— Вы меня извините, Роман Петрович, — Лысенков улыбнулся и тотчас же прикрыл улыбку рукой. — Может, что лишнее скажу… Но ваш папаня, хотя и грозен, а душой — что дитя малое. Вот и приходилось о нем заботиться. Так что он для меня не только командир, но и отец добрый… вот как для вас.
«Ишь ты, в названые братья напрашивается?» — отметил про себя Роман Петрович, лишний раз убеждаясь, что этот Лысенков хитрая бестия и с ним надо держать ухо востро.
— Папаня ваш меня каждый раз с праздником поздравляет, спасибо, не забывает солдата и приписку делает: мол, если что нужно, иди к моему Ромке, он, мол, не откажет…
Роман Петрович насторожился.
— Ну и чем я могу быть вам полезен?
То, о чем попросил Лысенков, было до смешного мелко и ничтожно.
— Есть просьбишка, не скрою. «Волгу» я купил, всю жизнь копил и вот сподобился. А то как же так — сапожник без сапог. Разукрасил машину как красну девицу. Вставил сзади черное стекло. А гаишник меня и засек. Остановил, придрался, говорит: на черное стекло специальное разрешение надо. Может, позвоните, Роман Петрович, чтобы штампик поставили, а я уж отработаю, отслужу.
Роман Петрович удивился:
— Вы меня извините, но на кой шут вам это черное стекло? Чем вы там в своей машине таким занимаетесь, что от людей прятаться приходится?
Лысенков рассмеялся:
— Точно, точно. Спятил на старости лет. Блажь одолела. Я ведь жениться собрался. Она у меня молодая, вот и хочу удивить красавицей «Волгой». А что остается — годы!
И снова — искренняя нота, прозвучавшая в словах Лысенкова, примирила Романа Петровича с его просьбой. Пожал плечами, ответил:
— Ну хорошо… Если будет случай, скажу где надо. Да только все это пустяки, есть дела и поважнее.
Лысенков по-военному вытянулся, прижал руки к корпусу:
— Слушаю.
Беловежский отчеканил:
— На автотранспорт много нареканий. В среду по вашей вине задержалась разгрузка вагона с трубами на подъездных путях. В подшефный колхоз обещали послать ГАЗ на три дня, а она проработала неполных два и была такова. Установите, кто нарушил приказание, и строго накажите. И еще… Помнится, вы привезли из Москвы несколько ящиков запчастей, я еще вам помогал переместить их в багажный вагон. Завтра же дайте мне точный отчет — какие запчасти, сколько… И если каких нет, то когда будут. Ясно?
— Ясно, Роман Петрович.
— У меня все.
Лысенков пошел к дверям. На мгновение задержался, повернулся вполкорпуса.
— Зря вы его слушаете, Роман Петрович.
— Кого?
— Коробова. Он из таксистов, а они знаете, что за народ?
— Я вас не понимаю. У вас что — претензии к моему шоферу?
— Большую волю взял. Машину в неположенное время берет. Считает, что ему все можно…
Роман Петрович тотчас же вспомнил, как однажды, проезжая вместе с секретарем парткома Славиковым по берегу моря, наткнулся на свою «Волгу», а внизу, на пляже, разглядел загорающего Игоря. Нахмурился:
— Во-первых, в шоферы Коробова мне рекомендовали именно вы, Лысенков. Во-вторых, ответственность за строгое соблюдение дисциплины вашими подчиненными также целиком лежит на вас. В чем же тогда дело? Вы сказали, что я зря слушаю Коробова… А кто вам сказал, что я его слушаю? Я вас не задерживаю, Лысенков. Завтра же доложите мне по всем вопросам.
— Боюсь я за Коробова… Носится как оглашенный. Как бы чего не вышло, — пробормотал Лысенков и покинул кабинет. Он был недоволен собой — зря не сдержался и, не подготовившись, начал разговор об этом выскочке Коробове. Вот и остался в дураках.
Явившись в гараж, Адриан Лукич тотчас же навел справки. Ему рассказали, что Коробов последние дни одолевает всех расспросами о каких-то запчастях. Интересные сведения завгару дала диспетчерша. Лысенков начал сердито выговаривать ей за непорядок в подшефном колхозе, но она быстро отбила все нападки, заявив: «Да вы, Адриан Лукич, запамятовали, что ли? Сами же распорядились Заплатова до срока отозвать…» — «Надо было бы им объяснить, — сказал Лысенков. — Мол, временно отзываем. Чтоб не жаловались». На что диспетчерша, которая не привыкла лезть за словом в карман, отрезала: «Сами бы съездили да объяснили. А то даже шоферы уже интересуются: почему вы к подшефным ни ногой?» — «Кто интересуется? Фамилии назови», — насторожившись, потребовал Лысенков. И услышал ответ: «На днях новенький пытал: отчего да почему… Игорь Коробов, директорский шофер».
Игорь только что вернулся в гараж из заводской столовки, когда его окликнул шофер Заплатов.
— Уже отобедал?
— Точно. Борщ и котлеты.
— А я как раз хотел подхарчиться. Да вот боюсь, сожительница придет за деньгами, а меня нет. Я дом строю. То одно надо, то другое, дерут, черти, за всякую малость. А где гроши брать? Вот сегодня рубероид завезут, а чем расплачиваться? Ходил к Лысенкову аванс просить, да он не дает. Ну ничего, Заплатов и к нему ключ найдет. Сегодня он у меня не вырвется. За горло схвачу, вот так… — И он сжал свою руку в кулак. За секунду до того мягкая, вялая рука с пальцами-сардельками, вдруг приобрела увесистость и твердость камня. Маленькие глазки шофера сверкнули злобным огнем. Игорь подумал: а ведь он не такая уж рохля, этот Заплатов. Попробуй встань на его пути — и встретишь сильного и опасного зверя, готового на все. — Пойду подзаправлюсь перед разговором с Лысенковым. Машина без бензина не может, а водитель без жратвы. Так? Ты моей бабе скажи: обедает твой. Сей минут будет. Сделаешь?
— Почему бы и нет?
Заплатов скрылся, и тотчас же раздался звонок: шофера к проходной вызывает жена. От гаража до проходной путь был неблизкий, но Игорь не поленился, отшагал с полкилометра, чтобы лично объяснить женщине отлучку мужа. Однако сделать ему это не удалось.
Из проходной он посмотрел в окно и узнал в невысокой грудастой женщине с кудрявой, как у барашка, головой, свою давнюю знакомую Галину Самохину, официантку из вагона-ресторана. После того, как он отыскал эту женщину в общежитии, Галина будто сквозь землю провалилась, за что его строго отчитал следователь Толокно. Было бы непростительной глупостью спугнуть женщину, имевшую, судя по всему, самое прямое отношение к кольцу с аметистом.
Поэтому Игорь из проходной выходить не стал, а, притаившись у окна, начал внимательно оглядывать асфальтовую площадку перед проходной, отыскивая заплатовскую «бабу». Однако, кроме Гали, других женщин поблизости не было.
Игоря словно током ударило: а что, если именно Галина Самохина и есть та женщина, которую ждет Заплатов? Очень может быть.
Теперь надо было проверить догадку. Игорь подошел к старичку-вахтеру и попросил его передать жене Заплатова, что тот скоро придет, вот только доест обед.
Старичок охотно выполнил просьбу. С порога крикнул:
— Есть тут кто к Заплатову?
Галина Самохина тотчас же отозвалась:
— Здесь я.
— Велено передать, что мужик скоро явится. Обед доедает.
— Вот боров, скоро лопнет, а все ему мало, — беззлобно ругнулась Галя и отошла к киоску Союзпечати, чтобы укрыться под его козырьком от лучей палящего солнца.
Игорь задумчиво вернулся в гараж. Он выполнил просьбу Заплатова, а заодно и получил информацию к размышлению. Можно предположить, что, напуганная его визитом, Галя, заметая следы, переселилась из общежития в домик Заплатова, где проживала все это время без прописки, что и помешало следователю ее обнаружить. На этом умозаключении Игорь не остановился.
Итак, Галя — подруга Заплатова, который, в свою очередь, является доверенным лицом самого завгара Лысенкова. Интересно, в истории с кольцом замешана одна Галя, Самохина или к ней имеет отношение и ее сожитель?
Подчиняясь внезапно возникшему в нем импульсу, Игорь отыскал на территории гаража своего приятеля Диму и с ходу спросил у него: не случалось ли шоферам гаража находить во время осмотра салона машин какие-либо ценные вещи?
Дима ответил:
— А ты что, потерял золотой портсигар?
— Может, и потерял бы, если б был, — ответил Игорь. — Ты ответь на вопрос.
Дима поскреб пальцами щеку и ответил:
— Лично я как-то нашел в «Москвиче» запонку. Думал, золотая, а оказалось — позолоченная. Кроме того, и хозяин быстро объявился. Синичкин из отдела снабжения. Я ему отдал.
— А еще случаи были? У других шоферов?
— Постой-постой. Кто-то мне говорил, что Заплатов однажды похвалялся, будто нашел очень ценную вещь. Но я-то, зная его, думаю, что скорее стянул, чем нашел. А там кто его знает.
Игорь почувствовал, как у него сильно забилось сердце. Неужели напал на след? Прикинул, как лучше подойти к Заплатову. На другой день зашел в «Галантерею» и купил пару дешевых чешских сережек.
Заплатова нашел в раздевалке, где тот прятал в шкафчик обычную свою одежду, чтобы переодеться в рабочую. Хотя на глаз было трудно отличить, чем одна отличалась от другой. «Жадноват, — подумал о шофере. — Каждую копейку, видно, бережет».
— Спасибо, что к бабе вышел… А то она меня живьем бы съела. Ждать не любит, нетерпеливая, ужас. Мы с ней дом строим. Так она меня издергала: «Когда закончим?»
Игорь достал из кармана чешские сережки.
— Посоветоваться хочу. Вот в машине после рейса подобрал. Не знаю, что с ними делать? Ценные или как?
— Ну-ка, покажь! — толстые пальцы Заплатова схватили сережки Он поднес их к глазам, покрутил, повертел, вернул обратно. Разочарованно произнес: — Пустой номер. Стекляшки. Бузотерия.
— Бижутерия?
— Я и говорю: бузотерия. Вот у меня случай был… — Он замолчал, спохватившись.
Игорь попросил:
— Расскажи.
Видимо, оказанная ему вчера Игорем пустяковая услуга настроила Заплатова на добродушный лад. Поколебавшись, он наконец решился. Сел на лавку, усадил рядом Игоря.
— Ну, слушай, только чтоб молчок. Везу я однажды одну пару. Отдыхающие. Муж и жена. В машине жарко, как в бане. Баба и говорит: «Освежиться хочу». Остановил машину, они и вылезли. Глянул: глазам не поверил. На полочке у заднего стекла золотое кольцо лежит. Я возьми и смахни его за спинку. Если чего, подумают: упало, завалилось. Приехали на место. Мужик и спроси: «А где кольцо?» Баба-дура отвечает: «Я его в сумочку убрала». А убрала она, я сам видел, не кольцо, а зажигалку. Спутала значит. Вот, значит, какие дела бывают.