластырь! Отлично! – с деланым восторгом отозвалась Софья. – Тащи его сюда! Андрюша, ты мой спаситель!
Андрей наклонился, протягивая ей аптечку, и она, покосившись на отошедшего в сторону Кирилла, шепнула ему:
– Надо выбираться скорее. Я боюсь за него.
– Да уж, – кивнул Андрей. – Похоже, от шока у него башню повредило. Ладно, не волнуйся, как доберемся до людей, первым делом Кира врачу покажем.
Пока Андрей помогал Софье заклеивать ссадины пластырем, Кирилл отошел в сторону и принялся рассматривать стволы деревьев. Потрогал мягкий темно-зеленый мох с одной стороны. «Если верить школьным урокам природоведения, мох растет на стволах с северной стороны. Москва должна быть на юго-западе отсюда. Значит, примерно в ту сторону… И что дальше? – оборвал он собственные мысли. – Топать туда пешком?»
– Где ты видела деревню? Опиши подробнее, – обернулся он к Софье.
Она снова принялась рассказывать о мелькнувшем на холме небольшом поселении – приземистых разноцветных домиках, как бы сбегавших вниз с косогора.
– Значит, она примерно в той стороне должна быть? – нетерпеливо прервал ее Андрей. – Ну, точно, и ролевик этот долбанутый оттуда же топал. Слушайте, братцы-кролики, предлагаю не возвращаться к дороге, а идти напрямик. Тут недалеко должно быть, минут через двадцать выйдем к поселку.
– Я готова. – Софья, зашнуровав кеды, поднялась с земли.
– Ты молодец, другая баба на твоем месте давно в истерику бы впала, – похвалил ее Андрей. – А ты, мать, отлично держишься!
– Я не мать, – огрызнулась Софья. – Пошли, хватит трындеть!
Ориентируясь по стволам деревьев, они двинулись наискосок через лес.
Под ногами чавкала сырая земля, сухие коричневые листья липли к ботинкам. Из низин поднимался сырой зеленоватый туман, наполняя воздух гнилыми болотными испарениями.
– Курить охота, сил нет, – вздохнул Андрей, сунул руки в карманы брюк и вздернул вверх острые плечи.
«Что Кирилл закричал тогда, в машине?» – пыталась вспомнить Софья, глядя на шагавшего впереди мужа.
Во всей его фигуре, в тяжелой основательной походке чувствовались надежность, уверенность в себе. Наблюдая за его скупыми точными движениями, она успокаивалась, тревога внутри унималась – сам вид Кирилла как будто говорил, что все в порядке, скоро они выберутся, и все будет хорошо. Софья не могла поверить в то, что такой рассудительный, такой спокойный человек, как ее муж, мог всерьез повредиться в уме. Скорее всего, решила она, все эти странности действительно от кислородного голодания, от шока…
Скоро пройдет.
Однако те его слова, так беспокоившие ее, были произнесены еще до аварии. Она не помнила точно, но в крике его были отчаяние, испуг, смятение, так не свойственные Кириллу. И она снова и снова прокручивала в голове тот момент, мучительно пытаясь вспомнить, что же он закричал, как будто от этого зависело, смогут ли они благополучно добраться до дома…
– Ау! – закричал вдруг где-то в стороне печальный женский голос. – Костик, Костик, где ты? Ау-у-ууу!
Друзья остановились.
– Ау-уу! – первая отозвалась Софья. – Ау-ууу! Помогите! Мы заблудились…
На крик им навстречу откуда-то из самой чащи вышла женщина с испитым, изможденным лицом. Голова ее была по-деревенски повязана платком, из-под которого выбивались сухие, русые с проседью пряди. Вокруг тощей шеи – намотана пестрая тряпица.
Женщина оглядела их разочарованно, покрутила головой, прищурившись, словно стараясь рассмотреть, не прячется ли еще кто за их спинами.
– Здравствуйте! – обратился к ней Кирилл. – Не могли бы вы нам подсказать, как добраться до ближайшей деревни или поселка? До любого населенного пункта. Дело в том, что мы попали в аварию и остались без связи…
– Деревня-то? – устало переспросила она. – Отчего же не подсказать. Вот там, – она махнула рукой в том направлении, куда двигались друзья. – Поселок будет, а в ту сторону пойдете – еще одно большое село.