Семейное дело — страница 2 из 6

Встреча с семьёй

Отель мафиозо

Они явились за ней в ранний утренний час, много времени спустя после того, как Полетт вызвала такси, а Мириам заползла в постель, с желудком, набитым цыпленком в лимонном соке, и головой, набитой грандиозными планами. Прибыли за ней скрытно: большие черные джипы и автоматы Mac-10s. Ночные гости ничего не знали и ничуть не переживали из-за ее планов. Они были солдатами, получившими приказ: есть дом, соответствующий географическому положению отсыревшего коричневого кресла, следовательно, это их цель. Больше им знать не требовалось.

Мириам спала и не слышала, как взломали двустворчатое окно в ее «берлоге», потому что двое неизвестных, сорвав с окна сетку для защиты от насекомых, налепили на стекло прозрачную полиуретановую клейкую пленку, затем разбили его резиновым молотком, после чего просто вытащили осколки из рамы. Телефонную линию перерезали несколькими минутами раньше. В старом саду установили глушилку сотовой связи.

Покончив с этим, двое взломщиков забрались внутрь и заняли позицию по обеим сторонам комнаты. Свет, исходящий от светодиодов на проигрывателе и компьютере Мириам, тускло мерцал, отражаясь в приборах ночного видения и оптических прицелах, пока люди напряженно ждали, прислушиваясь, чтобы уловить малейший звук активности.

Наручные сигнализаторы свидетельствовали, что все идет по плану, что командующий операцией не наблюдает никаких признаков движения за занавесками спальни. Ему на дисплее коротковолнового радара было видно все то, чего не замечали приборы ночного видения, которыми пользовалась команда: он улавливал сигналы, посылаемые теплой кровью, прямо через сухую кладку и обшивку стен. Еще двое солдат в шлемах, очках ночного видения и бронежилетах устремились через брешь прямо в холл, осторожно высовывая в дверные проемы небольшие зеркала на телескопических рукоятках, чтобы определить, есть там кто-нибудь или нет. За тридцать секунд они прочесали весь первый этаж и перенесли тепловизор в дом: командующий тщательно осмотрел все потолки, и только потом остановился в гостиной и очертил указательным пальцем круг под люстрой, чтобы видели остальные. Один спящий, прямо над нами.

Четыре фигуры в черном обмундировании, словно призраки, скользнули вверх по лестнице, двое с оружием, следом двое со специальным оборудованием. Спальня хозяйки выходила на небольшую площадку на самом верху лестницы. План состоял в том, чтобы ворваться через эту площадку в спальню и нейтрализовать ее обитательницу.

Однако они не приняли в расчет некоторую неряшливость Мириам. Она жила одна, работала по шестьдесят часов в неделю и у нее было очень мало времени на ведение хозяйства; вся ее аккуратность каждый вечер оставалась на работе. На площадке перед спальней чего только не было: корзина с грязной одеждой, ожидавшей, пока ее снесут вниз, в подвал, а рядом — пара книжных шкафов, которые до того сужали этот верхний коридорчик, что пройти здесь можно было лишь гуськом. Но при этом возникали еще более сложные препятствия. Дом Мириам был полон книг. И сейчас «Манифест Пути»[5] с загнутыми уголками страниц лежал обложкой вниз ступенькой ниже уровня пола. Он был таким же холодным, как ковер, на котором лежал, и оставался незаметным для приборов ночного видения. Тройка «злоумышленников» переступила через него, не задев и не заметив, но четвертый поставил правую ногу прямо на него, и немедленно последовал драматический эффект, как если бы он наступил на кожуру банана.

От ужасающего грохота на площадке Мириам вздрогнула и в страхе проснулась. В ее абсолютно пустом мозгу пронеслось слово злоумышленник, выписанное аршинными неоновыми буквами. Она села, выпрямившись, и неуклюже зашарила по туалетному столику, отыскивая пистолет, который завела обыкновение класть туда, когда обнаружила, что чувствует его присутствие под подушкой. Скрип открываемой двери в спальню был бесконечно пугающим, но едва Мириам стала искать пистолет в другом месте, стараясь выпутать его из наволочки… ударил яркий свет, пронзая веки: свет фонаря.

— Бросьте его, леди!

Мириам неуклюже пыталась нащупать пальцем предохранитель…

— Бросьте! — Свет приблизился к ней, прямо к лицу. — Ну!

Что-то похожее на грузовой локомотив выкатилось из темноты и врезалось сбоку в ее правую руку.

Кто-то искренне заботливо произнес:

— Заливай, — и огромный вес свалился прямо ей на живот. Мириам набрала воздуху, чтобы закричать, но у нее отнялась правая рука, а потом что-то надавило на лицо. Она задыхалась: воздух был едкий, душный, наполненный странным ароматом, раздражающей химической имитацией запаха цветов. Мириам отчаянно отбивалась ногами, задыхаясь и гортанно хрипя что-то, но ноги путались в шерстяном пледе, а зловоние продолжало душить ее, и у границ поля зрения все происходящее начинало расплываться.

Теперь она не могла пошевелиться.

— Не смешно, — попытался сказать кто-то вдалеке от нее, в самом конце черного туннеля. В комнате включили свет, но для Мириам все вокруг окутывала тьма. В отдалении вокруг нее двигались какие-то фигуры, рука болела… Она не могла шелохнуться. Утомилась. Во рту ощущался какой-то предмет. «Что это, скорая помощь?» — подумала она. Огни погасли.

Бесформенная куча на кровати медленно сдвинулась, поднимаясь. Специалист Альфа с помощью депрессора языка и трубок готовил объект к принудительной вентиляции легких. Маска с хлороформом, располагавшаяся на подушке, была досадной помехой: для предстоящего путешествия требовалось что-то более безопасное и надежное. В то же самое время и специалист Браво[6] работал над объектом: подкладывал под него складные передвижные носилки и привязывал его к ним за ноги, бедра, запястья и плечи.

— Нашумели, черт дери, — проворчал командующий, подхватывая рукой в черной перчатке небольшой короткоствольный пистолет. — К счастью, захват прошел удачно. Кто напортачил на лестнице перед верхним холлом?

— Сэр. — Это был оперативник Браво. — Там валялась книга. На ступеньках.

— Небрежность. Хорошо, заберите маленькую пушку мисс и готовьтесь к отходу. Браво, начинай зачистку. Мне нужны все ее файлы с записями, где бы она их ни хранила. И ее компьютер, а также все диски. Кто бы ни побывал у нее сегодня вечером, я хочу знать, кто это. И все остальное. Чарли, упакуй ее вещи, как будто она отправилась на отдых… на длительный отдых. Одежду, туалетные принадлежности. Только не устраивай ералаш. Я хочу, чтобы все было готово к эвакуации через двадцать минут.

— Сэр. Слушаюсь, сэр.

Командующий кивнул. Предполагалось, что Браво из команды оперативников сделает всю мелкую грязную работу к тому моменту, как они войдут в дом, но ведь не будешь наказывать людей во время операции — разве что они проявили бы неспособность стрелять из девятимиллиметрового оружия. И оперативник Браво тоже проявил себя не лучшим образом. Месяц на чистке сортиров даст ему время подумать о том, как близок он был к тому, чтобы поймать пулю, выпущенную женщиной, спящей с пистолетом тридцать восьмого калибра.

Специалист Альфа почти закончил; он и специалист Браво слегка крякнули, поднимая с постели напоминавшую формой гроб «конструкцию». Бесчувственная Мириам была упакована в нее, как индейка.

— С ней все будет в порядке? — на всякий случай спросил командующий.

— Думаю, да, — сказал специалист Альфа. — У нее синяк на правой руке и, вероятно, небольшая контузия, но я не ожидаю ничего серьезного. Хуже всего, если ее будет тошнить во сне и она захлебнется, а нам, возможно, придется это разруливать. — Он говорил очень уверенно. Он служил врачом в парашютно-десантных войсках, а один из джипов был оборудован как скорая помощь.

— Тогда забирайте ее. Мы последуем за вами в течение получаса, когда наведем здесь порядок.

— Да, босс. Мы отвезем ее домой.

Командующий бросил взгляд на туалетный столик, заваленный нижним бельем, журналами месячной давности и наполовину использованной косметикой. Его лицо выразило отвращение при мысли, что придется обыскивать все это грязное белье.

— Отец небесный, вот досталось.

* * *

Кабинет находился неподалеку от «камеры» Мириам. Кабинет был тихий, а темные дубовые панели и богатые персидские ковры создавали атмосферу очень фешенебельного клуба для джентльменов викторианской эпохи. Широкий стол орехового дерева занимал почти все пространство в эркере у окна. На столе лежал только гроссбух в сафьянной обложке, на котором стояла коробка из-под техники, полная газет и других документов.

Хозяин кабинета, сидя за столом, перечитывал бесчисленные фотокопии и заметки, беспорядочно сваленные в коробку с документами. Лет пятидесяти, коренастый, с брюшком, характерным для мужчин средних лет, но достаточно подтянутый, чтобы оно не бросалось в глаза. Консервативный костюм мог быть надеть и отставной генерал, и председатель корпорации. Оба эти предположения не были бы ошибочными, и ни одно из них не соответствовало бы истине полностью. В эту минуту он выглядел так, словно у него болела голова; его лицо, пока он читал пожелтевшую газетную вырезку, было недовольным.

— Что за беда, — пробормотал он. — Вот беда…

Зазвонил расположенный над дверью слева звонок.

Хозяин кабинета холодными серыми глазами посмотрел в сторону двери.

— Войдите, — резко сказал он и вновь вернулся к бумагам.

Послышались шаги: по паркету ступали обутые в ботинки на кожаной подметке мужские ноги, а затем вновь наступила тишина — посетитель достиг застланного ковром пространства кабинета.

— Вы звали, дядя? Есть прогресс относительно моего предложения? Если кто-то хочет, чтобы я…

Энгбард Лофстром вновь поднял глаза и теперь долгим ледяным взглядом сверлил племянника. Тот в замешательстве переминался: высокий блондин, чей костюм вполне подошел бы для офисов рекламных агентств.

— Терпение, — сказал Лофстром по-английски.

— Но я…

— Я сказал терпение. — Энгбард положил вырезку на конторскую книгу и уставился на племянника. — Сейчас не время обсуждать твое предложение. По поводу которого, между прочим, нет никаких новостей. Так что не жди скорых событий; если ты хочешь добиться прогресса, тебе следует научиться чувствовать время, а изменения, которые, как ты полагаешь, мы вносим, политически очень сложны.

— И долго? — Голос молодого человека звучал напряженно.

— Сколько я сочту необходимым. — Взгляд Энгбарда стал еще жестче. — Следует помнить, почему ты здесь.

— Я… да, милорд. Если угодно, прошу принять мои извинения…

— Как наша узница? — неожиданно спросил Энгбард.

— О-ох. Последний раз, когда я проверял… пятнадцать минут назад… была без сознания, но нормально спала. Она в одной из защищенных камер-двойников. Я забрал у нее мнемосхему и заставил одну из служанок поискать на ней татуировки. В ее камере нет зеркала, нет средств для бритья. Я распорядился, чтобы меня пригласили, когда она придет в себя.

— Гм-м. — Энгбард неодобрительно пожевал верхнюю губу. — А что говорит врач?

— Врач говорит, что позже мог бы наложить шину на ее руку… там, где она ударилась… но никакого серьезного вреда во время захвата ей не причинили.

— Хорошо. — Энгбард указал рукой на стулья, расставленные перед его столом. — Садись. — Племянник с готовностью присел, спина его оставалась напряженной. — Есть ли у нас нерешенные проблемы, граф Роланд?

— Да, сэр, но ничего важного. Мы получили изъятые документы, камеру, диктофон, персональный компьютер и прочее, что только смогли найти. В ее доме был большой беспорядок, но мы абсолютно уверены, что обнаружили все… В кабинете у нее все было упорядочено. Окна в доме восстановлены, а соседям косвенным образом сообщили, что она нашла работу вдалеке от дома. Она разведена, имеет несколько связей. — Роланд выразил легкое неодобрение. — Есть сведения о ее пожилой матери, та живет одна. Единственную возможную проблему представляет сообщение в отчете наблюдателя. Совершенно ясно, что во время ее последней вылазки объявилась неизвестная женщина, которая забрала ее машину, а затем и хозяйку, с тем чтобы отвезти домой. Вероятно, подруга. Проблема же в том, что она неожиданно покинула место наблюдения на такси, ни с того ни с сего… Предполагаю, что она вызвала машину по мобильному телефону… А наш отряд наблюдателей был слишком малочисленным, чтобы пустить за ней «хвост». Поэтому я велел им продолжить наблюдение и прослушать телефонную линию в надежде, что эта подруга все-таки проявится. Раз она так себя ведет…

Роланд пожал плечами.

— Смотри лучше за собой… я хочу, чтобы они все как можно быстрее оказались под арестом. — Энгбард откашлялся. — А что касается состояния узницы… — Он замолчал, слегка наклонив голову набок.

— Сэр? — Роланд являл картину вежливого внимания.

— Ее содержать со всей обходительностью, как подобает человеку твоего положения, и, разумеется, так, как велю я, высший член Клана. Обращайтесь с ней как с уважаемой гостьей, удерживаемой здесь ради ее собственной безопасности.

— Сэр! — Роланд не мог скрыть потрясения.

Энгбард уставился на него.

— Вы что-то собирались сказать, граф? — холодно спросил он.

Роланд сдержался.

— Я слышу и… и, разумеется, готов повиноваться, — сказал он. — Но, пожалуйста, разрешите мне самую малость: выразить свое удивление…

— Твое удивление и так хорошо видно, — по-прежнему холодно констатировал Энгбард. — Во всяком случае, свои соображения на некоторое время оставь при себе. Все, что тебе требуется сейчас знать, это что с пленницей следует обращаться, как говорится, в лайковых перчатках, мягко стелить. — Он внимательно смотрел на молодого офицера, но тот не проявлял никаких признаков неповиновения, и через минуту Энгбард слегка смягчился. — Вот это, — он показал жестом на стоявшую перед ним коробку, — обещает куда более тревожные перспективы. — Он легонько постучал пальцем по верхнему листу. — Много ты видел вне Клана незнакомцев, одаренных нашим семейным талантом?

— М-м-м, нет, сэр, не приходилось. — Неожиданно Роланд задумался. — О чем вы подумали?

— Об этом позже, — коротко сказал Энгбард. — Просто проследи, чтобы ее перевели в удобный… но надежный и безопасный номер-двойник. Будь вежлив и радушен, заслужи ее доверие и обращайся с ней в высшей степени уважительно. И дай знать, когда она будет готова ответить на мои вопросы.

— Слушаю и повинуюсь, — ответил Роланд, уже менее озадаченный, но явно задумчивый.

— И думай, что делаешь, — повысив голос, заметил Энгбард. — Свободен.

Его племянник встал, одернул пиджак и направился к двери; на боку у него позвякивала шпага. Еще с минуту после его ухода Энгбард молча не сводил глаз с двери, затем вновь обратил все свое внимание на газетные вырезки в коробке с документами, где лежал и медальон, который он уже видел раньше — почти треть столетия назад.

— Патриция, — еле слышно прошептал он, — что с тобой стало?

* * *

Дневной свет. Вот что первое заметила Мириам. И в итоге… получила приступ похмелья. Ее голова казалось ватной, правая рука зверски болела, и все вокруг было не таким, как следовало. Она быстро огляделась, для пробы. Ее голова покрыта ватой… или это марлевая повязка? А на ней самой что-то незнакомое. Она пошла спать, как обычно, в футболке, а сейчас на ней ночная рубашка… но у нее не было такой! Что происходит?

Дневной свет. Мириам чувствовала себя сбитой с толку и поглупевшей, а в голове у нее тяжело стучало. И еще ей хотелось пить. Она перевернулась и бросила быстрый взгляд в ту сторону, где должен был стоять ночной столик. В шести дюймах от ее носа оказалась белая известковая стена. Кровать, на которой она лежала, упиралась в грубую шлакобетонную стену, выкрашенную в белый цвет. Это было так же страшно и непонятно, как привидевшийся ей ночью путаный кошмар, связанный со светом и противным химическим запахом…

Кошмар?

Она повернулась на другой бок, запуталась ногами в ночной рубашке и едва не свалилась с кровати, которая оказалась слишком узкой. Это была явно не ее кровать, и через минуту, полную паники, Мириам задумалась над тем, что, собственно, могло произойти. Затем все, будто щелчком, встало на место.

— Гангстеры или федералы? Должно быть, федералы, — пробормотала она себе под нос. Должно быть, они следили за мной. Или за Поли. Или еще что-нибудь.

Безбрежный, опустошающий ужас угнездился на месте желудка Мириам. «Они закопают тебя, глубоко, — вспомнила она, — так глубоко, что…»

Горло болело, как будто всю ночь она беспрерывно кричала. Весьма странно. Может быть, это предзнаменование.

Каким-то образом ей удалось перебросить ноги через край этой странной кровати. Ступни коснулись пола слишком быстро, и Мириам села, отбросив в сторону тонкий шерстяной плед. Противоположная стена была совсем рядом, а окно расположено слишком высоко; собственно, комната в целом размерами напоминала чулан. Там не было никакой мебели или вещей, кроме маленькой раковины из нержавеющей стали, привернутой к стене напротив двери. Сама дверь казалась сделанной из цельного куска, с глазком, врезанным на уровне глаз. Мириам с мрачным чувством узнавания отметила, что дверь на редкость гладкая, без ручки и без замка, которые только портили бы ее идеальную поверхность: вероятно, деревянный шпон был нанесен поверх металла.

Ее рука потянулась к шее. Медальон исчез.

Мириам встала и вдруг почувствовала настоятельную потребность прислониться к стене, чтобы не упасть. В голове болезненно пульсировало, а правая рука сильно болела. Она повернулась и взглянула на окно, расположенное высоко над ее головой. До него не дотянуться, даже если у нее хватит сил забраться на кровать. Высокое, маленькое, без занавесок, оно выглядело ужасно, точь-в-точь окошко в тюремной камере. «Так я в тюрьме?» — задумалась она.

При этой мысли Мириам растеряла всю свою невозмутимость. Она прислонилась к двери и заколотила по ней левой рукой, подняв глухой стук, но рука немедленно начала нервно дергаться и пульсировать. Вновь накатила удушающая волна страха, породившая резкие всплески ярости. Мириам присела, погрузив лицо в ладони, и негромко заплакала. Так прошло несколько минут. Наконец дверная плита с негромким щелчком стронулась.

Как только дверь открылась, Мириам подняла глаза.

— Кто вы, черт возьми? — требовательно спросила она.

Мужчина, стоявший на пороге, выглядел безукоризненно от мягких черных кожаных ботинок до кончиков искусно подстриженных светлых волос: он был молод (к тридцати или едва за тридцать), одет в строгий модный костюм, чисто выбрит, с непримечательными чертами лица. Он мог быть и миссионером-мормоном, и агентом ФБР.

— Мисс Бекштейн, будьте любезны пройти со мной.

— Кто вы? — повторила она. — Разве вы не собираетесь зачитать мне мои права и все такое прочее? — В нем было что-то странное, но ей никак не удавалось сообразить, что именно. За его плечом виднелся коридор, расплывающийся и туманный… И тут Мириам осознала, что не так. «Он со шпагой», — подсказала она себе, едва веря собственным глазам.

— Похоже, вы заблуждаетесь. — Он улыбнулся, и это не показалось ей неприятным. — Нет никакой необходимости зачитывать вам ваши права. Однако, если вы пройдете со мной, мы сможем перейти в более уютное место и обсудить сложившуюся ситуацию. Впрочем, может быть, вас полностью устраивают здешние удобства?

Мириам бросила взгляд за плечо, неожиданно остро осознав, что ее мочевой пузырь полон, а желудок подкатывает к горлу.

— Кто вы? — неуверенно спросила она.

— Пойдемте со мной, и вы получите ответы на все вопросы, — успокоил он, делая шаг назад. Что-то заставило Мириам заподозрить, что в его последней фразе есть некая недомолвка. Девушка покачнулась, и он ринулся вперед, стараясь подхватить ее под локоть. Она же непроизвольно отшатнулась, чтобы избежать контакта, но у самого края кровати потеряла равновесие, тяжело плюхнулась на нее, опрокинулась назад и стукнулась головой о стену.

— О бог мой, — испугался он. Мириам уставилась на него сквозь туманную дымку боли. — Я принесу вам кресло-каталку. Пожалуйста, постарайтесь не двигаться.

Потолок лениво планировал прямо ей на голову. Мириам ощутила болезненную слабость и сонливость. Голова раскалывалась. «Мигрень или последствия наркоза?» — подумалось ей. Молодой щеголь со шпагой, неуместно торчавшей из-под его пиджака, наконец-то вернулся с креслом-каталкой и в сопровождении мужчины в зеленом докторском халате. Вдвоем они подняли Мириам и усадили в кресло, свалив, как мешок картошки.

— Ой-ой-ой, — негромко простонала она.

— Вы сильно ударились, — сказал ее посетитель. Он шел рядом с креслом. Наверху проносились полосы света, по обеим сторонам мелькали закрытые двери. — Как вы себя чувствуете?

— Отвратительно, — удалось выговорить ей. Теперь боль в руке и в голове пульсировали синхронно. — Кто вы?

— Не сдаетесь, да? — заметил он. Кресло повернуло за угол; впереди открывался новый коридор. — Я Роланд, граф Лофстром. Теперь я, как говорится, отвечаю за ваше благополучие. — Кресло остановилось перед полированными панелями из нержавеющей стали — это был лифт. За дверями громыхнули механизмы. — Вы должны были проснуться не в этом изоляторе. И оказались там из-за ошибки исполнителей. Все лично ответственные за это наказаны.

По спине Мириам пробежал холодок, прорезавший дымку боли.

— Я не хочу знать, как вас зовут, — пробормотала она. — Я хочу знать, что вы за люди. Мои права, черт возьми.

Двери лифта открылись, и второй мужчина вкатил Мириам внутрь. Роланд встал рядом с ней и знаком отпустил помощника. После этого он нажал на кнопку где-то за ее головой. Двери закрылись, и лифт начал подъем, но через несколько секунд остановился.

— Похоже, вы заблуждаетесь, — повторил он. — Вы все время интересуетесь своими правами. Вы имеете в виду «правило Миранды»,[7] да?

Она попыталась поднять глаза и взглянуть на него.

— Что?

— Здесь оно не в ходу. Совершенно иные законы, вы же знаете. — Его улыбка, сопровождавшая эти слова, глубоко потрясла Мириам.

Двери лифта открылись, и молодой человек выкатил Мириам в тихий, застланный коврами коридор без единого окна… Лишь по обеим сторонам виднелись редко расположенные, как в дорогом отеле, многочисленные двери. Он остановился у третьей с левой стороны, толкнул ее, открывая настежь. Затем развернул кресло Мириам и вкатил его в комнату.

— Вот. Разве здесь не лучше, чем в той каморке?

Мириам обеими руками надавила на ручки кресла, вздрагивая от боли в правом предплечье.

— Чертовщина. — Она огляделась. — Это явно не госучреждение.

— Позвольте-ка. — Он взял ее под локоть, и на этот раз она не отстранилась. Роланд держал крепко, но не больно. — Это главная гостиная вашего номера. Вы заметите, что окна на самом деле не открываются и сделаны из закаленного стекла, ради вашей же безопасности. Ванная вот за этой дверью, а там, дальше, спальня. — Он показал. — Если вам что-нибудь понадобится, поднимите трубку белого телефона обслуживания. Если понадобится медицинская помощь, врач всегда дежурит. Полагаю, вам нужен час, чтобы прийти в себя, освежиться и переодеться. А в свое время состоится, соответственно, и встреча, и беседа.

— Где я? Что вы за люди?

Роланд наконец-то нахмурился.

— Перестаньте притворяться, будто ничего не понимаете, — сказал он. — Нет смысла убеждать в этом окружающих. — Задержавшись в дверях, он добавил: — Война закончилась, и вы знаете это. Мы победили двадцать лет назад. — Дверь за ним закрылась с решительным щелчком, и Мириам, схватившись за дверную ручку, ничуть не удивилась, обнаружив, что та свободно провернулась. Узницу заперли.

* * *

Шаркая, Мириам поплелась в отделанную белым кафелем ванную, сощурилась от света, а затем тяжело опустилась на унитаз.

— Вот черт, — пробормотала она, не веря своим глазам. Обстановка напоминала дорогой отель… ужасно дорогой, предназначенный для шейхов, дипломатов и миллионеров. Пол гладкий, из очень качественного итальянского мрамора, если она хоть что-то понимала в каменных полах. Раковина выплавлена из толстого зеленого стекла, а трубы и краны источали невероятно глубокий блеск — ярче могла быть только позолота. Сама ванна представляла собой огромную раковину с зубчатым краем, вмонтированную в пол, белую, блестящую, с голубыми и зелеными сигнальными лампочками между хромированных водяных кранов. Множество пушистых полотенец и, под стать им, банных халатов висели над корзиной с туалетными принадлежностями, дожидаясь хозяйку. Мириам были знакомы некоторые из представленных там торговых марок. Она даже пользовалась такими гелями и прочим, когда испытывала тягу к расточительству. Один только шампунь обходился до ста долларов за флакон.

«Правительство тут определенно ни при чем, — решила она. — Я знаю людей, которые заплатили бы огромные деньги за то, чтобы их заперли здесь!»

Она присела на край ванны, затем скользнула на одно из сидений на ее «фестонах» и пару минут разбиралась с панелью управления. В итоге ей удалось добиться того, что включился компрессор, и вода в полудюжине мест вскипела пузырьками. «Это тюрьма», — поминутно напоминала она себе. Слова Роланда — «совершенно иные законы, вы же знаете», — продолжали звучать в ушах. Так где же она? Они забрали ее медальон. Это означало, что здесь знали о нем… и о ней. Но категорически не удавалось соотнести сегодняшние впечатления с тем, что она видела в лесу: нетронутые, дикие заросли и ту крестьянскую деревню.

Спальня помещалась точно над ванной. Почти всю комнату занимала огромная дубовая кровать в виде саней, в традиционном скандинавском стиле, с множеством пледов и подушек. Самой подходящей мебелью здесь была, пожалуй, пара столь же огромных платяных шкафов, комод и другие, более мелкие предметы меблировки — туалетный столик с зеркалом, кресло и еще что-то, напоминавшее старинный комод для белья. Каждый предмет мебели в этой спальне производил впечатление антиквариата. Совокупный эффект был ошеломляющим, сравнимым с предложением переночевать в демонстрационной комнате аукциона.

— Ни хрена себе. — Она огляделась и подошла к окнам. Наружный балкон загораживал то, что было непосредственно внизу. Далее открывался захватывающий вид на склон лесистого холма, спускавшийся к неглубокой ложбине, и скалистый утес, гордо и одиноко возвышавшийся на противоположной ее стороне. Все это не было тронуто цивилизацией, так же, как и место ее последней вылазки на природу. Она отвернулась от окна, охваченная беспокойством. Что-то в этой картине надрывно кричало ей: Неправда! Но она не могла определить что.

Комод преподнес ей неприятный сюрприз. Мириам выдвинула верхний ящик, почти уверенная, что он пуст. Однако в нем оказалось нижнее белье. Ее нижнее белье. Она узнала дырки на одном из пары носков, которую не успела выбросить.

— Ублюдки. — Она уставилась на одежду, в голове яростно кружили мысли. Они досконально знают свое дело, кем бы они ни были. Мириам решила поближе рассмотреть мебель. Письменный стол, похоже, относился к георгианской эпохе, а может, и к еще более раннему периоду и был безумно дорогой антикварной вещью. А стулья и кресла эпохи королевы Анны или их точная копия — ошеломляюще дорогими. «Отель, должно быть, полон подобных дубликатов», — решила она. Акцент здесь, скорее всего, делался на практичность и удобство, а не на подлинность. Если где-то и существовали оригиналы, именно они наверняка выставлены в холле. Это напомнило Мириам о чем-то, что она где-то уже видела, о чем-то, что тревожно ворочалось в глубине ее сознания, но упорно отказывалось выйти на передний план.

Она не двигалась с места, утвердившись в своем подозрении, что оба платяных шкафа скрывают весь ее гардероб. На память пришли другие слова: «А в свое время состоится, соответственно, и встреча, и беседа».

— Пока я не в камере, — констатировала она, — но вполне могла бы быть. Это они мне уже продемонстрировали. Итак, они склонны к интеллектуальным играм. Хотят воспользоваться политикой кнута и пряника. А значит, у меня в руках остается своего рода рычаг. Разве не так? — «Разузнаем, чего они хотят, а затем как можно скорее сделаем ноги», — решила она.

Спустя полчаса Мириам была готова. Она выбрала блузку цвета свежей крови, свой черный костюм для официальных интервью, блеск для губ в тон блузке и туфли на высоких каблуках. Обычно Мириам долго не красилась, но сегодня решила довести дело до конца. Она обычно не тратила лишних сил и на одевание, но что-то в Роланде и во всей ситуации, подсказывало, что его люди обращают на внешность куда больше внимания, чем те предприниматели из Интернет—компаний или типчики из новых, родственных фирм, с которыми ей обычно доводилось иметь дело. Любое преимущество, какое она могла получить…

Звонок прозвенел очень осторожно. Мириам выпрямилась и обернулась. Дверь открывалась. «Началось», — нервно подумала она.

* * *

Это был тот самый Роланд, который доставил ее сюда из тесной камеры. Теперь, когда она, с ясной головой, увидела его при падавшем из окон дневном свете, ее замешательство лишь возросло. «Он похож на агента секретной службы», — подумала она. Что-то в этой неопределенно военной осанке и короткая стрижка подсказывали ей, что его отправили в этот номер вместо утомительной армейской муштры.

— О, я вижу, вы все отыскали и сумели самостоятельно привести себя в порядок. — Он кивнул. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, — сказала она. — Я вижу, вы обшарили весь мой дом.

— Вам все объяснят, вот увидите, — заверил он чуть виновато. — Или вы предпочли бы арестантский наряд? Нет? — Он смерил Мириам взглядом. — Теперь к делу: я должен кое-кому представить вас.

— Замечательно, — сорвалось у нее с языка раньше, чем она сумела убрать из своего голоса сарказм. — Шефу тайной полиции, полагаю.

Его глаза слегка округлились.

— Не следует шутить на этот счет, — пробормотал он.

— Ах. — У нее пересохло во рту от усилий сдержаться. — Ну, в таком случае, мы же не хотим заставить его ждать, не так ли?

— Ни в коем случае, — совершенно серьезно сказал Роланд, все время державший дверь открытой, и на минуту замолчал. — Между прочим, я действительно не хочу, чтобы вы осложняли себе жизнь попыткой побега. Это сооружение весьма надежно защищено.

— Понятно, — сказала Мириам, которая хоть ничего и не понимала… но заставила свой рассудок уяснить, что просто взять и сбежать будет непростительной ошибкой. Ведь эти люди вытащили ее ночью из постели. А это подразумевало пугающий уровень… возможностей.

Она осторожно приблизилась к двери, держась как можно дальше от Роланда.

— Куда теперь?

— По коридору.

Он бодро двинулся вперед, Мириам за ним, утопая каблуками в глушившем шаги ковре. Ей пришлось поторапливаться, чтобы не отстать. «Когда выберусь из этой передряги, куплю новый комплект одежды для интервью… обязательно такой, в котором можно бегать», — пообещала она себе.

— Пожалуйста, подождите минутку.

Она оказалась за широкой спиной Роланда перед двустворчатой дверью, отделанной и отполированной с особой тщательностью и вкусом. «Странно, — удивилась она. — Где же все остальные?» Мириам бросила взгляд через плечо и заметила скромную видеокамеру, уставленную ей в спину.

По пути сюда они с Роландом два раза повернули, как будто коридор имел форму прямоугольника, и миновали ведущую вниз широкую лестницу и лифт… и здесь, разумеется, полагалось бы быть большому скоплению людей.

— Кого я…

Роланд повернулся к ней.

— Послушайте, ждите спокойно, — сказал он. — Речь идет о работе системы безопасности. — Тут Мириам в первый раз заметила, что он прижимает внутреннюю сторону запястья к установленной в стене неприметной коробке.

— Безопасности?

— Кажется, это называется биометрия, — сказал он. В двери раздался щелчок, и он медленно приоткрыл ее. — Матиас? Ish hafe gefauft des’usher des Энгбард.

Мириам прищурилась от напряжения. Ей не удалось распознать язык. По звучанию он слегка напоминал немецкий — но явно недостаточно, чтобы что-то понять; сама же она школьный немецкий благополучно забыла.

— Innen gekomm’, denn.

Дверь открылась, и Роланд, подхватив Мириам под правый локоть, потянул ее в комнату за собой и позволил двери закрыться. Девушка тут же высвободила руку и стала поглаживать больное место, оглядываясь по сторонам.

— Приятно у вас здесь, — сказала она.

Окно закрывали плотные шторы. Стены были богато отделаны темным деревом; главным предметом обстановки был стол возле двери, ведущей во внутренние помещения, за которым расположился широкоплечий мужчина в черном костюме, белой рубашке и красном галстуке. Единственным предметом, резко отличавшим этот интерьер от обычного дорогого офиса, был автомат, лежавший возле правой руки хозяина комнаты.

— Spresh’she de hoh’sprashe?

— Нет, — сказал Роланд. — Пожалуйста, говори по-английски.

— Хорошо, — сказал человек с автоматом. Он взглянул на Мириам, и у нее появилось тревожное чувство, что он фиксирует в памяти ее лицо, словно фотографируя. У него были черные курчавые волосы, зачесанные у высоких висков назад, нос, напоминавший томагавк, и взгляд как у хищника в клетке. — Меня зовут Матиас. Я секретарь босса, по существу хранитель его секретов. Вот это — дверь в его офис. Войти туда без разрешения вы можете только через мой труп. Возможно, у вас… э-э… выразились бы иначе? — Он бросил взгляд на Роланда.

— Скорее, это метафора, — поспешил на помощь Роланд.

— Метафора. — Матиас вновь взглянул на Мириам. Он не улыбался. — Босс ждет. Можете войти.

Мириам искоса взглянула на него, Роланд же размеренным шагом подошел к двери и открыл ее, а затем знаком велел ей идти вперед. Матиас не сводил с нее глаз… и одну руку все время держал возле автомата. Она осознала, что невольно обошла его стороной, будто он был по меньшей мере гремучей змеей. Не то чтобы он выглядел чересчур злобно—ядовито—учтивый, гладко выбритый мужчина в костюме из ткани в узкую полоску, — но в его манерах было что-то такое… ей приходилось видеть это раньше, у одного молодого агента управления по борьбе с наркотиками, с которым она встречалась пару месяцев, прежде чем разобралась, что он за подарок. Майк Флеминг был тихим самоуверенным сумасшедшим такого рода, что это заставило Мириам порвать с ним и бежать подальше, до того как она глубоко увязнет в этих отношениях. Он был готов без колебаний отдать делу, в которое верил, жизнь до капли или пойти ради этого же дела на другую подобную жертву. И совершенно не умел видеть стены той коробки, в которой сам себя запер. Люди такого склада арестуют даже инвалида с рассеянным склерозом за то, что он заглушает свою боль курение опиума. Когда она вошла во внутренний офис, ей пришлось подавить дрожь.

Это помещение было таким же не в меру роскошным, как и номер, который ей предоставили: все специально для мафии, запертая дверь и домашний антикварный аукцион. Пол был паркетный, из твердых пород дерева, полированный и натертый до блеска, частично закрытый ковром, который стоил, похоже, не меньше, чем дом Мириам. Стены отделаны деревом, явно потемневшим от времени. На них висели две неброские картины маслом (рослые розовощекие люди как будто бы в средневековом вооружении или в античных одеяниях расположились перед замком) и пара мечей высоко над огромным столом, разместившимся рядом с оконным проемом. Перед столом — два кресла, расположенные таким образом, чтобы хозяина кабинета нельзя было увидеть с улицы.

Роланд остановился перед столом, вытянулся, привлекая внимание, и отсалютовал.

— Сударь, имею честь представить вам… Мириам Бекштейн.

Весьма внушительной наружности человек в кресле чуть склонил голову в знак согласия.

— Это не ее настоящее имя, но само ее присутствие здесь вполне значимое событие. А ты чувствуй себя свободно. — Мириам прищурилась, пытаясь рассмотреть его черты против падавшего из окна света. Должно быть, он принял это за выражение враждебности, потому что махнул рукой, добавив: — Пожалуйста, садитесь, оба. У меня нет причин ссориться с вами… э-э… Мириам, если вам угодно, чтобы вас знали под этим именем.

Роланд удивил ее, пододвинув кресло: садитесь. Она в свою очередь заставила себя сесть, хотя от испуга сжала колени и оцепенело выпрямила спину.

— Что вы за люди? Кто вы? — прошептала она.

Ее глаза начали привыкать к свету: теперь она могла рассмотреть бледного улыбавшегося мужчину в кресле с высокой спинкой. Он был старше средних лет, возможно, в тех же годах, что был бы Моррис Бекштейн, доживи он до этих дней. Его костюм спокойного мягкого оттенка — здесь одевались как сотрудники похоронного бюро, — так хорошо на нем сидел, что явно был сшит на заказ. Волосы с проседью, неприметное лицо — только по левой щеке тянется длинный шрам.

— Я мог бы задать тот же вопрос, — пробормотал он. — Роланд, сядь, я сказал! — Его тон говорил, что он привык к беспрекословному повиновению. — Я великий герцог Энгбард из дома Лофстромов, третий, носящий это имя, попечитель короны гильдий, защитник королевской чести, свободный гражданин города Ниджвейн, глава службы безопасности Воссоединенного Клана, «король королей торговли», хозяин всей этой территории и носитель многих иных титулов… но эти главные. — Его глаза цветом напоминали свинец: голубые, но такие бледные, что Мириам он казался подслеповатым, даже когда смотрел прямо на нее. — А также, если я не слишком ошибаюсь, я еще и ваш дядя.

Потрясенная, Мириам отпрянула.

— Что? — Другой голос вторил ей, словно эхо. Она бросила взгляд в сторону и обнаружила, что Роланд в изумлении уставился на нее. Его внешняя невозмутимость начинала давать трещину.

— Мой отец никогда… — начал было Роланд.

— Помолчи, — сказал Энгбард, в голосе его звенела холодная сталь. — Я имею в виду не твоего отца, молодой человек, а твою некогда пропавшую тетку Патрицию.

— Вам не трудно объяснить мне, о чем речь? — потребовала Мириам: гнев наконец-то одолел ее. Она подалась вперед. — Ваши люди похитили меня, обыскали мой дом и насильно увезли меня куда-то, и все потому, что вы думаете, будто я в некотором роде ваша давно пропавшая родственница?

Энгбард задумчиво кивнул.

— Неправильно. Мы абсолютно уверены, что вы и есть наша давно пропавшая родственница. — Он взглянул на племянника. — Имеются веские доказательства.

Роланд откинулся в кресле, беззвучно присвистнув; армейской выправки как не бывало. Он уставился на Мириам округлившимися глазами, будто увидел призрак.

— Вам-то какая от этого радость? — окрысилась она.

— Вы потребовали объяснений, — напомнил ей Энгбард. — Так вот, появление неизвестного «путешественника между мирами» всегда причина для беспокойства. Во время войны… достаточно сказать, что в те дни вас встретили бы очень неласково. Когда на прошлой неделе вы случайно пересекли старый крутой спуск, вас обстрелял патруль. Они просто не могли знать, кто вы на самом деле. Все прояснилось гораздо позже… надеюсь, это вы потеряли розовые тапочки?.. Началась масштабная охота на человека. Однако вы не имели никаких явных контактов с кликой предателей, а более подробное исследование выявило несколько интересных фактов вашей жизни. Я не ошибаюсь, вас удочерили?

— Верно. — Сердце Мириам колотилось о ребра, а потрясение смешивалось с неприятным осадком понимания. — Вы, кажется, сказали, что вы мои давно потерянные родственники?

— Да. — Энгбард с минуту подождал, затем открыл один из ящиков своего стола. — Надеюсь, это ваше.

Мириам взяла медальон. Потускневший от времени, слегка побитый… Островок чего-то хорошо знакомого.

— Да.

— А это — нет. — Энгбард держал в руке что-то еще, затем подтолкнул это по столу прямо к ней.

— Боже мой. — Мириам лишилась дара речи. Перед ней лежала точная копия ее медальона, его двойник, только более блестящий и без знакомых ей царапин. Она схватила его, нажала на пружину…

— Ой! — Она уставилась на Роланда, который буквально вырвал медальон из ее руки. Но Роланд тут же поклонился, и через минуту Мириам осознала, что он держал его очень осторожно, открытыми створками вниз, пока медальон не оказался поверх гроссбуха на столе Энгбарда.

— Нам придется научить вас, как безопасно пользоваться этими вещами, — мягко сказал Энгбард. — Между тем тот, что принадлежал моей сестре, остается у вас.

— Вашей сестре, — словно эхо, бестолково повторила она, обхватив пальцами медальон.

— Моя сестра пропала без вести тридцать два года назад, — сказал Энгбард нарочито бесстрастно. — На ее караван напали, мужа убили, охрану перерезали, а вот ее тело так и не нашли. Так же, как не нашли и ее дочь шести недель от роду. Сестра собиралась нанести визит верховному королю в качестве очередной заложницы Клана. Дикие заросли в окрестностях Чесапикского залива, как эти места называются на вашей стороне, не слишком популярны в этом мире. Мы искали долгие месяцы, но, безусловно, результат был ничтожен.

— Вы нашли коробку с документами, — сказала Мириам. Речевые упражнения давались ей тяжело: она могла слышать, как бьется ее сердце.

— Да. Она содержит дополнительные доказательства… косвенные, но очень важные. Пока вы были без сознания, у вас взяли образцы крови… э-э… для анализа ДНК. Результаты поступят завтра утром, но у меня нет сомнений. У вас семейные черты и семейный дар — не думаете же вы, что путешествие между мирами широко распространенное явление? — а ваш возраст и документальные подтверждения превосходно укладываются в гипотезу. Вы та самая Хельга, дочь моей старшей сестры Патриции Торолд-Хъёрт и ее мужа, принца западного магистрата Альфреда Ву, и весть о вашем благополучном спасении, когда она распространится, вызовет переполох, в полном смысле этого слова, как лиса среди цыплят Клана. — Он улыбнулся уголками губ. — Вот почему я принял определенные меры предосторожности и отослал подальше молодежь женского пола и почти всех слуг, перед тем как пригласить вас сюда. Чтобы молодые члены Клана не узнали о вашем существовании прежде, чем я смогу обеспечить вашу защиту. Некоторых из них крайне обеспокоят перемены в раскладе наследования, ваша светлость.

— Светлость? О чем вы? — Мириам заметила, что невольно повышает голос, но никак не могла остановиться. — Что вы мне морочите голову? Послушайте, я журналист в сфере экономики и бизнеса, а не какая-то там феодальная дворянка! Не знаю ничего про подобную чепуху! — Теперь она вскочила на ноги и стояла перед самым столом. — Что значит «путешественник между мирами», и какое это имеет отношение…

— Ваша светлость, — по-прежнему твердо произнес Энгбард, — журналистом вы были по ту сторону стены между двумя мирами. Но путешествие между ними и есть то, что привело вас сюда. Это дар, свойственный нашему Клану, нашим семьям, которые составляют Клан. Этот дар в крови, ты одна из нас, хочешь ты того или нет. Здесь ты старшая по возрасту наследница графини и магистрат-принца Дальнего Царства и в то же время старшая в их семьях, и как бы сильно ты ни хотела уйти от этого факта, от него никуда не деться. Даже если ты вернешься на ту сторону.

Он повернулся к Роланду, не обращая внимания на ее потрясенное молчание.

— Граф Роланд, будьте любезны проводить вашу кузину в ее комнаты. Я поручаю вам ее безопасность впредь до нового уведомления. Ваша светлость, сегодня вечером мы обедаем в моих апартаментах, в присутствии нескольких заслуживающих доверия гостей, и я постараюсь рассказать вам обо всем гораздо больше. Роланд назначит вам людей в услужение — обеспечивать ваше удобство, следить за гардеробом. Надеюсь, он справится и с ответами на ваши вопросы. Засим прощайте.

Мириам уставилась на него, лишившись дара речи.

— В глубине души я забочусь именно о вас, — мягко заметил герцог. — Роланд.

— Сэр. — Роланд взял ее руку.

— Прошу.

Роланд направился к дверям кабинета, и Мириам поспешила за ним, злая и сбитая с толку, в то же время стараясь не показывать этого. «Ну и ублюдок!» — подумала она. И уже в коридоре, вслух:

— Вы делаете мне больно, — прошипела она, стараясь не споткнуться. — Помедленнее.

Роланд замедлил шаг и, само милосердие, отпустил ее руку. Он оглянулся, и невидимое бремя свалилось с его плеч.

— Прошу прощения, — сказал он.

— Вы извиняетесь? — заявила она в ответ с явным недоверием. — Вы едва не вывернули мне руку! — Она погладила локоть и вздрогнула.

— Я же сказал: извините. Энгбард не любит неповиновения. Я еще не встречал никого, кто допустил бы подобную вольность в общении с ним и избежал наказания!

— Наказания… — Она остановилась. — Вы, наверное, не шутили, называя его главой тайной полиции, не так ли?

— У него есть еще множество титулов и должностей, не только те, о которых он говорил вам. Он отвечает за безопасность всего Клана. Если угодно, считайте его главой здешнего ФБР. Еще до моего или вашего рождения была гражданская война. И он, весьма вероятно, отдал куда больше приказов о повешении, чем вы или я съели горячих обедов.

Мириам споткнулась.

— Вот черт! — Она прислонилась к стене. — Это научит меня смотреть под ноги. — Она взглянула на Роланда. — Итак, вы хотите сказать, что я была не очень почтительна?

— Было бы замечательно, — медленно сказал Роланд, — если бы вы сумели приспособиться к этому. Представляю, какое это, должно быть, потрясение — так неожиданно вступить в права наследства.

— А разве речь об этом? — Она внимательно оглядела его с ног до головы, не вполне понимая, что означает его поднятая бровь… Он пытается сказать мне что-то или просто развлекается?.. А затем вторая мысль будто подтолкнула ее. — Думаю, я что-то упустила, — сказала она с нарочитой небрежностью.

— Все, что происходит здесь, на самом деле совсем не то, чем кажется, — сказал Роланд, чуть пожимая плечами. Выражение его лица было осторожным. — Но если герцог прав, если вы действительно давно пропавшая наследница Патриции…

Мириам увидела его глаза: в них светилась уверенность. «Он действительно верит, что я своего рода принцесса из волшебной сказки, — решила она с пробуждающимся ужасом. — Во что это я влипла?»

— Вы должны все мне рассказать. В моих покоях.

Золушка 2.0

Роланд проводил Мириам до ее апартаментов и последовал за ней в большую гостиную, расположенную в самой их середине. Он прошел к окнам и там остановился, сцепив руки за спиной. Мириам сбросила туфли на высоком каблуке и уселась на огромный раскладной кожаный диван, стоявший напротив окна.

— Когда вы открыли для себя медальон? — спросил он.

Она с любопытством наблюдала за ним.

— Меньше недели назад.

— А до тех пор вы росли, ничего не зная о своей семье, — заметил он. — Поразительно! — Он обернулся. Его лицо приняло едва заметное задумчиво-тоскливое выражение.

— Вы так и собираетесь там стоять? — спросила она.

— Невежливо садиться без приглашения, — ответил он. — Понимаю, что на той, другой стороне это считается чудачеством, но здесь старшие предпочитают не пренебрегать правилами этикета.

— Ну тогда… — Она прищурилась. — Садитесь, если хотите. Вы нервируете меня. И вид у вас такой, будто вы боитесь, что я вас укушу.

— Гм-м. — Он неловко присел на ручку большого кресла, как раз напротив Мириам. — Ну, говорить об этом здесь было бы по меньшей мере неправильно. То есть я в том смысле, что вы не замужем.

— И что? — мгновенно выпалила она. — Я разведена. Или это еще один из моментов, которые раздражают здешних обитателей?

— Разведены? — Роланд уставился на ее руку, будто отыскивая кольцо. — Не знаю. — Неожиданно он стал задумчивым. — Здешние обычаи заметно отличаются от уклада жизни на той стороне. В этой земле не исповедуют веру Христа. — Новая мысль уколола его. — А вы случаем… э-э?..

— А разве имя Мириам Бекштейн вам кажется христианским?

— Иногда очень трудно определить это по людям с той стороны. Вера в Христа — не та религия, что распространена здесь, — очень серьезно заметил он. — Но вы разведены. И к тому же из тех, кто путешествует между мирами. — Он подался вперед. — А значит, автоматически становитесь акционером Клана, причем акционером первой категории. Вы получаете определенные права, вы не замужем, и, скорее всего, в ваших силах вытеснить с дюжину дальних и менее значительных родственников с тех позиций, которые они занимают в Клане сейчас и считают вполне надежными. Ваши дети точно так же вытеснят их детей. А знаете ли, что, возможно, вы уже двоюродная бабушка?

Для Мириам все это было просто невыносимо.

— Я не желаю, чтобы меня окружала орава враждующих кузенов, их детей и родственников более старшего поколения! Я вполне счастлива сама по себе.

— Все это не так просто. — Мгновенная вспышка раздражения все-таки вырвалась наружу. — Наше личное счастье или благополучие не имеют ничего общего со взглядами Клана на нашу жизненную позицию. Мне это тоже не нравится, но поймите, существует ряд людей, чьи планы пойдут прахом, узнай они о вашей строптивости, а существуют еще и другие люди, которые будут строить планы на ваш счет независимо от ваших желаний!

— Я… — Она замолчала. — Послушайте, я не думаю, что мы достаточно искренне обсудили этот вопрос. Может быть, я и член вашей семьи, чисто генетически, но я вовсе не одна из вас. Не знаю, каков, черт возьми, ваш образ мыслей или что у вас за правила поведения, и к тому же меня совершенно не трогает положение графини-сироты. Оно для меня просто ничего не значит. — Она вздохнула. — Произошла огромная ошибка. И чем скорее мы с ней покончим и я смогу вернуться к своей работе журналиста, тем будет лучше.

— Ну, если вы хотите представить дело именно так… — Почти минуту он раздумывал, уставившись в пол у ее ног. Мириам закинула ногу на ногу и старалась расслабиться, прижимаясь плечами к спинке дивана. — Возможно, вы на шесть недель опоздали, — наконец закончил он.

— Что?

Он нахмурился, разглядывая паркет.

— Вы можете игнорировать своих родственников, но они-то не могут забыть о вас. Для них вы «неизвестная величина». Все акционеры Клана обладают способностью путешествовать между мирами, то есть могут пересекать границу и преследовать вас. На этой стороне они богаты и всесильны… но ваше нынешнее положение лишает их уверенности и безопасности, потому что вы непредсказуемы. Если вы станете делать то, чего от вас ожидают, вы всего лишь уничтожите виды нескольких наследников на имение барона. Если же вы попытаетесь сбежать отсюда, они решат, что вы хотите создать новую, «раскольническую» семью и, может быть, даже переманить туда осколки семьи, чтобы организовать собственный Клан и конкурировать с нашим. Как, по-вашему, поведут себя богатые и всесильные перед лицом угрозы их существованию? — Вид у него был мрачный. — Лично я предпочел бы не снимать мерку для вашего гроба так скоро, почти сразу после того, как вы нашлись. Ведь не каждый день удается найти новую троюродную сестру, особенно такую образованную и рассудительную, какой мне кажетесь вы. Здесь, как вы понимаете, очень редки хорошие собеседники.

— О-о. — Мириам ощущала опустошение и испуг. Что же происходит с деловыми отношениями, когда нет ограничений, налагаемых ответственностью, и единственные люди, с кем ты можешь работать, это твои ближайшие родственники? И она безотчетно изменила предмет разговора. — А что это ваш дядя говорил о сегодняшнем вечере? И о слугах — я имею в виду именно о слугах?

— Ах это. — Роланд наконец-то соскользнул в кресло, слегка расслабившись. — Мы приглашены на неформальный обед с главой одной из могущественных семей Клана. Встреча носит деловой характер. А что касается слуг… у вас есть право примерно на полдюжины придворных дам, собственный почетный караул и прочих самых разных слуг. Мой дядя, герцог, на время отослал второстепенных членов семьи, но все равно — и в комнатах для прислуги есть люди, которые неизбежно увидят вас. На самом деле я бы прислал их к вам и раньше, когда препроводил вас сюда, но дядя любит подчеркивать необходимость секретности, вот я и подумал… — Он примолк. — Вы ведь действительно выросли там, на той стороне, не так ли? В прослойке среднего класса.

Она кивнула, не зная точно, как поступить ввиду его столь неожиданного приступа снобизма. Некоторое время Роланд казался дружелюбным и открытым, а потом она задела больное место, и он тут же стал Господином Средневековым Аристократом, несомненным и малопривлекательным.

— Я не из сливок общества, — сказала она. — Ну, может быть, из деловых людей.

— Теперь вы больше не в Америке. Вам следует привыкнуть к тому образу жизни, который в конечном счете мы ведем здесь. — Он помолчал. — Я сказал что-то не так?

* * *

Сказал, но Мириам не знала, как объяснить. А потому спустя пару часов сидела в ванной, раздевшись и «разговаривая» с диктофоном, в попытке найти смысл в том безумии, что творилось снаружи, силясь не впасть в истерику… подойти к происходящему как к рабочему заданию и сообщить о своих впечатлениях.

— Теперь я знаю, как чувствовала себя Алиса в Зазеркалье, — пробормотала она, придерживая диктофон у самых губ. — Они просто безумцы. Я не хочу сказать, что они шизофреники, или психопаты, или что-нибудь в этом роде. Они просто живут в иной вселенной, нежели все те, кого я знаю и помню. — Сказать иная вселенная было ошибкой: Мириам ощутила, как внутри нее заклокотал истерический смех. И закусила нижнюю губу почти до боли. — Они просто психи. И еще настаивают, чтобы я играла в их игры по их правилам.

В ее гостиной тем временем продолжались постукивания и шумные перемещения. Должно быть, служанки перекладывали и переставляли вещи и мебель. Мириам на минуту остановила диктофон, обдумывая очередные слова.

— Друг мой дневник. Сорок восемь часов назад я околачивалась в лесу, счастливая, беспечная, и фотографировала крестьянскую деревню — нечто средневековое. Я занималась исследованиями, открывала новое, а вообще-то получилась бы большая полноценная статья о том, как мне удалось взломать клетку реальности. А теперь я обнаружила, что это я хозяйка той самой деревни и еще сотни ей подобных и в буквальном смысле имею власть над жизнью и смертью ее обитателей. Я могу приказать солдатам отправиться туда и убить всех до одного — просто из-за каприза. То есть когда Клан признает меня официально, на своем ежегодном заседании. И если — как говорит Роланд, — если до тех пор никто меня не убьет. Принцесса Бекштейн, уволенная из «Прогнозов инвесторам», а может быть, и из Бизнеса 2.0. Боже мой, кто бы мог подумать, что в конце концов я получу главную роль в дико извращенном римейке «Золушки?» Или он должен так нелепо закончиться?

«А я еще назвала в открытой печати Крейга Винтера и Ларри Иллисона дворянами-разбойниками», — язвительно подумала она и вновь нажала кнопку «пауза».

— Призыв действовать подобным образом звучит забавно, но на деле это не так. Первой мыслью было, что меня захватили федералы, а это хреновое начало. Федеральное агентство по чрезвычайным обстоятельствам и тайные суды, где слушания происходят в камерах. Далее: это могла быть шайка гангстеров, если шайка гангстеров может выглядеть как агенты ФБР. Но в действительности могло быть и хуже. Эти парни носят деловые костюмы, но это лишь личина. Они подобны шейхам из эмиратов Персидского залива. Они не рядятся в средневековые одежды, они просто думают как средневековые феодалы, а одеваются у Сакса или на Сэвил-роу в Англии.

Тут ее посетила очередная мысль: «Надеюсь, Полетт хорошо спрятала видеокамеру. И голову свою тоже». У нее было неприятное, пугающее чувство, что герцог Энгбард видит ее насквозь. Он всякий раз пугал Мириам: людей такого склада она встречала и раньше, и они всегда занимали жесткую позицию… достаточно жесткую, чтобы заставить прослезиться мафиозных донов. Ее отчасти пугало то, что, проснувшись утром, она могла увидеть за окном спальни голову Поли, насаженную на кол. Зачем только Ма дала мне этот проклятый медальон…

Осторожный стук в дверь.

— Госпожа? Вы готовы выйти?

— Десять минут, — откликнулась Мириам. Она стиснула диктофон и покачала головой. Примерно час назад явились четыре служанки, и она удалилась в ванную. Одна из них (кажется, ее звали Айон) попыталась последовать за ней. Очевидно, графине не дозволялось пользоваться ванной без слуг. Именно тогда Мириам заперла дверь и придвинула к ней бельевую корзину.

— Проклятье, — пробормотала она и сделала глубокий вдох. Четыре женщины в строгих черных платьях, в белых передниках, волосы забраны под синие повязки. Они сделали ей реверанс, пока она оглядывалась, явно поставленная в тупик.

— Меня зовут Мэг, ваша светлость, и я к вашим услугам. Нам надлежит одеть вас, — сказала старшая из них с мягким немецким акцентом. Средних лет, этакая матушка, она выглядела бы уместнее где-нибудь на кухне, в доме, на ферме у меннонитов, нежели в замке или дворце.

— Да, но ведь еще только четыре, — напомнила Мириам.

Мэг всполошилась:

— Но вы должны быть на приеме в семь! Как же мы успеем вовремя одеть вас?

— Ну хорошо. — Мириам взглянула на трех остальных: все они стояли потупившись. «Мне это определенно не нравится», — подумала она. — Что если я возьму кое-что из своего шкафа… да, да, они очень любезно перенесли вместе со мной и всю мою одежду… и просто надену?

— М-мэм, — рискнула возразить вторая пожилая служанка. — Я уже видела вашу одежду. Прошу прощения, но это не для приемов во дворце.

Одежда для приемов во дворце? Новая бредятина, теперь еще и со шмотками.

— А о чем же вы тогда? — спросила Мириам, начиная выходить из себя.

— Старая мадам Розин может подобрать вам что-нибудь подходящее, — сказала одна из пожилых женщин, — но для этого мне нужно дать ей ваши размеры. — Она держала в руках вполне современный сантиметр. — Ваша светлость?

— Наверное, это лучший вариант, — сказала Мириам, поднимая руки. «Интересно, почему это меня никогда так не обслуживали в магазинах сети «Гэп»?» Она даже задумалась.

Спустя три часа Мириам, готовая к обеду, совершенно точно знала, почему ее никогда так не обслуживали ни в одном из сетевых магазинов… И зачем Энгбарду столько слуг. Она проголодалась. И если корсет, в который ее втиснули, позволит ей есть, когда она окажется на обеде, то она могла бы подумать, не простить ли Энгбарду его приглашение.

Самая молодая из служанок все еще суетилась, укладывая ей волосы (а также перья и нити жемчуга, которые она туда вплетала, сокрушаясь по поводу длины прически), когда дверь открылась. Разумеется, это был Роланд, но на этот раз в сопровождении весьма молодого человека, и Мириам наконец получила представление о том, что должен представлять собой официальный обед.

— Дорогая кузина! — приветствовал ее Роланд. Мириам внимательно посмотрела ему в глаза и наклонила голову, насколько смогла. — Позволь представить тебе твоего двоюродного племянника, Винченцо. — Молодой человек низко поклонился; его красный вышитый камзол был узковат в плечах. — Выглядишь великолепно, дорогая.

— Правда? — Мириам покачала головой. — Я, по-моему, похожа на клумбу, — заметила она с некоторым волнением.

— Вы очаровательны, мад-дам, — сказал Винченцо, слегка заикаясь.

— Не угодно ли сопровождать меня? — Роланд предложил ей руку, и Мириам с готовностью ухватилась за нее.

— Не спеши, — прошипела она, глядя мимо кузена на его молодого родственника — похоже, столь юного, что он мог бриться лишь от случая к случаю.

— Конечно, спешить не будем. — Роланд кивнул.

Мириам сделала на пробу несколько шагов вперед. Прислуге понадобилось больше часа, чтобы облачить ее в эту одежду. «Я чувствую себя участницей средневековой костюмированной драмы», — подумала она. Высокий полотняный воротник Роланда и его панталоны выглядели не слишком удобными, и об этом тоже приходилось думать.

— В каких случаях требуется такая одежда? — спросила она.

— О, любое официальное событие, где можно встретить представителей нашего сословия, — заметил Роланд, — только на людях ты должна быть в головном уборе и с сопровождающим. При обычных обстоятельствах тебе следует носить гораздо больше драгоценных камней, но твое наследство… — Он попробовал пожать плечами. — Большая его часть находится в сокровищнице, в Ниджвейне. — Мириам неловко дотронулась пальцем до короткого ожерелья у себя на шее.

— Но сегодня ты еще был одет по-американски, — напомнила она.

— Ну так что особенного? Это всего лишь другой период нашей жизни. Он напоминает нам о происхождении нашего богатства.

— Верно. — Она кивала почти не переставая. С каких это пор деловые костюмы — обычная одежда для средневековых аристократов! Притом что парадная одежда напоминает кинофильмы об эпохе Ренессанса. «Встречают по одежке», — добавила она к своим мысленным заметкам о семье.

Роланд проводил ее по широким ступеням лестницы, и у высоких двойных дверей, на самом верху, двое стражей в темных костюмах и в темных очках доложили о прибытии гостей и ввели их внутрь.

В удивительно небольшой столовой, которая примыкала к приемной гостиной герцога, их уже ожидал длинный дубовый стол. Вдоль стены, укрепленные на бронзовых стержнях, располагались шары из старинного стекла; они лили бледный свет на стол, сверкавший серебром и хрусталем. За каждым стулом ожидал слуга, одетый в черное. Герцог Энгбард, в таком же старинном облачении, ожидал гостей: Мириам узнала даже короткий меч, висевший у него на поясе. «Может быть, меч здесь обязательное приложение к мужской одежде для торжественных вечерних приемов?» — подумала она.

— Дорогая племянница, — почти нараспев приветствовал ее он, — ты выглядишь изумительно! Добро пожаловать к столу. — Герцог указал ей на стул во главе стола справа стул черного дерева с высокой резной спинкой, украшенной удивительно замысловатым узором.

— Очень рада познакомиться со всеми, — собравшись с духом произнесла она, сухо улыбаясь и пытаясь найти нужный тон. «Эти головорезы могут убить за один только взгляд», — напомнила она себе. Средневековое запустение караулило у ворот, и камеры заключения находились здесь же, в подвале. Может быть, это и не столь уж необычная грань западного мира, но для нее это было нечто новое. Она подобрала юбку и с большой осторожностью села, едва только слуга позади нее пододвинул стул. Изысканная резьба на спинке стула ничего не говорила о его удобстве… Сиденье оказалось плоским и чрезвычайно жестким.

— Роланд и молодой Винченцо! Займите места рядом с Хельгой, милостью Отца Небесного.

— С рад-достью, — дрожащим голосом проговорил Винченцо.

Наружная дверь вновь открылась, уменьшив, таким образом, для него дальнейший риск оконфузиться, и лакей негромко сообщил:

— Леди Маргит, хозяйка поместья Праг, и ее превосходительство баронесса Ольга Торолд.

В комнате появились шесть женщин, и тут Мириам осознала, что она, вероятно, одета слишком просто. Каждая из двух особ знатного происхождения была в таком объемистом вечернем платье, какого Мириам отродясь не видела, со шлейфом, который несла служанка, а волосы сих благородных дам свиты в подлинные клубки из золота и рубинов и напоминали птичьи гнезда. Они походили на солисток из опер Вагнера: толстая дама и тонкая стройная девственница. Маргит из Прага было, пожалуй, около сорока, ее волосы уже тронула седина, а щеки слегка обвисли. Она выглядела так, будто при других обстоятельствах могла быть веселой и радостной, но сейчас ее лицо отражало мрачную решимость и беспощадность. Напротив, Ольга Торолд, едва вышедшая из отроческого возраста, оказалась веселой молодой девушкой в платье с золотой и темно-красной отделкой. Ее шея была буквально укутана драгоценными камнями, которые вспыхивали при всяком ее движении. Ольга (так казалось) слегка удивилась, встретив холодный оценивающий взгляд Мириам.

— Пожалуйста, прошу вас, садитесь, — сказал Энгбард. Ольга сдержанно улыбнулась и слегка наклонила голову в его сторону. Маргит, ее компаньонка, едва кивнула и заняла свое место. — Надеюсь, вы уже слышали о возвращении нашей блудной дочери, — объявил он. — Питр, можно подавать вино. Бордо.

— Я слышала сегодня нечто очень странное, — сообщила Маргит на английском, в котором звучал какой-то на диво отрывистый акцент. — Эта щебетунья, что сидит слева от вас, и есть дочь вашей давно пропавшей сестры? Так это правда?

— Да, это так, — подтвердил Энгбард. Слуга поставил перед Мириам наполненный вином бокал резного хрусталя. Она потянулась было к нему, но передумала, заметив, что никто не пытается сделать такое же движение. — Она доказала свое право наследования, характерное свойство семьи… Анализ крови, прибывший от силы час назад, подтвердил это право. Она чистой нашей крови, и мы получили информацию, подтверждающую, как это ни печально, смерть ее родной матери, Патриции Торолд-Хъёрт. Я представляю вам Хельгу, также известную как Мириам, Торолд-Хъёрт, старшую живую наследницу.

— Какая прелесть! — Ольга жеманно улыбнулась Мириам. Та, лишившись дара речи, лишь кивнула в ответ.

Перед каждым из гостей, словно по волшебству, очутились тарелки с первым блюдом… какая-то разновидность жареной домашней птицы, настолько маленькой, что Мириам уместила всю порцию в своей одетой в перчатку руке. Никто не двигался, только Энгбард воздел руки.

— Во имя Отца Небесного…

Мириам застыла, ошеломленная, и пропустила негромкое продолжение молитвы, резкий выплеск вина из бокала над поверхностью стола, ответный шепот Роланда, Ольги и Маргит и запинающийся отклик Винченцо. «Он же сказал, что в этой стране не почитают Христа», — напомнила она себе, вполне своевременно, чтобы подвигать губами, будто произнося какие-то слова… что угодно, любые… лишь бы приноровиться к ситуации. Завершая короткую молитву, Энгбард поднял бокал.

— Ешьте, пейте и чувствуйте себя в полной безопасности под моим кровом, — сказал он и сделал большой глоток вина. Стало ясно: званый обед «открыт».

Желудок Мириам ворчал и жаловался. Она взяла нож, вилку и очень сдержанно подступилась к своей тарелке.

— Приходится слышать столько самых разных и чрезвычайно необычных историй, дорогая. — Мириам вновь застыла и посмотрела через стол: там ей весьма сочувственно улыбалась Маргит. — Вы так долго пропадали, должно быть, это было невыносимо!

— Пожалуй. — Мириам рассеянно кивнула и положила вилку. — А временами, пожалуй, и нет. — Она с минуту раздумывала. — А что вы слышали?

— Много всего, — затаив дыхание, начала Ольга. — Вы лишились родителей по вине каких-то дикарей и прозябали в работном доме, верно, бабушка? И вынуждены были спать в печной золе! А затем кузен Роланд отыскал вас и…

— Ну хватит, дорогая, — снисходительно сказала Маргит, поднимая руку в перчатке. — Ведь, в конце концов, это ее история, пусть сама и расскажет. — Она вскинула бровь, поглядывая на Мириам. Та, больше пораженная простодушием девушки, чем тупостью ее пожилой спутницы, заморгала и прищурилась в ответ.

— Я и сам бы с удовольствием послушал, как ты росла, — громко заметил Энгбард.

— Ах. Разумеется. — Мириам поглядела вниз и обнаружила, что, пока они болтали, ее тарелку с закуской заменила чашка с супом — вероятно, с мясным бульоном. — Ну что ж. Я бы не хотела разочаровывать тебя… — она улыбнулась Ольге, — но я получила самое что ни на есть обычное воспитание. Вы же знаете, что моя родная мать исчезла? Когда ее обнаружили… гм… на другой стороне, меня отдали в приют, и впоследствии меня удочерила молодая бездетная пара. — О бьющих окна студентах — левых радикалах, которые выросли и стали учеными, она умолчала. Ольга жадно ловила каждое ее слово, будто Мириам описывала приключения в далеких землях, с пиратами и подвигами. Либо девушка была невероятно глупа, либо ее так оберегали от всего, что рассказ Мириам звучал для нее очень экзотично. Вероятнее последнее.

— Университетский профессор и его жена, критик и рецензент. Думаю, была какая-то проблема с… с убийством Патриции. Так что агентство по усыновлению передало моим приемным родителям ее личные вещи, но при этом блокировало все запросы обо мне, откуда бы они ни поступали, поскольку этим все еще ведала полиция: нераскрытое убийство, неустановленная жертва и тому подобное.

— Так усердствовать можно, только чтобы предупредить действия террориста-смертника, — заметил Энгбард с обманчивой мягкостью. — Но как раз здесь прямая угроза отсутствует, — добавил он, улыбаясь Мириам, определенно стремясь подбодрить ее. — Я принял особые меры, чтобы гарантировать нашу безопасность.

— А ваше образование? — вновь заговорила Ольга. — У вас был персональный наставник?

Мириам нахмурилась, стараясь понять, что ее собеседница имела в виду.

— Нет, я ходила колледж, как все, — сказала она. — Подготовительные медицинские курсы и история экономики, а затем медицинская школа. Ну, а потом, вместо того чтобы продолжить обучение в медицинской школе, я вернулась в колледж, хотела изучить что-нибудь еще. С медициной у меня не сложилось.

— Так у вас два образования? — перебил ее Роланд.

— Да, вроде того. — Мириам отложила вилку. Есть она больше не могла (в желудке почти не оставалось места), а спина побаливала. Она прислонилась плечами к спинке стула, но это не принесло ей облегчения. — Я переключилась на журналистику. И добилась определенных успехов, стала магистром гуманитарных наук. — Рукам в перчатках было жарко, они потели. Это напомнило ей о долгих рабочих сменах в больничной палате для престарелых. И совсем о других перчатках, которые она не снимала по несколько часов, промывая кишечники. «Кукурузный крахмал, — рассеянно подумала она. — Следует раздобыть этот порошочек». — Я начала со статей о мошенничествах в секторе биотехнологий, но потом обнаружила, что махинации в сфере промышленных технологий гораздо интереснее. — Она помолчала. На лице Ольги было написано, что называется, «вежливое непонимание», как будто Мириам вдруг бегло заговорила по-японски.

— И вы это делали сами? О-ох, а у меня домашний учитель! — Ольга была в восторге. — Но папочка не хочет посылать меня в школу на ту сторону. Мы переживали отдельные беспокойные моменты, и он думал, что мне понадобится слишком много телохранителей.

Энгбард вновь улыбнулся. Мириам посчитала его манеру улыбаться пугающе снисходительной.

— В последние два года существовала угроза мятежа в районах Хел, — пояснил он, кивнув в сторону Мириам. — И твоему отцу были нужны войска. Возможно, на будущий год мы сможем послать тебя учиться в Швейцарию.

— Ой, здорово! — Ольга очень деликатно хлопнула в ладоши. — Я за.

— А что бы тебе хотелось изучать? — вежливо спросила Мириам.

— О, буквально все! Манеры и этикет, организацию домашних приемов… балов и банкетов. Ведь так важно уметь правильно устроить все мелочи, иначе как же всем управлять, если не знаешь, что делает твой дворецкий? — Она даже негромко охнула. — Хотя я надеюсь, что мне позволят и дальше играть на скрипке.

Мириам заставила себя сохранить непроницаемое выражение.

— Наверное, ты собираешься очень удачно выйти замуж, — сказала она нейтрально. Это хорошо вписывалось в уже существующую чрезвычайно стройную схему: зрелая женщина в качестве компаньонки, неприкрытый интерес к воспитанию и образованию Мириам, мечта о месте в дорогом пансионе для благородных девиц. «Возможна проблема, — хладнокровно подумала она. — Если они ожидают, что и я поведу себя подобным образом, то кто-то будет очень разочарован. И определенно не я…»

— Уверена, что муж у нее будет хороший, — подала голос Маргит, отважившаяся в первый раз высказать свое мнение. Винченцо что-то шепнул Роланду, и тот заставил себя понимающе хмыкнуть. — Она как раз в подходящем возрасте. — Маргит с сомнением взглянула на Мириам. — Вы, наверное, будете… — Она умолкла.

— Обсуждать возможное положение графини Хельги сейчас рано, — холодно заметил Энгбард. — Безусловно, она захочет заключить сильный союз, чтобы защититься. Уверен, у нее есть голова на плечах, и она захочет ее там и оставить. — Он улыбнулся: слабо, сухо.

Мириам сдержалась. «Ах ты, старый ублюдок! Ты еще угрожаешь!» Слуги заменили ее тарелку и наполнили бокал вином. Нарастающий гнев грозил выплеснуться. Чтобы скрыть свое состояние, она поспешно сделала глоток, оставив на хрустале кровавое кольцо губной помады. Сердце учащенно билось, и ей казалось, что не хватает воздуха.

— Не беспокойтесь, дорогая, пока вы в полной безопасности, — сказал Энгбард. — Этот дом-двойник расположен на другой стороне в безопасной зоне и так же хорошо защищен… но, рискнув уехать из него куда-нибудь, вы подвергнете себя опасности. Меня тревожат остальные ваши родственники, например семья Эксель, и следующие за вами наследники из семьи Ву на дальнем западе. Для вашей надежной защиты потребуется сильный союз.

— Союз… — неразборчиво повторила она. В комнате вдруг стало очень жарко. Она допила вино, чтобы выиграть время. — Знаете, мне кажется, вы говорите об этом как о само собой разумеющемся. Полагая, что я приму ваши манеры и образ жизни и адаптируюсь к ним.

— А разве обычно это не так? — спросила Ольга, явно озадаченная. Появился десерт, шоколадные трюфели в сиропе, но Мириам уже была сыта по горло. Все съеденное тяжело давило на желудок.

— Нет, не всегда, — строго сказала Мириам. Она взяла свой вновь наполненный бокал с вином, нахмурилась, припоминая — два или три?.. сколько она уже выпила?.. — и поставила его на место чуть энергичнее, чем намеревалась. Роланд снисходительно улыбнулся. Она заметила: все тут в этот вечер, казалось, посмеивались над ней. Как будто ожидали, что она расплачется и будет благодарить их за освобождение от жизни в тяжком рабстве. Мириам заставила себя выпрямить спину, сделала очень скромный глоток из своего бокала и постаралась не обращать внимания на нарастающую боль в пояснице. Будь она способна еще и разделаться с остатками еды, она была бы вполне довольна. — Но ведь мы обеспокоимся этим в свое время? — Она выдавила страдальческую улыбку. Все притворились, что она ничего не сказала. «Странная бестактность кузины», — мысленно хмыкнула она. Винченцо тем временем что-то спрашивал у Роланда о кавалерийских маневрах.

Несколько минут спустя Энгбард легонько постучал десертной серебряной ложечкой по своему бокалу.

— Если с едой покончено, можно перейти к послеобеденным развлечениям, — сказал он.

Слуги вкатили высокий столик на колесах, и Мириам заморгала от удивления. Перед ними, поблескивая стеклянным глазом и загораживая весь дверной проем, возник огромный, тридцатидюймовый, плоский плазменный телевизор. На полке под ним стоял черный видеомагнитофон и лежали соединительные кабели. Лакей в белых перчатках подал герцогу на серебряном подносе пульт дистанционного управления. И мгновенно удалился, едва Энгбард взял пульт и направил его на телевизор.

Мириам могла только постараться не разинуть рот, когда из скрытых по всей комнате динамиков полилась знакомая музыкальная заставка. На крышу небоскреба, на площадку, расположенную у пентхауса, опустился вертолет. И тут же вышел всем известный злодей в Стетсоне, погружаясь в море семейной интриги. Мириам залпом допила вино, едва распробовав его (и даже не задохнулась), и тотчас потянулась к незаметно — и неминуемо — вновь наполненному бокалу. Ее нос чуть занемел — это был тревожный сигнал, означающий, что она рискует, но происходящее было слишком эксцентрично, чтобы оставаться трезвой. «Даллас!» — подумала она. Идеальный выбор послеобеденного видео. Она ошиблась, полагая, что тяжелые испытания движутся к концу: обед был только началом.

* * *

Едва они покинули апартаменты Энгбарда, Роланд попытался что-то сказать.

— Тише, — опираясь на его руку, сказала она, как только они миновали главную лестницу, У нее болела спина, и она едва держалась на высоких каблуках. Ее шатало. — Отведи меня назад, в мою комнату.

— Думаю, нам следует поговорить, — настойчиво сказал он.

— Позже. — Они добрались до коридора, и Мириам пошатнулась. «Стоит перейти на короткие шажочки», — подумала она. Страшно ломило поясницу. Она чувствовала, что пьяна. — Завтра.

Он придержал открытую дверь, пропуская Мириам внутрь.

— Пожалуйста…

Она заглянула Роланду в глаза. Они округлились и умоляли: несомненно, почтительный и действовавший из лучших побуждений молодой человек… Молодой! Он всего лишь на пару лет моложе меня… Какая же задница! Мириам инстинктивно не доверяла здесь ничему.

— Завтра, — твердо сказала она и недовольно поморщилась. — Я ужасно устала. Может быть, после завтрака?

— Разумеется. Как угодно. — Он отступил, Мириам повернулась, чтобы закрыть дверь, и обнаружила прямо перед собой старшую из служанок, Мэг.

— А-ах. Мэг. — Мириам на всякий случай улыбнулась. Бросила взгляд на ванную комнату. — У меня был трудный день, и я хочу побыстрее лечь. Не возражаете, если я предложу вам уйти?

— А как же вы разденетесь спросила смущенная Мэг. — И вдруг вам что-то понадобится ночью?

— Это что, так принято? — спросила Мириам.

— А как же! Мы спим здесь, в покоях, в комнате для прислуги, чтобы исполнять любые ваши пожелания.

— Ну надо же. — Мириам вздохнула и упала бы, если бы не платье, которое, казалось, само удерживало ее в вертикальном положении. — Ах боже мой. — Она сделала шаг по направлению к ванной и ухватилась за дверной косяк, чтобы устоять на ногах. — Ну хорошо. Начинайте раздевать меня. — Потребовались объединенные усилия двух служанок и десять минут, чтобы Мириам наконец-то осталась в нижнем белье. В итоге ее слегка отпустило, и она снова задышала спокойно. — О. О-о-о! — Мириам едва не закашлялась. — Прстите… — Она, пошатываясь, поспешила в ванную, поскальзываясь на кафельном полу, и заперла дверь. — Что за чертовщина… — Она прочно пристроилась на унитазе.

Через минуту она вздохнула с облегчением. Ее взгляд упал на диктофон, и она немедленно взяла его.

— Себе на память, — пробормотала она. — На официальном приеме причиной боли в пояснице может быть стул, но, с другой стороны, возможно, и взбунтовавшаяся печень. — Четыре… нет, пять бокалов вина. — Она покачала головой (ее все еще знобило) и сделала очередной глубокий вдох. — И дышится плохо. Пошли они все к черту… В следующий раз, если им приспичит устроить прием, пусть мирятся с тем, что я смогу купить в дешевом магазине в Бостоне. Я не собираюсь носить непрестанно ортопедический каркас ради местных фасонов и манер.

Мириам вновь глубоко вздохнула.

— Так, хорошо. Еще на заметку. Маргит из Прага, женщина средних лет, кажется, состоит компаньонкой или провожатой при Ольге Торолд, которая занимает более высокое положение. Ольга обычная дурочка. Думает, что в пансионе для девиц в Швейцарии можно получить высшее образование. Главное стремление — удачно выйти замуж. Думаю, Энгбард мог показать ее мне в качестве модели, черт знает зачем… Может быть, это пример того, что здесь должна представлять собой женщина знатного происхождения. Полагаю, Винченцо просто-напросто ужасно пуглив. Может быть, так здесь учат и воспитывают мужчин. Их английский гораздо лучше, чем у дам. Интересно, означает ли это, что они получают лучшее образование?

Она нажала кнопку «пауза» и завершила свои отношения с унитазом. Поднявшись, разделась, наслаждаясь тем, что ее кожа не соприкасается ни с чем.

Затем ее осенила очередная мысль.

— Я хочу принять ванну, — сообщила она через дверь. — Можете не ждать. Никакая помощь мне не понадобится.

Мириам принимала ванну третий раз за день, но это вовсе не казалось ей излишеством. Вся ее кожа зудела. Она без зазрения совести подлила в воду дорогой ароматизирующий состав и благоухающее масло, а затем скользнула в море пены.

— Для памяти: ванну, это вполне очевидно, доставили сюда с другой стороны. Значит, у них есть какой-то способ перемещать тяжелые предметы. Мне необходимо выяснить, как именно это делается. Если какой-нибудь придурковатый кузен захочет убить меня, хотелось бы знать, какова вероятность того, что он использует пистолет или Б-52. — Эта мысль поразила ее. — Судя по всему, они попали в ловушку, связанную с болезнью развития, как страны Персидского залива. Верхушка невероятно богата и может сколько угодно ввозить предметы роскоши и отправлять своих детей учиться за моря, но не может ввозить товары в количестве, достаточном для того, гм, чтобы обеспечить ими основную часть населения. Это предпосылки промышленной революции. Любой. — Она откинулась на спину, ощущая, как уходит напряжение из позвоночника. — Нужно узнать больше о развитии их мировой экономики. Потому что если это то, к чему все сводится, мне придется изменить обстановку.

Она отложила диктофон и намылилась, желая смыть пот и избавиться от стресса.

— Личное дело: Роланд. Слишком лощеный и спокойный. — Мириам помолчала, покусывая верхнюю губу. — Напоминает мне спортсменов из колледжа, правильных, проводящих много времени на воздухе молодых людей… Вот только он удручающе учтив и обходителен, и от него не пахнет ни пивом, ни сигаретами. Троюродный брат… И он пытается что-то скрывать. Это… гм… неспроста. Хотя я понятия не имею, что это означает в условиях расширения семейно-клановой структуры. Просто он обращается со мной так, будто я сделана из яичной скорлупы и мыльных пузырей. Представитель высшего класса, ведет себя как настоящий джентльмен, а кроме того, под такой лощеной внешностью, вероятнее всего, скрывается сукин сын. Либо дядя Энгбард пытается по какой-то причине соединить нас. Сюжет прямо из «Крестного отца». Доверяй ему до тех пор, пока не сможешь обойтись без него.

Она сильнее откинулась на спину.

— Очередная заметка для памяти: вопрос господства полов. Эти люди в основном существуют в полной гармонии со средневековьем. Относительно Ольги разобраться легко, но все остальное очень трудно понять до конца. Так что лучше молчать о Бене, о разводе или о ребенке: здесь могут счесть все это странным и непонятным. Может быть, я смогу занять положение тетки, старой девы, которая слишком важна, чтобы обращаться с ней небрежно, и от меня отстанут. Но если они ждут, что я буду вести себя как… э-э… графиня, то кого-то точно ждут неприятности.

«Возможно, меня», — созналась она себе. Застряла в необычной чужой стране с непонятными давлеющими обычаями, под круглосуточной охраной…

— Для памяти: медальон для них не диковинка. У герцога Энгбарда есть такой же. Он давал его мне подержать и говорил что-то о безопасном доме-двойнике. И еще об особых свойствах, присущих семье. То есть они знают о медальоне все… и как он работает, и как им пользоваться. Гм-м. Прежде чем бунтовать, следует разузнать об этом побольше.

Многое еще предстояло обдумать.

— Большинство детей обычно любят играть, притворяясь, что на самом деле они давно пропавшие принцы или принцессы из волшебного царства. А тут не какая-то вымышленная Руритания с ее королевскими дегустаторами и вооруженной стражей, плюс повторный просмотр «Далласа» в качестве утонченного послеобеденного развлечения. — Она беззвучно пропела известную мелодию. — Интересно бы знать, где они берут деньги, чтобы платить за такие игрушки? — Что-то из сказанного Полетт пыталось пробиться на поверхность, но она так и не смогла вспомнить, что именно.

Выпустив воду из ванны и насухо вытираясь полотенцем, Мириам заметила, что беспрестанно зевает.

— Утро вечера мудренее, — сказала она себе.

Урок экономики

Мириам вздрогнула и проснулась, а открыв глаза, впала в панику. Бессвязные, но малоприятные сны неотступно преследовали ее: солдаты с вытаращенными глазами угрожающе нависали над кроватью, руки и ноги двигались, словно в густой черной патоке… слишком медленно, слишком медленно…

Кровать была чересчур, просто непомерно большая. Мириам нащупывала ее край, увязая в холодных белых простынях, как полярный исследователь в снегу.

— А-а-ах. — Она добралась до открытого пространства и обнаружила, что смотрит вниз, на пол, с непривычной высоты. Рука ныла, во рту был ужасный привкус… Безусловно, что-то засохло там с прошлой ночи… И еще у нее все болело, особенно лоб, будто перетянутый тугой лентой. — Вот тебе и доброе утро! — Воздух был заметно холодным. Вздрагивая, она сбросила плед, села — и резко вздрогнула.

— Что вы здесь делаете? — едва не завизжала она, хватаясь за одеяла.

— Простите, госпожа… но разве наше присутствие не требуется? — Служанка говорила с сильным акцентом, ее трудно было понять: английский явно не был ее родным языком, и поэтому она казалась испуганной, хотя было не совсем понятно, в чем причина — в наготе Мириам или в ее реакции на прислугу.

— Ну хорошо. — Мириам минуту справлялась с дыханием, пытаясь унять бьющееся сердце. — Можете подождать за дверью. Через минуту я буду готова.

— Но как же вы будете одеваться? — спросила женщина с оттенком огорчения.

— Это моя забота. — Мириам вновь села, на этот раз обернувшись одеялом и простынями. — Ступайте. Я имею в виду, уйдите из спальни, уйдите все! Можете вернуться через полчаса. И закройте дверь.

Когда дверь с легким щелчком закрылась, Мириам встала, но ее сердце все еще сильно билось.

— И как только, черт возьми, они здесь управляются? — вслух поинтересовалась она. — Боже мой. Королевская кровь! — Это прозвучало как ругательство. До сих пор ей не приходило в голову сочувствовать королеве Англии, но при мысли, что ее постоянно будут окружать лакеи, следящие за каждым ее вздохом, в животе у Мириам опять заныло.

«Необходимо хоть на время избавится от этого, — решила она. — Ведь если я не смогу надолго отделаться от них, если у меня не будет хоть малого уединения, я спячу». Прислуга была чем-то, что, как норма жизни среднего класса, отмерло в Америке уже много десятилетий назад. Даже сама мысль о том, чтобы иметь дело с прислугой, вызывала у Мириам чесотку.

«Правильно. Мне нужно ненадолго исчезнуть. Но как? И куда?» Мириам бросила взгляд на ночной столик и увидела там, рядом с диктофоном, способ временного бегства. Ах! Нужен план! Она подошла к массивному комоду и начала рыться в ящиках. Через десять минут она уже была одета как обычная горожанка — джинсы, кроссовки, свитер, кожаная куртка. Кто-то весьма услужливо поместил на дно напоминавшего пещеру платяного шкафа часть ее вещей, упакованными, среди которых был и ее небольшой репортерский портфель, в котором уже лежали желтый блокнот, ручки, несколько запасных пленок к диктофону и батарейки.

Она очень осторожно высунула нос за дверь спальни. Нет, никакой засады. «Получилось!» — отметила она про себя. Быстрый рывок в ванную, и она была готова привести в действие свой план. Ну, все — ах нет, в глубинах желудка пустота…

— Проклятье. Мне понадобятся деньги. — Мириам торопливо обшарила гостиную в поисках личных вещей и в закрытом бюро изящной ручной работы обнаружила их — кошелек, водительские права, кредитные карточки и связку ключей от дома. Слуги не решились прикоснуться к личным вещам родственницы герцога… или просто не знали, где все это лежало. В том же бюро она нашла и несколько других предметов, которые ее ошеломили: свой короткоствольный пистолет и коробку с патронами, покупку которой она что-то не припоминала. — Это еще что? — спросила она себя, прежде чем положить оружие в карман куртки. Она задержала на нем свою руку. Если ее план не удастся… тогда она будет брать препятствие штурмом, когда доберется до него.

«Они рассматривают меня как одну из семьи, — осознала она. — Как взрослую, зрелую, здравомыслящую родственницу, не как эту дурочку Ольгу. Слуги и убийцы выползают из всех щелей: не следует забывать, что это совсем другой мир. Надо же!»

С большой осторожностью, не слишком глубоко задумываясь о вероятных последствиях своих действий, Мириам прошла на середину гостиной, в пространство между диваном и камином, левой рукой со щелчком открыла медальон и полностью сосредоточилась на внутреннем рисунке.

— Ой, ой, ой! — Она пошатнулась и приложила руку ко лбу. Взор ее затуманился, все внутри пульсировало. — Черт возьми! — Она крепко зажмурилась, превозмогая внезапно возникшую головную боль. Комната была на месте: бюро, кресла, камин…

— Мне было интересно, сколько времени тебе понадобится, — сказал Роланд где-то позади нее.

Она мгновенно развернулась, целясь из пистолета, потом остановилась.

— Боже мой, никогда так не делай!

Роланд наблюдал за ней с дивана. В одной руке он держал карманные часы, другую вытянул вдоль мягкой спинки. Он был в спортивной куртке, модных брюках из твила и рубашке с открытым воротом, словно биржевой маклер в пятницу.

Диван точь-в-точь напоминал пустующий диван в номере, который Мириам только что покинула… почти его близнец. Но Роланд не был единственным отличием этой комнаты от ее гостиной. Количество света, проникавшего через окно, было чуть иным, на столике у дивана стояли предметы, которых там не было, а дверь в спальню была закрыта.

— Это не моя комната, — медленно произнесла она сквозь туман головной боли. — Это и есть комната-двойник, верно? А мы на другой стороне. На моей стороне.

Роланд кивнул.

— Так ты собираешься пристрелить меня или нет? — спросил он. — Если нет, убери это.

— Ой. Извини. — Мириам осторожно опустила пистолет и направила его в пол. — Ты напугал меня.

Роланд заметно расслабился.

— Думаю, я с полным правом могу сказать, что ты тоже напугала меня. Ты всегда берешь с собой пистолет, когда обследуешь собственный дом?

— Надеюсь, ты простишь меня, — очень осторожно сказала она, — но я дважды за несколько дней просыпалась в постели оттого, что надо мной склонился какой-то незнакомец, и стала чуть острее реагировать на это. И вовсе не уверена, что сделал бы герцог, узнав, что я отправилась на прогулку.

— В самом деле? — Он вскинул бровь.

— Нет, черт возьми. — Она огляделась. Дверь в ванную закрыта… Нужно найти тайленол или какое-нибудь другое сильное болеутоляющее. — А ты держишь постоянную прислугу и на этой стороне?

— Нет, всего нескольких; здесь есть повар и несколько сменных уборщиков, но в основном это помещение держат для тайных операций; мы уделяем больше внимания секретности, чем удобству. На этой стороне тут… убежище — наверное, так ты назвала бы его, — но не дворец. Полагаю, ты еще не завтракала… Можно пригласить тебя позавтракать со мной?

— При условии, что я для этого не должна переодеваться, — сказала Мириам, проверив, а затем спрятав пистолет. Она подхватила портфель. — Я прослушала лекцию о невозможности скрыться и не хочу, чтобы ты неправильно понял меня. Но у меня есть ряд дел в городе, которые просто необходимо сделать сегодня. Я ведь не под домашним арестом?

Роланд пожал плечами.

— Не вижу, почему бы и нет, — сказал он. — В любом случае, я могу взять на себя ответственность за твою безопасность. Ты сможешь сделать свои дела, если я буду рядом?

Мириам выглянула в окно и глубоко вздохнула.

— Хорошо. — Она вновь посмотрела на него. — Полагаю, да. — Проклятье, вот и испарился мой шанс предупредить Поли. — Это в самом деле так рискованно?

— Сначала завтрак. — Он уже шел к двери. А затем добавил через плечо: — К настоящей минуте новость о твоем появлении уже просочилась повсюду, и юные члены по меньшей мере двух других семей пришли в отчаяние, в полное отчаяние. Но пока они не знают, как ты выглядишь, так что тебе, скорее всего, не понадобится постоянная охрана. А поскольку у тебя безопасное жилище, им тебя не достать.

— Сначала, — повторила она, — завтрак.

* * *

Кухня была на первом этаже, но никаких следов средневековья в ней не наблюдалось. Отделанная нержавеющей сталью, с огромным холодильником, с микроволновыми духовками и газовой плитой, она вполне подходила для ресторана. Примыкавшая к ней столовая не шла ни в какое сравнение с личными апартаментами Энгбарда. Она скорее напомнила Мириам комнату отдыха в офисе элитного консультанта. Двое парней в темных костюмах кивнули Роланду из-за стола, но они уже допивали кофе и исчезли, как только он предложил Мириам сесть.

— Скажи мне, что ты думаешь… гм… относительно Ольги?

Пока она пыталась разгадать, что мог бы значить подобный вопрос, появилась официантка, держа наготове блокнот.

— Что вы предлагаете сегодня утром? — спросила Мириам.

— О, все что хотите. — Она весело улыбнулась. — Кофе, целый ряд сортов, самых разных. Яйца, бекон, сосиски, овсянка с изюмом, запеканки, сок… всякая всячина.

— Тогда мне двойной эспрессо, — сказал Роланд. — Тост из ржаного хлеба с джемом и несоленым маслом. И яичницу-глазунью из двух яиц.

— Гм-м. Думаю, мне лучше всего большой капучино, сказала Мириам. — А можете приготовить испанский омлет?

— Безусловно! — Мисс Веселость улыбалась ей. — Все будет через пять минут.

Мириам лишь моргала, глядя на ее удаляющуюся спину.

— Теперь, пожалуй, я скажу: вот это я и называю сервисом.

— У нас здесь все вполне серьезно, — сухо сказал он. — Вот почему мы вхожи в отдел кадров.

— Вы управляете всем этим хозяйством, как компанией. — Мириам нахмурилась. — Фактически, это ведь семейный бизнес, верно? Вот каким делом ты занимаешься. — Она помолчала. — Импорт-экспорт между мирами. Верно?

— Верно. — Он кивнул.

— И вы занимаетесь этим многие сотни лет.

— Твоя правда, — поощрительно сказал он. — Сама догадалась?

— Это не так трудно. — Характерный шум кофеварки заставил ее поднять голову. — Как, по-твоему, прошел вчерашний вечер?

— Я думаю… — Роланд заметил, что она изучает его. — А ты знаешь, что у тебя очень настороженный взгляд?

— Да. — Она широко улыбнулась. — Перед тем как отправиться за интервью, я тренируюсь перед зеркалом. Иногда благодаря этому мои жертвы выкладывают значительно больше, чем они намеревались. А иногда потом они плохо спят.

— Ого. Могу сказать, что вы опасный враг, мисс Бекштейн.

— Для тебя просто «миз». — Она взяла паузу.

Вернулась официантка с подносом: кофе, молоко, сахарница.

— Если понадобится что-то еще, зовите, — и она вновь удалилась.

Роланд, щурясь, разглядывал Мириам.

— Ты напоминаешь мне учебу в колледже, — сказал он.

— А ты учился в колледже? — спросила она. — Именно здесь, я имею в виду?

— Конечно. — Он пододвинул к себе эспрессо и положил в него немного коричневого сахара.

— Но девушкам, кажется, подобное обращение не по вкусу, — подпустила шпильку Мириам.

— О, некоторым очень даже по вкусу, — заметил он, дуя на кофе. — По крайней мере в те дни, для нашего поколения, это было в порядке вещей. Ольга — своего рода атавизм… или, скорее, таков ее отец. Я теряюсь в догадках, что пытается доказать или проверить герцог, пригласив тебя к нам на обед, но он, кажется, что-то говорил о культурном шоке. Он очень сентиментальный старый чудак, которого посещают весьма неожиданные идеи и который в то же время отказывается внедрять их. Я почти уверен, что он проверял тебя. Хотел посмотреть, не выдашь ли ты себя чем-то из-за внезапного стресса, или как будешь держаться на людях, и собрал публику, которую при необходимости можно заставить молчать.

— Ага. — Она сделала первый глоток кофе. — Что же ты изучал?

— Как студент-выпускник, экономику и историю. Еще до Гарварда родители отправили меня в Дартмут, — негромко сказал он. — Там за первую пару лет я едва не сошел с ума. Здесь все по-иному. Старшее поколение в общем не верит, что с 1910 года произошли значительные перемены. До тех пор они могли обманывать себя — другая сторона, эта самая Америка, мол, просто другая, но ничуть не лучше. Так было и когда основатели нашего дела случайно натолкнулись на путь, позволивший посетить этот новоанглийский город в 1720 году или около того. Но зато теперь они опасаются, что, раз мы здесь выросли или провели слишком много времени, мы никогда не захотим вернуться домой.

— Слегка напоминает гадких дипломатов и спортсменов из старого коммунистического блока, — подначила Мириам.

— Приблизительно. — Он кивнул. — Клан опирается на рабочую силу и человеческие ресурсы. Когда мы отправимся назад, нам понадобится перенести с собой некий багаж. Пересекая «границу», мы всякий раз переносим грузы туда-сюда. Таков закон, и нужна очень важная причина, чтобы пренебречь им. Существует своего рода «почтамт»: тебя всегда рады видеть там, ведь при каждом перемещении «туда» или «оттуда» ты доставляешь посылки.

— Проще говоря, почта, — сказала она.

— Да, это краеугольный камень. Я покажу тебе после… э… когда мы позавтракаем.

В следующие пять минут оба были слишком заняты, чтобы беседовать. Мириам была вынуждена признать, что заказанный ею омлет исключительно хорош. Пока она допивала кофе, Роланд вновь заговорил.

— Я сегодня здесь, чтобы выполнить несколько деловых поручений босса. Думаю, ты не будешь возражать, если я выкрою для этого несколько минут, пока ты будешь заниматься тем, что наметила для себя?

— Нет, я хочу сказать, ради бога, пожалуйста… — Мириам пришла в полное замешательство. — Не знаю, — медленно добавила она. — Есть несколько вещей, которые мне необходимо сделать, для начала… ну… чтобы просто узнать, можно ли мне выходить, и уяснить, что из этого получится.

— У тебя есть какие-то конкретные планы? — Роланд выглядел заинтересованным.

— Ну, — она откинулась на спинку стула и задумалась. — Я получаю… получила перед тем, как все это свалилось на меня заказ на статью для журнала. Ничего сложного, но, чтобы написать ее, нужен мой компьютер, «Эппл». А я должна написать ее, если не хочу исчезнуть с лица земли как профессионал. — Она попробовала улыбнуться. — Я не собираюсь торопиться с выбором деятельности. Я работающая девушка.

Роланд кивнул.

— Хорошо. А после?

— Еще я хотела заскочить домой. Проверить автоответчик, убедиться, что все в порядке, убедить соседей, что со мной все хорошо, — все в таком духе. — Главное — убедиться, что они не нашли компакт-диск, который оставила Полетт. И попытаться написать ей, чтобы затаилась. — Я не собираюсь задерживаться надолго, — торопливо добавила она. — И не думаю о побеге, если тебя тревожит это.

Роланд думал и хмурился.

— Послушай, значит, тебя интересуют только твой телефон и твоя почта? Потому что если так, намного безопаснее отказаться от всего этого. У нас в подвале есть коммутатор, и мы можем подсоединиться к твоей домашней телефонной линии прямо отсюда. Но было бы очень хорошо, если бы следующие несколько дней ты не появлялась у себя дома. Могу послать кого-нибудь туда, если тебе действительно что-то нужно, но… — Он пожал плечами.

— Почему? — спросила она.

— Потому. — Он положил нож для масла. — Как у нас часто бывает… гм… когда внутри Клана случается кризис, связанный с наследством, или война, все может страшно запутаться и очень быстро меняться. — Он помолчал с минуту и торопливо продолжил: — Я бы не хотел, чтобы кто-то сделал по тебе удачный выстрел.

Мириам сидела очень тихо, кровь стучала в ушах.

— Означает ли это то самое, что я подразумевала? — спросила она.

— Да… твой дом — мишень. Мы держим его под наблюдением, но от случайностей никто не застрахован; кто-нибудь может совершить ошибку, и ты угодишь в ловушку. Например, наткнешься на проволоку, натянутую перед входной дверью. Там не может быть безопасно до тех пор, пока мы не превратим твой дом в безопасный дом-двойник, а это потребует определенного времени, потому что на этой стороне он стоит в глуши и нам придется «защитить» весь район, чтобы остановить любого, кто попытается пересечь эти земли и пробраться в твою гостиную. Ведь нам понадобился не один день, чтобы найти тебя, даже при наличии кресла в качестве вехи. Но нет гарантий, что в следующий раз удача не отвернется от тебя.

— О-ох. — Мириам кивнула, осознавая этот новый и неприятный факт. Итак, вы отыскали меня благодаря креслу? — А что насчет моей матери?

Роланд выглядел озадаченным.

— Но ведь твоя мать…

— Нет, я имею в виду мою приемную мать. — Мириам скрипнула зубами. — Понимаешь ты, что речь идет о той женщине, которая воспитала меня как родную дочь? Она теперь совсем одна, прикована к инвалидному креслу. Она тоже рискует? Потому что если так… — Тут она осознала, что начинает повышать голос.

— Я позабочусь об этом немедленно, — решительно сказал Роланд и достал мобильный. Ему не приходило в голову, что Айрис представляет собой нечто важное.

— Сделай что-нибудь, — коротко сказала Мириам. — Или я перестану с тобой разговаривать.

— Думаю, это ни к чему. — Роланд казался серьезным. — Есть кто-нибудь еще, о ком мне следует знать? — спросил он через минуту.

Мириам сделала глубокий вдох. «Ну, началось», — подумала она.

— Мой бывший муж, он второй раз женат, у него ребенок, — сказала она. — Ему тоже грозит опасность?

Роланд с минуту обдумывал это.

— Он не один из нас, — сказал он наконец. — У вас нет детей, и вы разведены. Так что, я думаю, он выпадет из общей схемы.

Нет детей. Мириам покачала головой.

— Ты должен рассказать мне о ваших законах наследования, — осторожно заметила она. Что за сложности! Где-то здесь, в Америке, жила двенадцатилетняя девочка — Мириам не знала, где именно, только имела представление в общих чертах о ее приемной семье, — способная унаследовать все нынешние проблемы Мириам. «Она слишком маленькая, — невольно подумала Мириам. — И у нее нет медальона». Но официально есть лишь запись об удочерении, и никто, кроме Бена и Айрис, не знал о той беременности. Если семья не отыщет ее, тогда…

— О, они достаточно просты, — сказал Роланд с легкой горечью. — Речь идет о семейном… гм… «таланте». Он воспроизводится лишь среди чистокровной родственной линии. Это выяснили очень давно. Он — то самое, что в биологии называют рецессивным признаком. На другой стороне, гм, брачные обычаи различны… Прежде всего, разрешены браки между кузенами… Во-вторых, дети, лишенные «таланта», не считаются частью Клана. Но остаются в семьях. И таким образом формируют внешнюю, не акционерную часть Клана. А если двое из них женятся, то иногда их дети могут унаследовать семейный «талант».

Хорошие новости шли вперемежку с плохими. С одной стороны, ее дочери — которую Мириам видела в течение всего двух дней после ее рождения — не грозило внимание семьи, она могла и дальше вести нормальную жизнь, пока Мириам не будет проявлять к ней интереса. И пока семья не копнет глубже, чем до сих пор. С другой стороны…

— Ты хочешь сказать, что мои родители были кузенами?

— Троюродными, я думаю, — сказал Роланд. — Да. По законам семьи и брачным обычаям выходить за человека другого круга запрещено. Между прочим, тебе стоит запомнить это, поскольку это одно из главнейших табу. — Он бросил нервный взгляд в сторону. — Но для тебя, скорее всего, это положение не опасно, ведь ты вышла замуж на этой стороне и развелась прежде, чем кто-либо узнал об этом. — Роланд пристально вглядывался в стену, и она поняла, что он рассматривает нечто несуществующее, просто чтобы не встречаться с ней глазами. Неприятные воспоминания? — В противном случае были бы последствия. И весьма неприятные.

— Можешь не рассказывать. — Она заметила, что ее пальцы, сжимавшие кофейную чашку, побелели. — Вероятно, Дядя Энгбард устроит мне веселую жизнь, если я попытаюсь сбежать, и хочет выдать меня замуж за того, кто не так близок к семье.

— Мягко сказано. — У Роланда дернулась щека. — Не похоже, что совет предложил ему другие варианты.

— А что еще? — спросила Мириам, когда затянувшееся молчание стало удручающим.

— Ну! — Роланд покачался и выпрямился. Он начал загибать пальцы, и его движения были точными, экономными и напряженными. — От нас ожидают соблюдения правил. Во-первых, приходя сюда, ты должна посетить «почтамт» каждого направления и доставить все, что там тебя дожидается. Сейчас тебе предоставлен свободный проход, как с бесплатным билетом, но это ненадолго. Во-вторых, прежде чем ты куда-то отправишься, тебя должна проверить служба безопасности. Возможно, они захотят, чтобы при тебе был мобильный телефон, или пейджер, или телохранитель, если уровень безопасности далек от идеала. О, и еще третье… — Он полез во внутренний карман. — Герцог предвидел, что ты, возможно, захочешь пойти по магазинам, и просил меня передать тебе это. — Он протянул ей конверт; при этом его губы задрожали в намеке на улыбку.

— Гм-м. — Мириам открыла конверт. В нем была неподписанная серебристая кредитка Visa с уже проставленным ее именем. — Эй, а это что?

— Подпиши. — Он предложил ей ручку, явно довольный собой, и дождался, пока она распишется на обратной стороне. — Твое состояние хранится в банке, а это аванс в счет твоего наследства, значительно его превышающее. — Его усмешка стала шире. — Проблемы с семьей вполне возможны, но трата денег к ним не относится.

— О-о. — Она сунула карту в сумочку. — Есть еще вести от герцога?

— Да. — Роланд постарался сделать строгое лицо. — Он сказал: «Передай, что ее кредит ограничен двумя миллионами долларов, и пусть не пытается истратить их все сразу».

Мириам выругалась самым недвусмысленным и недостойным образом.

Он коротко рассмеялся.

— Это твои деньги, Мириам… графиня Хельга. Торговля, включающая импортно-экспортные операции, первооткрывателями которой были твои предки, весьма прибыльна, и ты можешь неплохо зарабатывать на ней, не сомневайся. А теперь как насчет того, чтобы отправиться на «почту» — я бы мог заняться своими делами, а затем, пожалуй, и ты сможешь сделать все, что тебе необходимо сделать?

* * *

«Почтамт» представлял собой облицованный бетоном подвал с ячейками, вмещавшими большие алюминиевые чемоданы на колесах, которые семья использовала для доставки «почтовых отправлений». Роланд взял со стены бумажный планшет и прочитал сделанные там учетные записи.

— Гм-м. На сегодня всего два чемодана для федеральной почты. Точно.

— Чемоданы. — Мириам с сомнением оглядела их, мысленно перебирая все виды контрабанды.

— Да. Помоги мне. Возьми вот этот. Ручка там встает на место, когда выдвигаются колеса.

Без особых усилий Мириам перевезла большой чемодан с «почтамта» к пустому грузовому лифту по соседству. Роланд нажал кнопку «полуподвал», и они, покачиваясь, устремились вверх.

— Что в них? — спросила она по прошествии минуты. — Если это не мое дело, так и скажи.

«Не уверена, хочу ли я это знать», — подумала она, не в состоянии не воспоминать встречу в офисе Джо и угрозы по телефону.

— О, все это в высшей степени законно, — заверил ее Роланд. — Это всякая ерунда, достаточно дешевая и в Грюнмаркте, и в Соффмаркте, и в других королевствах побережья, которые желают переправить товары в Дальнее Царство… На этой стороне это может быть Калифорния или Орегон. А на другой стороне нет ни железных дорог, ни аэропортов, там грузы доставляют караваны мулов, через Великие равнины и Скалистые горы. Именно в этих районах полно кочевых племен, так что доставка растягивается на долгие месяцы и сопряжена с огромным риском. Мы доставляем свои товары на эту сторону плотно упакованными и отправляем дальше обычной федеральной почтой. Самое ценное, что здесь может оказаться, это запечатанные письма, отправляемые семейной почтой. Мы оцениваем эту услугу в несколько раз больше, чем на вес золота, и эти письма пересекают континент всего за неделю. Мы также пересылаем различные сведения. Наши люди, члены западного Клана — семья Ву, боковая ветвь Арнсенов, связанная с восточными семьями, — обменивается с нами информацией. Координируя свои усилия, мы можем защищать свои традиционные перевозки на другой стороне от больших разбойных племен вроде апачей. Это также помогает нам простирать политические связи далеко за пределами наших территорий. Например, если умирает повелитель Дальнего Царства и возникает борьба за престол, мы можем ссужать семью Ву деньгами, которые способствуют благоприятному исходу, и делали бы так до тех пор, пока до нас через разделяющее континенты пространство не дошли бы противоположные новости.

Глаза Мириам едва не вылезли из орбит, пока она пыталась найти хоть какой-то смысл в этом рассказе.

— Ты хочешь сказать, там нет телеграфа? — спросила она.

— Мы и есть телеграф, — сказал он. — А что касается остального содержимого чемоданов, это в основном товар, приходящий с востока и очень дорогой на западе. Например, алмазы из Индии. Они достаточно дороги в Грюнмаркте и почти недоступны в Дальнем Царстве… Гораздо дешевле переправлять их на барках через Северный океан, чем на джонках через Западный, особенно с тех пор, как монголы отказались торговать с Востоком. Или тот же пенициллин. Возможность гарантировать, что жена принца не умрет от послеродовой инфекции, гораздо ценнее любого количества драгоценных камней.

— А в обратную сторону идет…

— Еще больше посланий. Особенно много дипломатических и разведывательных данных. Пряности, гранаты, рубины и золото из шахт Дальнего Царства.

Мириам кивнула. Двери лифта открылись, теперь на уровне полуподвала, где размещался подземный гараж, и она последовала за Роландом в бетонный лабиринт.

Там было припарковано несколько автомобилей, включая и черный лимузин «мерседес»… и ее собственный, слегка помятый «Сатурн». Роланд направился прямо к «мерсу».

— Поскольку мы оснастили твой автомобиль некоторым дополнительным снаряжением, можешь пользоваться им… если хочешь, — сказал он. — Но можешь пользоваться и любым другим автомобилем из находящихся здесь.

Мириам покачала головой, глядя на гладкий прилизанный «ягуар»-купе, припаркованный позади бетонной колонны.

— Не знаю, — пробормотала она и подумала: «Интересно, как это может быть связано с моей независимостью?» — наблюдая, как Роланд открыл багажник «мерседеса» и загрузил туда чемоданы. Карта на два миллиона долларов, лежавшая в ее сумочке, пьянила больше, чем вино, что она пила прошлой ночью, но не казалась настоящей. «Нужно все-таки проверить ее, — решила Мириам. — Но что делать, если я на нее подсяду?»

* * *

«Мерседес» был громадный, черный и нес на себе почти тонну брони, встроенной в его гладкий поблескивающий кузов. Мириам поняла это, только когда попробовала открыть дверь со стороны пассажирского сиденья. Дверь была тяжелой, и, как только распахнулась, стало видно, что толщина стекла в окне около двух дюймов и оно имеет слабый зеленоватый оттенок. Она уселась, пристегнула ремень безопасности и захлопнула дверь. Та встала на место с глухим стуком, как дверь банковского хранилища.

— Ты очень серьезно относишься к возможному нападению, — рассудительно заметила она.

— Не хочу волновать тебя, — сказал Роланд, — но содержимое каждого из тех двух чемоданов на той стороне можно оценить примерно в двадцать миллионов долларов. А еще существует несколько сотен деятельных членов семьи, о которых нам известно… И, возможно, еще столько же тех, о ком мы ничего не знаем и кто скрывается в самых разных убежищах, устроенных для них старшими членами семьи, чтобы получить конкурентное преимущество перед своими соперниками в Клане. Ты весьма необычна именно в том смысле, что спряталась, хотя прятаться вовсе не собиралась. Семьи тайно могли бы напасть на нас, и, если бы мы не принимали никаких мер, это не составило бы им труда. Молодой человек вроде Винченцо… — он пожал плечами, — может быть, немножечко повзрослев, вполне может поджидать нас где-нибудь на углу улицы. Он может взорвать бомбу или подойти к кому-нибудь сзади и выстрелить, а потом просто раствориться без следа. Если на другой стороне нет безопасного дома-двойника или хотя бы возвышенного места, для которого с этой стороны имеется «чистый» участок, предотвратить это практически невозможно.

— Двадцать миллионов.

— При весьма приблизительном курсе обмена, — уточнил Роланд, запуская двигатель. Из электрически управляемых дверей на верхней оконечности наклонного выезда хлынул яркий дневной свет. Роланд включил сцепление, и машина осторожно скользнула вперед. — Тем не менее мы в достаточной безопасности. Этот автомобиль выполнен по индивидуальному заказу теми же людьми, которые сделали машину для Эдуарда Шеварднадзе, президента Грузии.

— А это должно что-то значить? — спросила Мириам.

— Два реактивных гранатомета РПГ-7, противотанковая мина и восемьдесят очередей из тяжелого пулемета. Пассажиры уцелели.

— Надеюсь, нам не грозит обращение такого рода, — с чувством заметила она, хватая его за руку.

— Нам — нет. — Он коротко пожал в ответ ее пальцы, а затем, набирая скорость, двинулся вверх вдоль выезда. — Но лишние меры предосторожности не повредят.

Они выехали на проезжую часть близ Бельмонта, и Роланд плавно вывел их к скоростной магистрали Кембриджа, а затем на магистраль 1-95 и в туннель. Они свернули с шоссе около международного аэропорта Логан, и Роланд взял курс на грузовой терминал. Мириам расслабилась на черной коже сиденья, касаясь ногами отделанной деревом передней панели. Пахло как в дорогом частном клубе — тот самый пресловутый приятный запах денег. Ей уже доводилось общаться с миллионерами и некоторым числом капиталистов из разряда акул-спекулянтов, и все равно здесь все было иначе. Большинство ее знакомых миллионеров были марионетками-ничтожествами или трудоголиками, одержимыми и небезопасными, в том или ином смысле. Роланд, напротив, был из разряда «старой финансовой аристократии»… старой и раскованной, зрелой и выдержанной, как марочное вино. Такой старой, что он знать не знал, что значит быть бедным — или даже верхушкой среднего класса. Она пережила мгновенную вспышку ревнивой зависти… и вспомнила про двухмиллионный балласт в своей сумочке.

— Роланд, а насколько все-таки я богата? — нервно спросила она.

— Очень, — небрежно заметил он, сворачивая и направляя «мерседес» к стоянке. Там поднялся автоматический «шлагбаум», а затем машина остановилась перед невзрачным, с виду безликим зданием с символом федеральной почты наверху. — Точно не знаю, — добавил он, — но думаю, что твоя доля может составлять около одного процента от суммарного состояния Клана. Безусловно, это многие миллионы.

— Удивительно, — с некоторой насмешкой сказала она. И продолжила, более вдумчиво: — Так я смогу оплатить все медицинские счета Айрис мелкими суммами? Действительно смогу?

— Да. Поможешь мне с чемоданами?

— Если ты поможешь мне утрясти дела с медицинскими счетами Айрис. Я вполне серьезно.

— Серьезно? Да, конечно.

Мириам встала, потянулась и подождала, пока Роланд достанет тяжелые чемоданы из багажника. Она взяла один из них и последовала за кузеном. Тот подкатил свой чемодан к дверям, сунул в щель магнитную карту и под пристальным взглядом охранной видеокамеры вошел.

Они прошли в небольшой офис, где их ожидал человек средних лет, в белой рубашке и черном галстуке.

— Сегодняшняя отправка, — сказал Роланд. — Я хотел бы познакомить тебя с Мириам. В дальнейшем она, вполне возможно, сама будет отправлять грузы — если появится такая необходимость. Мириам, это Джек. Он управляет отправкой и таможенными сборами на этом конце цепи.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Джек, протягивая Роланду планшет с квитанцией из трех частей, готовых к подписи. — Простая формальность, подтвердить, что я все получил, — добавил он исключительно для Мириам. Лысоватый, грузный, с красным лицом, Джек показался Мириам ужасно простым и домашним по сравнению со всеми теми, кого она видела перед собой с тех пор, как была брошена как в омут в этот кошмар родовитой знати. Мириам улыбнулась ему.

— Теперь все, — сказал он, забирая у Роланда бумаги. — Всего доброго!

— Передавай привет жене, Джек, — ответил Роланд. — Идем, Мириам, нам пора.

— Ладно. — Она последовала за ним к автомобилю. Роланд запустил двигатель, и они вновь оказались на местном шоссе, огибавшем небольшой промышленный район. — Куда дальше?

— Заберем чемоданы для обратной передачи, потом свободны, — сказал он. — Помнится, ты хотела сделать покупки? И еще кое-какие дела? Может, проведем пару часов в торговом центре Копли-плейс и отдохнем где-нибудь в районе Бэк-Бей, а потом ланч?

— Звучит очень заманчиво, — согласилась она.

— Договорились. — Он подъехал к очередной стоянке. — Поможешь мне еще раз?

— Разумеется.

Они вышли из машины, и Мириам проследовала за Роландом в очередной офис. Процедура была такой же, но порядок обратным: Роланд подписал пару квитанций и забрал два одинаковых ребристых алюминиевых чемодана, оба такие тяжелые, что Мирам с трудом тащила свой.

— Ну вот, теперь поехали в город, — сказал Роланд после того, как поднял и положил чемоданы в багажник автомобиля. — Сейчас почти десять часов. Как ты думаешь, ты успеешь разобраться с магазинами и вернуться к пяти?

— Уверена, что успею. — Она улыбнулась. — На самом деле полно разных мелочей, которые я могла бы сделать с твоей помощью. Хочешь составить мне компанию?

— Искренне рад оказать такую услугу.

* * *

Не сказать, что магазины Копли-плейс были идеальны, но все они размещались под крышей и предлагали достаточно товара, чтобы занять Мириам по меньшей мере на два часа. Платиновая карта не вспыхнула… Она даже не показала признаков перегрева, когда Мириам, добравшись до «Нейман Маркус» и нескольких менее банальных магазинов, выбрала пару вечерних туалетов и дорогой чемодан на колесиках.

К концу первого часа Роланд повел себя как многие обходительные самцы: ограничил свое перемещение по зонам и улыбался или кивал всякий раз, когда она спрашивала его мнения. На что Мириам и надеялась. Поскольку ее истинная цель состояла не в том, чтобы забить шкаф вечерними платьями и дорогим бельем (хотя это оказалось вполне приемлемым побочным результатом), а в том, чтобы высвободить достаточно большую сумму наличными и пустить часть этих денег на приобретение вполне определенных устройств. Например, мобильного телефона и совсем маленького портативного компьютера «Sony» с множеством различных программных приложений («Если нельзя вернуться домой, то он понадобится мне, чтобы писать статьи», — заметила она Роланду в надежде, что тот не будет прикидывать, как велик окажется убыток от перепродажи этого товара в их мире). Свой загул она закончила в спортивном магазине, где купила несколько приспособлений, обычно используемых на открытом воздухе: карманный GPS-навигатор и самую настоящую складную панель солнечных батарей, гарантирующую зарядку ее компьютера, — ее она купила, пока Роланд крутился у витрины с дорогим снаряжением для охоты.

Она точно не знала, что именно собирается делать со всем этим, но несколько мыслей у нее все-таки было. Особенно относительно диска с подробными картами континентальной части Соединенных Штатов и другим софтом, который она незаметно прихватила, прямо у кузена под носом. Диск должен был бы пригодиться. И даже если все это ей так и не понадобится, не вредно приучить Энгбарда, раз уж он надеялся, что она ринется хапать все подряд, как обалдевший подросток, так и относиться к ее покупкам. «И у него будет меньше поводов иметь дело со мной, когда я остановлюсь», — подумала она с легким самодовольством.

На самом деле в компьютерном магазине «Sony» двенадцать тысяч долларов ушли достаточно быстро, и даже еще быстрее, когда она переключилась на бутики «Эрмес», «Эскаду» и другие, менее известные модные магазины. Но все это ощущалось как нечто нереальное, как азартная игра. Некоторые вещи следовало подогнать по фигуре и заказать курьерскую доставку. Тем не менее она их купила.

— Полагаю, можно подогнать на другой стороне, — пробормотала она Роланду в качестве объяснения. Он с энтузиазмом кивнул, и ей удалось оставить его на несколько минут в книжной лавке рядом с тем местом, которое и было ее настоящей целью, — магазином подержанного театрального костюма, где она присмотрела старомодную длинную юбку и английскую блузку с длинным рукавом, похожие на одежду служанки. «Театральный поставщик, надо же! — подумала она. — Начинаем подготовку побега».

Около двух часов она сжалилась над Роландом, который к этому времени уже выбился из сил, каждые десять минут поглядывал на часы и плелся за ней как грустный пес.

— С этим все, — сказала она, — я закончила. Не отправиться ли нам на ланч, как ты предлагал, а потом домой? Мне нужно подогнать кое-что из купленной одежды, что означает встречу с мадам Розин, а потом придется потратить пару часов на работу с компьютером.

— Грандиозно, — сказал Роланд с несомненной искренностью. — Как насчет того, чтобы на ланч попробовать уху из рыбы и моллюсков?

Мириам не увлекалась блюдами из морепродуктов, но если ему нравилось, она готова была рискнуть.

— Хорошо, — сказала она, волоча за собой свое запасное техническое снаряжение. — Отправляемся есть!

Наконец они занялись едой. За ланчем Мириам старательно изучала Роланда. «Пожалуй, ему лет двадцать восемь, — подумала она. — Дартмут, Гарвард. Настоящая территория Лиги Плюща[8] и еще много другого. Классический профиль». Она тщательно оценивала его. «Хорошо выбрит. Прекрасно выглядит. Без видимых дурных привычек. До тошноты приятные манеры. Не будь так очевидно, что именно происходит, я бы просто пускала слюни. Или нет?» Она задумалась. «Вообще-то в этом что-то может быть. Не поэтому ли Энгбард столкнул нас? Или нет. Мне следует больше разузнать о страшных тайнах Клана и о тех странных плодах, что зреют на семейном древе». Кстати, существовали более решительные способы разобраться в этом, чем болтовня с Роландом за ланчем.

— А почему твой дядя поручил меня именно тебе? — спросила она наконец за десертом, изысканным крем-брюле. — Я имею в виду, что здесь имело значение — твое прошлое? Ты говорил, он думает на ход вперед. Почему ты?

— Хм-м. — Роланд размешал сахар в кофе и совершенно искренне взглянул на нее голубыми глазами. — Думаю, твои соображения ничем не отличаются от моих.

— Ты не женат. — Она тут же мысленно дала себе пинка. Ах как тонко, госпожа Холмс.

— Как будто дело в этом. — Он сухо улыбнулся. — Проблема — мое положение.

— Ого? — Она подалась вперед.

— Достаточно сказать, что Энгбард хочет держать меня там, где я был бы у него на глазах. Меня отправили в колледж, когда мне было восемнадцать, — мрачно заметил он. — Это стало… это стало настоящим откровением. Я провел там четыре года, а затем немедленно попросился в Гарвард. На курс экономики и истории. Я думал, что, пожалуй, мог бы многое изменить дома. А потом решил, что не хочу возвращаться. Примерно к концу первого года занятий я уяснил, что не могу остаться здесь чисто номинально… Нужно работать. Так я и сделал. Во время учебы я не представлял ничего особенного ни для девушек с нашего курса… — он перехватил ее испытующий взгляд… — ни для молодых людей.

— Итак? — Себе на заметку: выяснить, каково их отношение к сексу, в отличие от брака. Эти две стороны одной медали не всегда равноценны и взаимозаменяемы. — Что дальше?

— Ну… — Роланд неловко пожал плечами. — Я хотел остаться здесь. Поступил в аспирантуру, изучал историю экономического развития Нидерландов. Там я встретил девушку, Дженис. Одно, другое…

— Ты хотел на ней жениться? — спросила Мириам.

— Отец небесный, конечно нет! — Он казался потрясенным. — Совет Клана никогда бы не одобрил такой шаг! Даже брак только на этой стороне. Но я мог бы купить здесь дом для нас обоих и поверить, что… — Он замолчал, отпил кофе, затем вновь поставил чашку. Во время этой суеты он отводил от Мириам глаза.

— Ты не хотел возвращаться, — констатировала она.

— Можно пересекать «границу» дважды в день, дважды в час, если принимать бета-блокаторы, — негромко сказал он. — Я вот о чем. — Он извлек из внутреннего кармана блистерную упаковку таблеток и протянул ей. — Они отчасти помогают от головной боли. Можно исполнять свой долг перед семьей и перед Кланом и таким образом: осуществляя почтовые перевозки, проводить девять десятых жизни свободным от… от…

Мириам ждала, пока он справится с собственным языком.

— Мы с Джен прожили вместе два года, — наконец негромко сообщил он. — А потом они «развели» нас.

— Клан. — Во рту у нее пересохло. Она перевернула пластинку с таблетками и прочитала этикетку. — Так они…

— Косвенно, — сознательно перебил он и допил кофе. — Видишь ли, она бесконечно задавала вопросы. Вопросы, на которые я не мог ответить. Не имел права на них отвечать. От меня требовали вернуться домой и рано или поздно жениться на ком-то внутри Клана, на ком-нибудь достаточно высокого ранга, просто чтобы продолжить род, и только потому, что я мужчина, мне позволили какое-то время обживаться. Но в конце концов… если мы женимся или выходим замуж вне круга, мы сокращаем наш род на два, а то и на три поколения. Деньги при этом тают быстрее, поскольку основной доход мы получаем по ту сторону… ну… понимаешь…

— Да, — выговорила она пересохшим ртом, хотя только что проглотила свой кофе, даже не распробовав. — Чем больше людей со способностью, тем больше «узлов», между которыми вы можете вести торговлю, и тем эффективнее может работать ваша система импорта-экспорта, верно?

— Верно. Мы в демографической ловушке, поэтому на брак за пределами Клана требуется особое разрешение. Наше положение ослаблено еще и отношением исконной аристократии, где большинство видит в нас лишь гнусных выскочек, незаконнорожденных и невежественных, потому что мы не можем проследить свою родословную хотя бы до одной из «горячих голов» того северного флота, который около четырех или пяти веков назад отвоевал Грюнмаркт у чужеземных родов и кланов. Мы снискали расположение монаршей власти, потому что богаты… но и в этом случае мы в затруднительном положении: плохо, когда твое могущество угрожает короне. И если возникает возможность заключить брак с кем-нибудь из представителей королевской семьи в Грюнмаркте или в соседних с нами королевствах… это единственный способ жениться или выйти замуж на стороне, не вызвав нареканий совета.

— Ого. Другие королевства? Откуда бы им взяться? Ведь это, как я уже говорила, средневековье…

— Почти. — Роланд кивнул. — Я произвел там кое-какие «раскопки». Ну, например, верно ли, что в твоем мире феодальный строй в Западной Европе возник на обломках Римской империи и в значительной степени связан с норсами… викингами… поселенцами, которые ассимилировались по многим местным направлениям? Я не убежден, но предполагаю, что такое же происхождение объясняет и нашу ситуацию. И к югу, и к северу по этому морскому побережью разбросано несколько королевств. Последовательные волны эмиграции из старых стран Священной империи покорили ранние царства этого побережья, создав из них военизированную иерархию для защиты от местных племен. Это были викинги, но викинги, принявшие римскую веру — то есть веру в небесный сонм богов… Здесь следовало бы провести такое же изучение, какое посвящено распаду Европы. Примерно тридцать лет назад мы посылали агентов через Атлантику для исследования Рима. Он лежит под пятой Великого Хана, а храмы все еще возносят огненные жертвы богам. Может быть, когда нас будет больше, мы откроем торговые маршруты и в Европе… Но пока — нет.

— Гм. Ладно. — Мириам кивнула, вынужденно умолкнув перед неожиданным ощущением чуждой культурной среды. Все здесь казалось таким чужим! — Ну, а ты что же? Я имею в виду Клан. Где твое… наше… место в этой картине?

— Почти все семьи, входящие в Клан, живут в Грюнмаркте, это приблизительно в районе Массачусетса, Нью-Йорка и штата Мэн, если брать местную географию. Но нам, семьям Клана, даровали дворянство примерно шесть поколений назад — и старые землевладельцы не позволяют забыть об этом. Совет Клана постановил считать детей от любого брачного союза с королевской фамилией своими полноправными членами… Таким образом, третье поколение оказывается принцами крови или по крайней мере аристократами и при этом обладает «талантом». Но пока ни одного брака ни с одной из королевских семей так и не заключили… ни в Грюнмаркте, ни на севере, ни на юге.

Во Внешнем Царстве, на западе, дела опять-таки складываются по-разному… Там существуют экзамены для поступления на государственную службу. И там мы вновь сталкиваемся с обострениями. Здесь у нас есть школы и способы использовать шпаргалки и мухлевать. Но ведь я уже упомянул о демографической ловушке, не так ли? У совета руки длинные. Он не позволит тебе просто взять и уйти. Одного человека внутри Клана мало для того, чтобы склонить их к переменам и изменить существующий порядок. Я пытался. Разработал огромную программу реформ с подробным планом, которая уничтожала их зависимость и позволяла развивать Грюнмаркт… но совет порвал ее на клочки и выбросил не читая. Только герцог Энгбард удержал их от дальнейших действий и не дал обвинить меня в предательстве.

— Позволь мне разобраться, — сказала Мириам, подавшись вперед. — Ты жил с Дженис до тех пор, пока она не перестала мириться с тем, что ты куда-то исчезаешь на два часа каждый день, что ничего не знает о твоем прошлом. До тех пор, пока старшее поколение не потребовало от тебя согласия жениться по их выбору. Верно?

— Нет, — отрезал Роланд. — Я сказал дяде Энгбарду, куда ему засунуть свой ультиматум. — Он склонился над столом: олицетворенное отчаяние и страдание. — Но она все равно ушла. Ухитрилась убедить себя, что я гангстер, торговец наркотиками… в общем, по уши в дерьме. Я пытался, пытался получить разрешение остаться здесь навсегда, пытался объяснить ей это и все устроить. Но ее сбил автомобиль, водитель которого, по словам полиции, скрылся.

Он замолчал: рассказ подошел к концу.

«Опа», — подумала Мириам. С минуту она не могла подобрать слов.

— Эти две вещи были связаны между собой? Или это случайность?

— Ты хочешь знать, не совет ли ее убил? — резко спросил он. — Не знаю. Я отказался от расследования. Каждый год тысячи пешеходов погибают, сбитые удравшими с места происшествия водителями. Она ушла от меня, и мы могли бы никогда больше не встретиться. А если бы я выяснил, что один из моих родственников причастен к ее гибели, мне следовало бы убить его, верно? Ты не переживала войну. Поверь, тебе не захотелось бы туда, где точно из воздуха, прямо за спинами людей, возникают убийцы и набрасывают им на шею удавку. Гораздо лучше оставить все как есть.

— Непохоже, чтобы это говорил один и тот же человек, — будто размышляя, сказала она.

— Увы, это так. — Он криво усмехнулся. — Одна моя половина — это холодный и расчетливый консультант по импортно-экспортным операциям, но главное во мне — заблуждающийся романтик-реформатор, который воображает, будто Грюнмаркт можно индустриализовать и направить по новому пути развития менее чем за половину столетия, если Клан всей своей властью поддержит этот проект. Надеюсь, герцог прислушается…

— Он держит тебя там, где может не спускать с тебя глаз. — Мириам помолчала. — Ради твоего же блага — и по собственным соображениям.

— А все политика! — сказал Роланд, как выругался. — Меня не заботит, где чья заслуга, при условии, что работа сделана! — Он встревоженно покачал головой. — Вот в чем проблема. Слишком много законных интересов, слишком много перепуганных маленьких людей, которые расценивают любой прогресс, нарушающий схему деловой активности Клана, как нападение лично и непосредственно на себя. Не говоря уж о старой аристократии, о тех, кто вообще не из «наших».

— Он будет держать тебя на коротком поводке, пока не придумает, как тебя полностью контролировать, — предположила Мириам. — Может быть, это попытка привязать тебя к себе?

— Вот этого-то я и боюсь. — Роланд огляделся, пытаясь перехватить взгляд официанта. — Полагаю, ты все поняла, — сказал он.

— Да, наверное, — с сожалением сказала она. — И если он так думает на твой счет, что же тогда он думает обо мне?

* * *

Обратно к дому в пригороде они ехали в приятном молчании. Со стороны безопасный особняк-двойник походил на солидный офисный центр: ну, скажем, компания, разрабатывающая программное обеспечение, или бухгалтерская фирма. Как только они въехали на нижний пандус, Роланд подал дистанционный сигнал, и передвижной барьер, игравший роль ворот, ушел вверх, в потолок. И Мириам в первый раз заметила, насколько он толстый.

— Он что, выдерживает бомбардировку? — спросила она.

— Да, — Роланд, не останавливаясь, съехал по пандусу; створка «ворот» уже опускалась позади. — Мы не можем позволить себе такое удовольствие — оказаться в зоне огневого поражения, да еще на этой стороне.

— О-о. — Она ощутила холодок. — Все те же угрозы. Все по-настоящему.

— А чего ты ожидала? — Он въехал на парковочное место рядом с «ягуаром», выключил мотор, внимательно огляделся по сторонам и только потом открыл дверь.

— Не знаю. — Она вышла и потянулась, осматриваясь. — Гаражная дверь. То, что превращает все это в дом.

— Единственный дом для таких, как мы, это крепость, — сказал он не без горечи. — Помнишь ребенка Линдбергов?[9] Наше положение в сотни раз хуже. Никогда не забывай об этом. Никогда не расслабляйся. Никогда не будь обычным человеком.

— Я не… — Она тяжело вздохнула. — Вряд ли смогу научиться так жить.

— Хельга… Мириам… — Роланд остановился и пристально взглянул на нее, проявляя озабоченность. — Все не так плохо, как кажется.

Она молча покачала головой.

— Нет, правда нет. — Он обошел вокруг автомобиля и приблизился к ней. — Потому что ты не одна. Не одна проходишь через все это.

— Это… — Она замолчала. — Клаустрофобия. — Он стоял совсем близко. Мириам подошла ближе, и Роланд, раскинув руки, чуть скованно обнял ее.

— Я помогу тебе в любом случае, чем только смогу, — пробормотал он. — Любым способом, какой тебя устроит. Ты только проси, если что. — Она почувствовала, как напряжены мышцы его спины.

Мириам крепко обняла его. Не поддающиеся выражению мысли бурлили в ее голове, стараясь обрести форму.

— Спасибо, — прошептала она, — мне это очень нужно. — И высвободилась из объятий кузена.

Роланд торопливо отступил и вернулся к багажнику автомобиля, как будто ничего не случилось.

— Это все уладится, вот увидишь. — Он открыл багажник. — А пока не могла бы ты помочь мне? Заодно окажешься полезной.

— Полагаю, нам нужно забрать все это туда?

— Выбирай, какой удержишь на весу, — сказал он. — Хотя бы минуту.

— Выбирай, — повторила она, сгибаясь под тяжестью второго из заурядных серебристых алюминиевых чемоданов на колесах и собственной большой сумки-чемодана, набитой покупками.

— Вниз и на ту сторону? — спросил он.

— Гм-м. — Она пожала плечами. — А герцог не ждет нас вечером к обеду?

— Нет, насколько я слышал.

«Уже легче», — подумала она.

— Тогда нам незачем торопиться назад.

— Гм-м. — Он открыл двери лифта. — Боюсь, придется; понимаешь, мы должны обеспечивать бесперебойное движение «почты». Две «ходки» в день, пять дней в таком режиме и пять дней выходных. Таковы правила. — Он махнул рукой, показывая на лифт. Пока он спускался, они стояли рядом.

— Ну хорошо. — Она кивнула. — Я полагаю…

— Ты не будешь против, если я приглашу тебя пообедать? — спросил он вдруг. — Ничего официального, просто так. Если хочешь, чтобы присутствовал кто-то еще, я уверен, что Винченцо почти всегда свободен…

Мириам неопределенно улыбнулась, удивляясь собственной реакции, и прикусила губу, стараясь не выдать тревогу.

— Я с радостью пообедала бы с тобой, — сказала она. — Но вечером меня ждет работа. Как насчет завтра?

— Хорошо, раз так удобней.

Когда лифт спустился до конца, Роланд провел ее в помещение почты.

— Так это здесь? — спросила она.

— Ну да. — Он указал ей на желтый квадрат три на три фута, отчетливо различимый на полу. — Вставай там, лицом к этой стене.

— Хорошо. Что теперь? — спросила Мириам.

— Поднять два чемодана… я понимаю, они тяжелые, но тебе нужно всего лишь на минуту оторвать их от пола. Сможешь? А все внимание сосредоточишь вот на этом стенном шкафу. Я отвернусь и нажму вот эту кнопку, а ты сделаешь то, что всегда, и как можно быстрее сойдешь с квадрата. Я прибуду следом за тобой, через пару минут; у тебя преимущество идти первой.

— И… о-ох.

Она увидела, как экран, снабженный электроприводом, пополз вверх. Открылся подсвеченный сзади знакомый символ, напоминавший декоративное украшение, отчего ее взгляд «поплыл». Рисунок действовал так же, как медальон. Собственно, он был такой же, как медальон, и Мириам почувствовала, будто проваливается в него. Затем у нее ужасно разболелась голова, и она осела под тяжестью чемоданов. Помня об инструкциях Роланда, она выкатила их вперед, заметив, что помещение почты с виду такое же, но шкаф с экраном на этой стороне был закрыт, а на стене виднелось несколько царапин.

— Гм-м. — Мириам огляделась. Роланда еще не было. — «Так-так-так», — подумала она.

Она бросила взгляд вниз, на чемодан, который перенесла сюда, мысленно зажмурилась, а затем подошла к стене с ящиками для корреспонденции, где ожидал отправки другой чемодан. Чемодан, приготовленный не для нее. Она нагнулась над ним, щелкнула замками, положила его горизонтально и подняла крышку. У нее захватило дух. Она не знала точно, чего именно ожидает, но надеялась обнаружить золото, драгоценные камни, скрижали или, может быть, антибиотики и компьютеры. Но там оказалось то, что она опасалась увидеть. Мириам захлопнула чемодан и вновь поставила его вертикально. Затем отошла к тем двум, что доставила сюда, и сосредоточила все внимание на том, чтобы успокоить бьющееся сердце и смягчить выражение лица, изобразив с помощью сдержанной улыбки радушие и открытость, пока Роланд, блестящий реформатор, Роланд, полный сочувствия друг, Роланд, лживый притворщик, подонок, не заявился сюда со своим грузом.

«Кого ты хотела обмануть? — с горечью раздумывала она. — Ты же знала, что так хорошо не бывает». И, разумеется, с самого начала было ясно, что где-то здесь должен крыться подвох.

Природа этого подвоха была очевидна и, если оглянуться на прошлое, иронична; раздумывая об этом, Мириам решила, что Роланд, по сути, не врал ей. Просто она не сумела задать нужные вопросы.

В чем источник огромного богатства семьи на другой, американской стороне границы, на ее, Мириам, стороне? Несомненно, не быстрота почтовой службы и не то, что требуется шесть недель, дабы с вьючными мулами пересечь дикие просторы, населенные дикими племенами. Нет, это была совершенно другая разновидность доставки — та самая, что предназначается для товаров с высокой стоимостью и низким весом, вероятно, идущих непрерывным транзитом через систему городов Америки. Для чего-то такого, что семья могла без риска перевозить через свои королевства и перемещать туда-сюда по Америке в любой удобный момент. В Америке они делали деньги на быстрой перевозке товаров через Грюнмаркт; в Грюнмаркте они делали деньги, перемещая товары по Америке, медленно, но верно. Чемодан содержал запечатанные полиэтиленовые пакеты общим весом почти двадцать килограмм, и не нужно было быть семи пядей во лбу и разбираться в журналистике и медицине, чтобы догадаться: все они набиты кокаином из Боливии.

Она вспомнила о расследовании, которое затеяла вместе с Поли, и теперь не знала, плакать или смеяться. Вместо этого, насвистывая брехтовский зонг — «Предложение и спрос», — она подхватила чемодан и направилась к лифту, чтобы подняться в свой номер.

«Моя средневековая, столь давно потерянная семья путешественников между мирами — всего-навсего наркобароны, занятые импортом-экспортом дури, — осознала она. — Чем это обернется для меня?»

В интересном положении

Оставшись одна у себя в комнатах и закрыв дверь, Мириам принялась распаковывать свой набитый покупками чемодан. Оказалось, она явилась как будто лишь затем, чтобы застать всю прислугу в состоянии, близком к панике:

— Госпожа, герцог, он хочет видеть вас завтра на ланче!

В конце концов она выставила их всех, кроме Мэг, самой старшей, которую усадила для более обстоятельной беседы.

— Я не привыкла, чтобы вокруг меня постоянно суетились, — напрямик сказала она. — Понимаю, что вы не вольны уйти отсюда, но не попадайтесь мне на глаза. Попросите кого-нибудь из электриков поставить звонок, чтобы я могла звать вас, когда захочу. Я не возражаю против того, чтобы сюда приходили наводить порядок, когда меня нет, но быть целый день с этими людьми не хочу. Это возможно? — Мэг кивнула, но казалась озадаченной. — Вопросы? — спросила Мириам.

— Нет, мэм, — ответила Мэг. Однако выражение ее лица подсказывало, что поведение Мириам по меньшей мере странное.

Мириам вздохнула и указала на дверь. Может быть, если бы я держалась так, будто они — гостиничная обслуга…

— Пусть кто-нибудь поднимется сюда часика в три с какой-нибудь едой… холодные закуски вполне подойдут… и чайником. Больше сегодня вечером я никого не желаю видеть и не хочу, чтобы меня беспокоили. Ясно?

— Да’эм. — Мэг склонила голову и исчезла.

— Ага, стало быть, это работает, — задумчиво сказала Мириам. Очень удобно: теперь у нее достаточно простора для работы и нигде нет посторонних глаз.

Минут пятнадцать спустя все покупки были размещены там, где сочла нужным Мириам. Ее новый ноутбук, подключенный к сети для зарядки, занял место на комоде, рядом с невскрытыми коробками с софтом. Новый запас одежды был развешан в ожидании белошвейки, которая явится, когда Мириам выкроит время, чтобы подогнать вещи по фигуре. А комплект переходников, едва она вспомнила про него, был тут же припрятан в чемодане, в самой глубине платяного шкафа.

— Запишем для памяти. — Она подхватила диктофон и уверенным шагом направилась в ванную. Это место казалось ей идеальным для размышлений. Прохладный белый кафель, чудесный мрамор и ничего, что усиливало бы вибрирующую головную боль, которая мучила ее всю последнюю неделю. Плюс душ… который Мириам включила просто так, чтобы создать шумовую завесу. — Когда я в следующий раз окажусь на той стороне, нужно будет поднабрать разнообразного оборудования для прослушивания и видеонаблюдения. Еще следует поискать бета-блокаторы, раз их побочное действие меня устраивает. А также: следует узнать, нет ли у них здесь грамотного врача? Или своего рода клиники? Чего-то в этом роде.

Она пробормотала что-то неразборчивое.

— Новая запись. Необходимо подобрать программное обеспечение к диктофону, с тем чтобы я могла перенести этот дневник в компьютер. Гм. Роланд и семейный бизнес, с которым он связан, дают пищу для размышлений. — «Это какое-то несоответствие века», — убеждала она себя. — Они же… черт возьми. Они не Медельинский картель, но, вполне вероятно, переправляют изрядное количество их продукции. Бизнес семейный или, скорее, бизнес целой ветви семей, которые связаны брачными союзами с целью сохранения наследственной особенности и образуют Клан как совокупность деловых соглашений, который организует все дела и поддерживает «рабочий» порядок. Полагаю, что, прежде чем взяться за наркотики, они, скорее всего, перевозили контрабандой драгоценные камни, или золото, или что-то еще в том же роде. Условие не вступать в брак за пределами Клана (является ли при этом их способность «путешествовать» рецессивным геном или нет, неважно), они рассматривают как омерту, закон молчания, побочный эффект их социального статуса. В этом мире они весьма мобильные аристократы, крупные коммерсанты, этакие «короли торговли», стремящиеся заключать браки с семьями настоящих королей. В моем мире они просто гангстеры. Мафиозные семьи без сицилийской родословной.

На минуту она остановила запись, нажав на «паузу».

— Итак, я мафиозная принцесса. Поговорим о том, как не загреметь под фанфары вместе с этими идиотами! И о том, что мне делать.

Она вновь замолчала и только тут заметила, что в полном смятении расхаживает по ванной.

— Это грязные деньги. Или?.. Если эти люди представляют здешнее правительство и при этом утверждают, что контрабанда кокаина или героина вполне законна, то значит ли это, что все в порядке? Это громадный клубок змей. Даже если отбросить всякую этику, даже если считать, что война с наркотиками совершенно никчемный проект вроде сухого закона двадцатых, все равно, это огромная головная боль, огромная проблема. — Она помассировала пульсирующий лоб. — Нет, совершенно необходимо поговорить с Айрис. Она все расставит по местам и все правильно объяснит.

Мириам ткнулась лбом в прохладный кафель у зеркала, над самой раковиной.

— Сложность в том, что я не могу просто взять и уйти от них. Я не могу просто бросить их, уйти и вернуться к прежней жизни в Кембридже. Это ведь не наши власти, которые хотели бы закопать меня так глубоко, что не видать бы мне ни восхода, ни заката. Клан не может рисковать тем, что я вдруг начну болтать. И теперь есть основания предполагать, что это они разрешили Роланду зайти так далеко. И только. Если он говорил правду, Энгбард действительно держит его на коротком поводке. Можно ли судить по этому факту об их мнении на мой счет? Короткий поводок или строгий ошейник?

Ей оставалось лишь вообразить ту цепочку событий, которая мгновенно развернется, если она отправится в ФБР и докажет то, что может доказать… с помощью упаковки кокаина, а может, и нет. «Пожалуй, и с помощью компакт-диска Поли, с данными расследования», — подумала она, вздрагивая от удивления.

— Черт, черт, черт. — Крепнущее подозрение: кругам, занятым контрабандой наркотиков, необходимо придать благопристойность источнику своих доходов, правда? А бизнес, связанный с «Бифейс» и «Протеум», размещен как раз в «нужной» части света, а Клан в достаточной степени умудрен опытом… И если ее подозрения справедливы, то это и есть инвестиции ее давным-давно потерянной семьи, ключ к которым попал в руки Поли.

Прежде всего, в ФБР ей бы не поверили. Хотя потом мало-помалу и до них бы дошло, что журналистка подавала им на блюдечке дело о наркотиках, представлявшее собой сенсацию века. Появилась бы программа защиты свидетелей… а затем федералы отреагировали бы на проявленную ею способность «проходить сквозь стены». Как только ФБР осознает, что не в силах защитить ни ее, ни даже себя от убийц из другого мира, в работу включается второй сценарий. А дальше… слепая паника и ошибочные решения.

— Если бы семьи решили напасть на Соединенные Штаты прямо отсюда, из дома, «Аль-Каида» выглядела бы на их фоне шайкой жалких любителей, — пробормотала она в диктофон, пораженная своим открытием. — В их распоряжении правительственные ресурсы, потому что именно там обстряпываются махинации. Делает ли это их правительством? Или значительно приближает к нему, настолько, что разницы нет? Они богаты, всесильны — и на другой стороне. Еще одно поколение, и они, сдается мне, запустят свои щупальца и в округ Колумбия. Они делают деньги на контрабанде, но тюрьма им никоим образом не грозит. Единственное, что может им помешать и даже навредить, это если Конгресс узаконит наркотики, так что цена на них в одночасье рухнет и их можно будет легально перевозить по всей стране. А вдруг семьи сами поддерживают войну с наркотиками? Платят политикам за введение все более строгих санкций в отношении обычных наркоторговцев, за усиление пограничных патрулей? Уничтожают конкуренцию и поднимают цену в соответствии с предложением и спросом. Проклятье.

Она щелкнула кнопкой «стоп» своего диктофона и, вздрогнув, убрала его. Во всем этом был чудовищный, пугающий смысл. «Я сижу на таких «новостях дня», по сравнению с которыми атака на Торговый Центр — пятиминутная сенсация, — решила она, внутренне слабея. — Нет, это я — героиня такого сообщения. Что же мне делать?»

В этот миг в гостиной зазвонил телефон.

Старые привычки отмирают с трудом, и Мириам мигом выскочила из ванной, повинуясь остро отточенному рефлексу журналиста — «звонит редактор». Она схватила трубку прежде, чем осознала, что на ней нет кнопок, нет ничего, что помогало бы определить, кто звонит.

— Да?

— Мириам?

Она застыла, сердце пошло в пятки.

— Роланд, — сдержанно произнесла она.

— Ты заперла дверь и выставила прислугу. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— В порядке. — Она тщательно обдумывала, что сказать. — Нет, неправда, Роланд. Я заглянула в чемодан. В тот, другой, что ожидал своей очереди на почте. — Она чувствовала давление в груди. Он обманывал ее, но, с другой стороны, она и сама утаивала немало…

Повисла пауза.

— Знаю. Это была проверка. Правда, еще зависело от того, какой чемодан ты откроешь. Не знаю, меняет ли это что-нибудь, но мне было приказано предоставить тебе такую возможность. Чтобы ты выяснила все сама. «Дай ей достаточную свободу», — вот что мне точно сказали. Теперь ты знаешь.

— Знаю что? — без всякого выражения спросила она. — Что он крайне хитрый конспиратор, или знаю маленький и грязный семейный секрет?

— И то, и другое. — Роланд ждал ее ответа.

— Я чувствую страшный упадок сил, — спокойно сказала она. — К тому же я в отчаянии. Собственно, я все еще обдумываю, как к этому отнестись. И дело вовсе не в наркотиках: я не думаю, что питаю хоть какие-то иллюзии по поводу этой стороны дела. Я достаточно долго изучала фармакологию, чтобы понимать, чем пропаганда отличается от реальности, и видела в медицинском училище достаточно грязи — людей, принявших смертельную дозу наркотика, и пьяных водителей, и людей с раком легких, — чтобы понять: результат один, запрещены наркотики или нет. Но что касается организации самого процесса… На другой стороне есть один фильм, «Крестный отец».[10] Ты видел его?

— Да. Все так и есть. — Голос Роланда был полон холодного удивления. — Между прочим, Дон Корлеоне просил передать, что ждет тебя в своем офисе завтра утром, ровно в десять. — Его голос изменился, неожиданно посерьезнел. — Пожалуйста, не повышай на него голос. Думаю, это очередная проверка, но не уверен, какая именно… Какой бы она ни была, это очень опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадала, Мириам. Или Хельга, как он будет называть тебя. Но для меня ты Мириам. Послушай, для твоего же блага: что бы он ни сказал, не отказывайся выполнять прямой приказ. Герцог намного опасней, чем кажется, и если он решит, что ты способна «клюнуть» его, с него станется забыть о преданности семье, потому что его истинная преданность целиком отдана Клану. Ты ближайшая родственница, но Клан по закону, принятому семьями, стоит на первом месте. Просто сиди, не расслабляйся и помни, у тебя есть гораздо более важный рычаг, чем ты думаешь. Он захочет сделать тебя надежным союзником — и ради твоей безопасности, в память о сводной сестре, и ради укрепления собственной позиции. Потерпев же неудачу, он вполне способен притвориться, что не замечает тебя, до тех пока ты не нарушаешь прямых приказов. Ты слышишь, что я говорю?

— Да. — Сердце Мириам колотилось. — Стало быть, этого не миновать.

— Что?

— Чертова Золушка. Не бери в голову. Роланд, я не дура. Мне просто нужно время, чтобы все обдумать. Я спорю с тобой лишь абстрактно, теоретически, а не в частностях. Не люблю, когда меня принуждают прыгать через обруч. Я тебя слышу. А ты слышишь меня?

— Да. — Вновь пауза. — Думаю, да. И меня тоже зло берет.

— Неужели? — спросила она почти с сарказмом.

— Да. — Очередная пауза затянулась. — Ценю твое чувство юмора, оно чревато для тебя большими неприятностями, если ты не научишься держать его в узде. Здесь есть люди, готовые ответить на сарказм удавкой. Изменить жизнь и деятельность Клана изнутри весьма и весьма трудно.

— До свидания. — Она поспешно положила трубку и долгую минуту стояла около телефона. Сердце ее колотилось о ребра, в голове стучало в такт. Она еще чувствовала запах кожаных сидений автомобиля, все еще видела тень улыбки Роланда за ланчем. «Приказы герцога, — подумала она. — Да разве он скажет прямо?»

Мириам заставила себя оторваться от телефона и прошла в спальню, к туалетному столику, на котором теперь стоял маленький компьютер «Picturebook», расположившийся рядом с пачкой дисков и внешним приводом DVD-ROM. Ей предстояло загрузить добытые программы. Она бегло просмотрела диски, содержащие геофизические карты Северной Америки, электронную фармакопею и мультимедийную историю семейства Медичи, и положила их рядом с энциклопедией по истории средних веков и другими хрестоматийными материалами, которые казались ей относящимися к делу.

Как только Мириам сделала первые заметки к статье, которую авансом оплатил Стив, она приступила к установке программ. Это переросло в долгую ночь, когда она наспех зазубривала и старательно изучала сведения о средневековых коммерсантах и их династиях. Чем скорее она разберется в происходящем, тем лучше…

* * *

Наступило очередное утро… Воскресенье, ясное и холодное. Мириам устало прищурилась и откинула одеяла, чтобы дать доступ холодному воздуху. «Возможно, я и привыкну к этому», — смутно подумалось ей. Боже мой. Она взглянула на часы и увидела, что десять часов, встреча с герцогом Энгбардом, волнующе близки.

— О черт, — выругалась она вслух и с удовольствием заметила, что сорвавшееся словцо не вызвало заметной паники среди прислуги. Что еще лучше, в наружной части покоев было пусто, только стояли горячий полный кофейник и поднос с рогаликами, точно как она велела. — Приемлемый уровень обслуживания, — пробормотала Мириам едва слышно, устремляясь в сторону ванной. Компьютер с прошлой ночи все еще работал, показывая сменяющиеся картинки скринсейвера.

Мириам выложила одежду, подходящую для встречи с герцогом. После короткого размышления она выбрала консервативный стиль — костюм с жакетом без воротника и застежкой до горла.

— Старайся думать, как во времена средневековья, — приказала она себе. — О скромности, женственности и искоренении соблазнов. — Чтобы немного оживить ансамбль, она повязала на шею яркий шелковый шарф. — О маскировке. — И помни, что сказал Роланд: не выказывать старому сукину сыну открытого неповиновения. По крайней мере пока. Как и где найти рычаг, разумеется, было весьма каверзным вопросом, из которого тут же возникал дополнительный — когда и как использовать этот рычаг, чтобы управлять упрямым стариком. Она сомневалась, что найдет подобные «инструменты» где-нибудь под рукой, пока живет в этом доме как гостья… или как ценная узница. Все связанное с признательностью этому всесильному человеку оставляло тошнотворный привкус во рту.

Однако была одна вещь, которую Мириам могла использовать, чтобы уравнять шансы… очень мощное средство. Чтобы завершить образ, Мириам выбрала небольшую черную сумочку, заведомо слишком маленькую, чтобы впихнуть в нее пистолет или еще что-нибудь устрашающее. И положила туда только тюбик губной помады, салфетки и включенный диктофон.

Дверь в ее комнаты сегодня «работала», что она отметила, выйдя в коридор. Мириам вспомнила дорогу к покоям герцога и спокойно прошла мимо двух старательных слуг, занятых полировкой бронзы на одной из дверей, и лакея, который только что пришел сменить цветы на одном из декоративных приставных столиков у стены. Они поклонились ей, когда она проходила, и Мириам кивнула в ответ, торопливо минуя их. Казалось, весь «дворец» уже пробудился и все его обитатели, которые мгновением раньше спали, выползли из своих щелей, чтобы возобновить работу.

Наконец она добралась до входа в дядин офис и остановилась. Большие створки его двери были закрыты. Мириам сделала глубокий вдох и нажала кнопку неподалеку от них.

— Wer ish? — Голос был резким, с металлическим оттенком: где-то в проводах нарушался контакт.

— Это Мириам… то есть Хельга. Кажется, герцог хотел поговорить со мной, — ответила она в микрофон.

— Входите. — Замок сдержанно щелкнул, и Мириам толкнула дверь. Она оказалась до изумления тяжелой, будто покрытая сталью. Затем дверь медленно закрылась за ней.

Матиас, секретарь-чудовище, ожидал ее за большим столом; его пиджак был наброшен на спинку стула. На этот раз Мириам заметила перед ним стопку бумаг. Часть их напоминала квитанции федеральной почты, некоторые больше походили на письма.

— Хельга. Мириам. — Матиас кивнул, надо сказать, почти дружески.

— Да. — Почему он заставляет меня так нервничать? В чем причина — только в наплечной кобуре, которую он носит напоказ, без стеснения? Или в том, как он избегает прямого взгляда, не допуская «визуального контакта», но то и дело исподтишка оглядывает ее со всех сторон?

— У вас назначена встреча, — сказал он. — Но вам следовало сначала позвонить, а уж потом выходить из номера. С тем чтобы мы могли выслать сопровождающих.

— Сопровождающих? — спросила она. — А собственно, зачем мне сопровождающие?

Он поднял бровь.

— Как зачем? Вы дама с положением и достойны эскорта. Показываться на публике одной — это неуважение к собственной репутации. Между прочим, кто-нибудь мог бы воспользоваться подобной удачей, чтобы подобраться к вам.

— Гм-м. Я подумаю об этом. — Она кивнула на внутреннюю дверь. — Он готов принять меня?

— Минуту. — Матиас встал и постучался. Последовал неразборчивый обмен словами. Матиас распахнул приоткрытую дверь и придержал ее перед Мириам. — Можете войти, — сказал он с неопределенным выражением. Когда она проходила мимо его стола, он повернулся так, чтобы загородить лежавшие там бумаги.

Отправляясь в логово льва, Мириам притворилась, что не заметила этого. Как и прежде, герцог Энгбард сидел за своим письменным столом, спиной к окну, так что, глядя на него, ей приходилось щуриться от дневного света. Но на этот раз в комнате никого, кроме них, не было, и герцог поднялся навстречу ей.

— Ах, Мириам, дорогая моя племянница. Пожалуйста, проходи.

«Пытается играть роль доброго дядюшки», — решила она, поэтому тепло улыбнулась в ответ, как только приблизилась к столу.

— Дядя. Гм… Не знаю, как следует к тебе обращаться. Но, надеюсь, ты не против, если я буду называть тебя Энгбард?

— Только при встречах с глазу на глаз. — Он доброжелательно улыбнулся. — На людях лучше всего называть меня «ваше превосходительство» или «дядя», в зависимости от обстоятельств… официальных или неофициальных. Пожалуйста, садись.

— Благодарю. — Она уселась напротив него, и он тоже сел. Герцог был одет в очередной великолепно сшитый на заказ костюм консервативного покроя, и, как она успела заметить, при клинке. Кривом: возможно, это была сабля, но она не взялась бы утверждать — из лезвий ей чаще всего доводилось иметь дело со скальпелями. — Ты хотел поговорить со мной о чем-нибудь особом?

— Ох, много о чем. — Широкий взмах его руки охватывал полмира. — Правда, здесь нет обычая мешать болтовню с делами, но, думаю, ты привыкла к быстрому течению событий. — Он откинулся в кресле, погрузив лицо в тень. — Роланд доложил, что ты открывала второй чемодан, — внезапно сказал он. — Какой ты сделала для себя вывод?

А вот и момент истины. Мириам откинулась назад, сознательно повторяя его позу.

— Ну, должна сказать, что только идиоты позволяют вовлечь себя в какой бы то ни было бизнес, не выяснив все о том, что именно он подразумевает, — медленно сказала она. — И никто не требовал от меня не «подглядывать». Тебе стоит также обратить внимание на то, что сейчас я обсуждаю это здесь, с тобой, а единственное лицо, которое знает об этом, — Роланд. Что скажешь?

— Думаю, это говорит о необходимом уровне благоразумия и рассудительности, — ответил он через минуту. — И вот еще. Что ты думаешь об этом бизнесе? И о собственном отношении к нему?

— Он очень выгоден для группы семей при условии, что наша семья явно главенствует, — сказала Мириам, тщательно стараясь не оставить неверного впечатления о себе. — Мне понятно, почему тебе захотелось проверить нового… гм… члена семьи. Что касается самого бизнеса, то он достаточно хорошо поставлен и, похоже, работа идет успешно. — Она пожала плечами, подавив искушение добавить: для семейного концерна восемнадцатого века. Что касается организации бизнеса, она по-прежнему средневековая… — Едва ли мне стоит комментировать происхождение той платиновой кредитной карточки?

— Разумеется, нет, — как-то кисло заметил герцог. — Но, мне кажется, ты внятно излагаешь свою позицию. — Кожа вокруг его глаз неожиданно натянулась. — Ты употребляешь наркотики? — спросил он.

— Я? — Мириам рассмеялась, мысленно скрещивая пальцы. — Нет! Никогда. — По крайней мере не героин или кокаин. Ну пожалуйста, не позволяйте ему спрашивать меня о другом. Как большинство студентов, она пробовала марихуану от случая к случаю, но почти отказалась от нее некоторое время назад. И не думала, что герцог из тех людей, что причисляют к наркотикам кофе, сигареты или виски.

— Это хорошо, — очень серьезно сказал он. — Большинство наркоманов очень неосторожны. Не умеют хранить секреты. А это вредит бизнесу.

— Трезвость и умеренность соседствуют с благонадежностью, — согласилась она, восторженно кивая, и подумала, не зашла ли слишком далеко, когда герцог устремил на нее отчасти желчный взгляд. «Ой-ой, пять стаканов вина», — вспомнила она… и, умаляя собственное достоинство, пожала плечами. Его взгляд медленно угас.

— Ты унаследовала от матери острый язык, — заметил он. — Но я позвал тебя не для того, чтобы узнать твое мнение по поводу наших дел. Надеюсь, Роланд восполнил несколько пробелов в твоем образовании — в некоторых областях, вроде обучения древнему языку, это займет много времени, прежде чем будет результат, — но, смею заметить, что он наверняка подробно не затрагивал твое положение в Клане. Верно?

Мириам почувствовала, как ее лоб собирается в складки.

— Он сказал, что я достаточно богата и занимаю очень высокое положение. Но не вдавался в подробности, нет. А что?

— Ну тогда, — сказал герцог, — возможно, мне нужно поспешить с объяснениями. Видишь ли, у тебя уникальное положение… в двух отношениях.

— Действительно? И что это? — оживленно спросила она. Миссионер или…

— Ты уже знаешь, что в Клан входит пять семей, — начал Энгбард. — Это Лофстромы — главная семья, — Торолд-Хъёрты, Ву, Арнсены и Хъялмары. Да, я знаю, получается шесть. Родовое имя не обязательно наследуется по прямой. Наши семьи — потомки детей основателя, Энгмара Лофстрома. Он родил много детей, но кровь была слабой… Только когда их дети заключили браки между собой и появилось множество внуков, которые и продемонстрировали семейный дар, мы оказались в состоянии объединиться и основать Клан.

Он откашлялся.

— Имя Ву не связано ни с одним из наших настоящих предков; это имя взял второй сын из линии Арнсенов, уезжая в Дальнее, или Внешнее, Царство, за две тысячи миль к западу, лет этак сто двадцать тому назад. Мы рассчитывали, что семья Ву, став нашей западной ветвью, будет торговать вместе с нами через Союз тихоокеанских железных дорог, к взаимной выгоде. Кстати, это была не первая попытка. Еще раньше младший сын старшего сына Энгмара, Марк, пытался пересечь дикие леса, но попытка ни к чему не привела, а Марк пропал. Итак, у нас есть ветви по обе стороны Континентальной границы. У других семей тоже своя история. Когда-то было семь родственных линий… но тут я уже отклоняюсь от темы.

— Но как все это работает? — спросила Мириам. — Как образуется Клан?

— Клан вовсе не то, что ты назвала бы компанией с ограниченной ответственностью… это скорее товарищество. Семейная фирма, если угодно. Понимаешь, мы держим свои земли, богатства и титулы в общем трастовом фонде под эгидой Клана: он управляет делами при полном общем взаимодействии, и в него поступают доходы от всех наших рискованных предприятий. Клан использует всех, кто владеет даром путешествовать между мирами, — это члены составляющих его семей, — и устраивает или санкционирует браки, соединяющие семьи через поколения, избегая как браков на стороне, так и браков между слишком близкими родственниками. Он также контролирует и внешнюю семью, то есть тех, кто лишен дара, но у чьих детей он мог бы проявиться, если бы они заключали браки с себе подобными, и находит для них работу здесь. Например, Матиас не может самостоятельно посетить даже Бостон… но проявляет недюжинные таланты в сфере безопасности и отлично справляется. У нас теперь насчитывается около пятисот «путешествующих», а с двумя тысячами членов внешней семьи много не заработаешь.

Он вновь откашлялся.

— Одно из железных правил гласит, что члены семьи обязаны заключать браки с другой линией семьи… В противном случае «портится» кровь внутри поколения. Исключения допускаются только по дозволению совета. Только он может разрешить уклонение от этого правила и заключение союза «на стороне», например, для того, чтобы породниться с аристократией. Второе железное правило состоит в том, что наследование акций Клана по родству происходит не прямой передачей внутри семьи. Если ты умираешь, твои дети наследуют то, что им отводит Клан… Ты владеешь своими имениями через Клан, но ты им не хозяйка, потому что без Клана ты была бы ничто. Предположительно, такая система поощряет кооперацию, и обычно не безуспешно, но бывают и исключения. Шестьдесят лет назад внутри Клана разразилась война. Война между семьями Ву и Хъёрт с одной стороны и Торолд, Лофстром, Арнсен и Хъялмар с другой. Теперь никто уже точно не помнит, из-за чего она началась, — те, кто знал, уже умерли… Но мое личное предположение таково: семья Ву, стремясь занять «вечный дворец», скомпрометировала себя интригами и в итоге выступила с подданными Внешнего Царства с оружием против нас, что сделало всех Ву нашими врагами. В общем, это был кровавый период нашей истории. За годы сражений наша численность уменьшилась с тысячи носителей истинной крови почти до двухсот. Война окончилась тридцать пять лет назад: был заключен договор, торжественно отмеченный браком Патриции Лофстром Торолд и Альфредо Ву. Патриция приходилась мне сводной сестрой, и я унаследовал попечительство над имениями Лофстромов.

Он умолк, чтобы откашляться.

— Смерть твоей матери наконец подтвердилась, хотя ни ее тело, ни тело Альфредо так и не обнаружили. С тех пор претенденты на акции от имений Торолд-Хъёрт не объявились, и вследствие этого те были отданы в управление (сродни попечительству) королевской семье.

— «Королевской семье»?

— Да, королевской семье, — сказал герцог с досадой. — У вас такого нет, я знаю. Нам же пришлось смириться с ними, а они бывают до ужаса надоедливыми!

— Ага, пожалуй, я начала понимать. — Мириам скрестила лодыжки. — Итак. Среди предприятий Клана имеется крупный акционерный капитал, которым управляет внешняя партия, знающая, кто вы и что вы. Затем появилась я и таким образом обеспечила вам рычаг, позволяющий забрать все это назад, под контроль семьи. Так?

— Да. До тех пор, пока тебя не убьют, — напомнил он.

— Нет, подождите минуточку! — Она подалась вперед. — Кто? И почему?

— О, есть несколько группировок, — заметил Энгбард с оттенком, который Мириам определила как явное, лишающее присутствия духа смакование. — Королевская семья, которой хочется удержать в своих руках почти десять процентов нашей собственности и доходов, не развязывая открытую войну с самыми могущественными из аристократов. Тот, кто убил Патрицию, — он сделал это по тем же причинам. Любой из подрастающего поколения линии Хъёртов или Торолдов, питающий надежды, что акции будут перераспределены в его пользу и никакой претендент на них не объявится, а семьи изменят порядок наследования. И, наконец, управление по борьбе с наркотиками.

— А они-то здесь при чем?

— Ни при чем, просто это еще одна группа, которая мгновенно невзлюбит тебя, как только узнает о твоем существовании. — Он улыбнулся, не без юмора. — Думай об этом как о проверке, если хочешь.

— Ве-е-ерно, — с манерной медлительностью протянула Мириам. Спасибо, я-то уже для себя это выяснила. — Надеюсь, что понимаю, из чего вы исходите. И еще, дядя. Один вопрос.

— Слушаю. Пожалуйста.

— Роланд. У него есть мотив?

Энгбард удивил ее, громко рассмеявшись.

— Роланд, этот дезертир-мечтатель? — Он откинулся на спинку кресла. — Роланд, который пытался уговорить нас отписать земли крестьянству и развивать банковскую систему, чтобы ссужать им деньги? Роланд-мятежник? Он исчерпал всякое доверие, какое к нему было, своими попытками затеять здесь подобные игры. Думаю, Роланд Лофстром станет вполне подходящим мужем для Ольги Торолд. А она должна стать ему превосходной женой… и немного остепенит его, что необходимо ввиду его разрушительных наклонностей. Как только он подпадет под влияние Клана, возможно, наступит пора вернуться к некоторым его идеям, но при теперешнем положении дел совет Клана не может принимать его всерьез… Поднимая бунт, он по молодости лет автоматически портит любую обоснованную реформаторскую идею, которую сам мог бы выдвинуть. В общем-то, жаль. Между тем ты моя родная племянница. Патриция, твоя мать, была дочерью первой жены моего отца. Роланд, напротив, сын моего сводного брата, сына моего отца и его третьей жены. Он не одной с тобой крови… по крайней мере не в четвертом поколении. Три жены, три ребенка, три скандала! Мой отец сильно навредил нашим делам…

В любом случае, с Роландом начнется другая ветвь, Торолд-Лофстромов, которая будет весьма полезна моему преемнику, кто бы им ни стал. Но он не играет важной роли в общем раскладе и не заинтересован в твоем устранении. Фактически, именно поэтому он и узнал о твоем появлении одним из первых.

Мириам покачала головой. Сложные взаимоотношения внутри семьи ставили ее в тупик, и у нее в голове не оставалось ничего, кроме смутного впечатления о запутанных семейных отношениях и договорных, организованных в систему браках.

— А вы не интересовались мнением Ольги на этот счет? — спросила она.

— А зачем? Она сделает так, как ей прикажут в целях благополучия Клана. Она очень послушная девочка.

— О, тогда все в порядке, — сказала Мириам, легонько кивая и прикусив изнутри щеку, чтобы сохранить бесстрастное лицо.

— Что вновь заставляет вспомнить о тебе, — кивнул Энгбард. — Безусловно, тебя-то послушной не назовешь. Я бы сказал, что ты умна и злоязычна. Я одобряю это. Но я надеюсь, что хорошо объяснил тебе — твое будущее нераздельно и очень сложно связано с Кланом. Ты не можешь просто так уйти и исчезнуть во мраке на другой стороне — враги станут искать тебя, хочешь ты этого или нет. И не можешь принять чью-то сторону и обрести таким образом защитника.

— Понятно, — отчеканила она.

— Думаю, лучше всего тебе будет кое-что узнать о других семьях, прежде чем мы перейдем к дальнейшему обсуждению наших проблем, — продолжил Энгбард, не обращая внимания на ее холодность. — Между прочим, Ольга приглашена на три следующие месяца в свиту короля, который тоже, кстати сказать, совсем не «наш»… И будет неплохо, если ты в ее обществе устроишь свой первый выход в свет при королевском дворе, столичной части Клана. Таким способом, под присмотром, твое присутствие должно выманить часть «вшей» из постельного белья. Притом ты не должна оказаться вовсе не у дел или без поддержки, когда тебе придется встречаться с годными в женихи титулованными аристократами, еще до большого приема в честь праздника костров, который состоится через семь месяцев от сего дня. Ольга может просветить тебя насчет их родословных и величин их акционерного капитала, научит этикету и даст начальные знания языка. Я ни в коем случае не обязываю тебя заключить скоропалительный союз, поскольку полагаю, что ты вполне осознаешь свое положение.

— Верно. Итак, я отправляюсь устраивать свое счастье… на поиски мужа, который должен снискать ваше одобрение… отправляюсь к королевскому двору. И когда, вы полагаете, мне это грозит? — с деланым оживлением спросила Мириам, чтобы скрыть медленно закипающую ярость. — Я полагаю, вы намерены показать меня широкому обществу?

— Ольга отбывает завтра утром, дилижансом, — объявил Энгбард. — Отправляйся с ней, а по прибытии ко двору, в Ниджвейн, она поможет тебе выбрать подходящих придворных дам… невысокого ранга, но из семьи, и не на положении служанок, как здесь. Кстати, твои служанки уже упаковали твой багаж. — Он одарил ее холодной тусклой улыбкой. — Если хочешь, думай об этом, как о новом испытании. Надеюсь, ты понимаешь, что это делается для твоего будущего блага? — спросил он.

— Разумеется, понимаю, все в порядке, — заверила Мириам и одарила дядюшку улыбкой, похожей на посыпанный цианидом марципан. — Да, конечно, я все отлично понимаю.

* * *

Мириам чрезвычайно вежливо отклонила приглашение герцога вместе перекусить и вернулась в свои комнаты, кипя от едва сдерживаемой ярости. Ее настроение не улучшило то открытие, что служанки уже уложили большую часть ее одежды в тяжелые дорожные сундуки.

— Черт возьми! — не удержалась она и пожаловалась зеркалу в ванной. — Ты будешь умницей, ведь правда, — едва слышно пробормотала она. — Покровитель хренов, дражайший родственничек.

«Кровожадный сукин сын», — напомнил ей откуда-то изнутри негромкий, тонкий голосок. Герцог Энгбард вполне способен убивать, обмолвился Роланд. На память пришли неотвязно преследующие ее слова, когда-то сказанные Полетт: «Если отступишь, считай, ты у них в кармане; раз — и готово». А что, черт возьми, могло означать едкое замечание насчет вшей, выползающих из постельного белья? Мириам очень быстро опомнилась. «Мне нужен совет», — решила она. И тут ее поразила новая мысль… мысль одновременно злокозненная и до того восхитительная, что на ее губах заиграла улыбка. По-настоящему идеальная схема, именно такая, которая наверняка обеспечивала ей необходимое и в то же время отправляла герцогу совершенно определенное послание, если только удастся все осуществить до конца. Она выставила средний палец:

— Сядь и покрутись! — торжествующе прошептала она. Да, да, это сработает!

Мириам вновь вышла из ванной в комнаты, выпроводила прислугу, закрыла дверь и подняла трубку телефона.

— Соедините меня с графом Роландом, — произнесла она приказным тоном.

— Да, мэм, — подтвердил оператор. — Одну минуту.

— Роланд? — сказала она, внезапно теряя уверенность. «Роланд-мечтатель», назвал его дядя. Роланд, носитель разлагающего влияния, такой хороший, что не верилось. И она готова пройти через это? То, что она сняла телефонную трубку, само по себе заставило ее, хотя и очень неотчетливо, устыдиться. И еще ее охватила дрожь тайного предчувствия.

— Мириам! Чем могу помочь?

— Послушай, — сказала она, облизнув внезапно пересохшую нижнюю губу. — По поводу вчерашнего. Ты… кажется… приглашал меня на обед? Приглашение еще в силе?

— Ты виделась со стариком? — спросил он.

— Да. — Она ждала.

— Н-ну да, приглашение остается в силе. А ты хотела бы зайти?

— При условии, что мы будем вдвоем, только ты и я. Никаких слуг, никакой компании, никого.

— О! — В его голосе звучало удивление. — Мириам, ты представляешь, с какой скоростью слух об этом распространится? Этот «дворец» вновь переполнен прислугой! Ты понимаешь, что такого просто нельзя допустить? Только не при слугах.

— Речь совсем о другом: мне нужен доверительный совет, — сказала она. И продолжила, понизив голос: — Они же знают, что я больше тридцати лет провела на другой стороне. Могу я урвать пару часов наедине с тобой, без какой бы то ни было слежки?

— Гм-м. — Он помолчал. — Только при условии, что сумеешь стать невидимой. Послушай, я живу в номере этажом выше во втором по счету. Я попрошу приготовить обед к шести, а затем отошлю всех слуг. Однако будет еще лучше, если никто не увидит тебя. Иначе твои враги получат хороший повод к пересудам… и к словесным нападкам.

— Я подумаю, — пообещала она. — Обеспечь вино и переоденься к обеду. Я обязательно составлю тебе компанию.

Часть 3