— Ну, — сказал Силин, — а Губенко вы познакомили с вашими соображениями?
— Нет, — качнул головой Бешелев.
— Почему же?
Очевидно, Бешелев был готов к этому вопросу, потому что ответил сразу, не задумываясь:
— С ним я всегда советуюсь по политическим вопросам, а это — вопрос экономический.
— У вас какое образование? — спросил Силин.
— Техникум. Три курса института.
Вот теперь он немного растерялся, Бешелев! Должно быть, его огорошил этот вопрос, заданный вроде бы совсем некстати. У него даже брови приподнялись, и лицо вдруг стало по-детски растерянным.
— А кто сказал, что политика есть концентрированное выражение экономики?
Бешелев облегченно улыбнулся. Ну, это-то он знает — Ленин! И все-таки, снова улыбнулся он, пожалуй, он не ошибся, попросив директора познакомиться с планом комитета комсомола.
Силин раскрыл папку. Нет, этот парень, в общем-то, нравился ему. Конечно, к Губенко он не пошел, быть может, по каким-то другим причинам, да бог с ним, — Силину стало даже приятно, что Бешелев пришел именно сюда.
Он пробегал взглядом цифры, привычно и быстро схватывая самую суть, почти бессознательно отбрасывая то, что ему мешало сосредоточиться на главном, и, перевернув последнюю страницу, откинулся на спинку кресла.
— Конечно, это коллективный труд? — спросил Силин.
— Да, разумеется. План составлен по материалам цеховых организаций.
— Вы этим планом довольны?
— А что? — тревожно спросил Бешелев. — Там что-нибудь не так?
— Вы не ответили на мой вопрос.
Он видел: Бешелев лихорадочно думает, вспоминает каждую страницу, пытается найти что-то такое, что ускользнуло от его взгляда, — и не может. Силину стало жаль его. Зря мучает парня.
— Наверно, какие-нибудь упущения там есть, — не очень твердо сказал Бешелев, — но ведь это только проект плана. Сто раз можно подработать.
— Ничего не надо подрабатывать, — сказал Силин, захлопывая и возвращая папку. — Только покажите секретарю парткома.
Пора было поглядеть ежедневную сводку по цехам, ее уже должны были принести. Он протянул Бешелеву руку — рукопожатие было дружеским, ободряющим. Но Бешелев не знал, что директор нашел в этом плане одну ошибку, — нашел и ничего не сказал, потому что его эта ошибка в какой-то мере устраивала. И потом, думал Силин, когда Бешелев уже ушел, а Серафима Константиновна, как всегда, с торжественной деловитостью положила перед ним диспетчерскую сводку, — и потом Бешелев еще не поймет, какая разница между производственной деятельностью и деятельностью в соревновании. Пусть комсомольцы перевыполняют плановые задания, хватит и этого! Он вспомнил растерянный вопрос Бешелева: «Там что-нибудь не так?» — и усмехнулся. Наверно, Бешелев еще не проходил этого в своем институте и просто не знает, что соревнование оценивается только по сверхплановому росту производительности или качества. А такой труд планировать невозможно…
Нет, в общем-то, деловой парень комсомольский секретарь. И ко мне тянется, это-то я понял сразу. Надо будет подробно расспросить о нем Губенко. И еще — рассказать Губенко о плане реконструкции термического цеха. Губенко не поддержит план, ему-то я быстро докажу, что сейчас это невозможно. Впрочем, вряд ли даже потребуется его поддержка: Заостровцев положит свой план в какой-нибудь дальний ящик, вот и все.
Силин был спокоен. Сводка оказалась более или менее благополучной. Только у Нечаева на втором участке задерживается пусконаладочный период, и тут ничего пока не поделаешь — не хватает рабочих. Жми на Нечаева не жми, он ничего не может изменить, стало быть опять будет соответствующий разговор с заместителем по кадрам…
Что ж, самое обыкновенное утро: обыкновенные неприятности, обыкновенная крутая — все обыкновенное и привычное, без чего, кажется, уже не прожить.
И не знал, что у этого обыкновенного утра будет продолжение — не скоро, через несколько месяцев, — продолжение тяжелое и печальное…
10. ГОСТЬ
Бывают дни, когда неприятности валятся косяками и кажется, что нет им конца. Проходит время, все как-то успокаивается, пора неприятностей сменяется порой удач, а потом все повторяется сызнова, будто по какому-то странному, но раз и навсегда заведенному порядку.
Неприятности начались для Рогова с утра. Сводка с уборочной была не то чтобы катастрофической, но грозной: картофель собран лишь на тридцать восемь процентов, выезд студенческих отрядов, рабочих и служащих на уборку непозволительно задерживается, хотя телефонограммы райкомам были направлены неделю назад. Пришлось самому взяться за телефон, и, только поговорив с секретарями райкомов, Рогов немного успокоился.
Вторая сводка — областного статуправления — тоже не порадовала его. Квартальный план выполнен лишь двенадцатью предприятиями, стало быть на ближайшем бюро надо слушать руководство остальных предприятий и стройкомбината, самому съездить в районы нового строительства. Все еще можно поправить, конечно.
Он снова снял трубку. В сводке среди прочих предприятий, не выполнивших план, значился и завод газовых турбин.
Силин не ответил. Пришлось звонить Губенко. Трубку подняли, и Рогов сразу узнал анемичный голос секретаря парткома.
— Это Рогов, здравствуйте. Что у вас происходит? Я прочитал сводку — у вас двенадцать процентов недовыполнения.
— Да, верно, — ответил, подумав, Губенко. — Вы еще не говорили с директором, товарищ Рогов?
— Я звоню вам — секретарю парткома, — резко сказал Рогов. — Вы можете объяснить мне все без директора?
— Все дело в структурном сдвиге, товарищ Рогов, — торопливо, будто испугавшись резкого тона секретаря обкома, ответил Губенко. — Мы были вынуждены отдать новому цеху людей и этим ослабили остальные, а двадцать шестой цех еще не может полностью давать план. Но мы надеемся прийти к концу года все-таки с хорошими показателями.
— Надеетесь? — усмехнулся Рогов. — Вы обязаны прийти к концу года с хорошими показателями! Что вы предпринимаете для этого? Только конкретно.
— Провели по цехам партийные собрания, нацелили коммунистов на повышенную ответственность за выполнение плана.
— Между прочим, эта ответственность коммунистов должна быть постоянной. Значит, до этого она была ослаблена? Так вас понимать?
— Товарищ Рогов, — дрогнувшим голосом сказал Губенко, — вы же знаете наши условия. Перевод завода на выпуск новой продукции не может происходить безболезненно.
— Но ведь турбины еще не входят в план нынешнего года? — сказал Рогов. — А на компрессорах и воздуходувках вы должны были уже не одну собаку съесть.
— Не хватает людей, — повторил Губенко.
— Значит, сверхурочные и штурмовщинка не помогли?
— Выходит так.
— Где сейчас директор?
— Приехал новый заместитель начальника главка товарищ Свиридов, он с ним. Кажется, они собирались к вам.
— Свиридов? — переспросил Рогов.
— Да. Спиридон Афанасьевич.
— Попросите, пожалуйста, Силина сразу же позвонить мне, как появится.
Он снова принялся за бумаги, еще до его приезда разложенные по папкам секретаршей.
Сводка областного управления охраны общественного порядка: тяжелых преступлений нет, двенадцать квартирных краж, ограбление продуктового магазина, два угона автомашин, сто двадцать три мелких правонарушения. Это не так-то уж много. Бывало хуже. Он читал, а мысленно все равно возвращался к разговору с Губенко. Что за человек! Так и норовит спрятаться за спину Силина.
Рогов протянул руку и, щелкнув рычажком на коммутаторе, попросил секретаршу вызвать к нему заведующего промышленным отделом. Когда тот вошел, Рогов кивнул на сводку статуправления.
— Читали?
Заведующий промышленным отделом был человек новый — инженер, на партийной работе пять лет, в обкоме недавно и, должно быть, еще не вошел как следует в дела. Рогов любил таких. Любил помогать и наблюдать, как новые работники обретают и умение, и уверенность.
Да, он читал сводку, и не только читал, но кое-что предпринял по стройкомбинату и предприятиям легкой промышленности. Основная беда на комбинате — плохая диспетчерская служба, пришлось вместе с руководством пересмотреть методику управления… Невыполнение плановых заданий на других предприятиях в основном сводится к срыву поставок смежниками. Рогов слушал его молча. Все верно.
— А завод газовых турбин?
— Там все должно войти в колею, как только кончится перестройка. Острая нехватка людей…
— Погодите, — остановил его Рогов. — Вы сами давно были на ЗГТ?
— Неделю назад.
— Встречались с Силиным и Губенко?
— Да, Георгий Петрович, конечно.
— Какое впечатление на вас производит Губенко?
Тот ответил сразу, будто давно готовился к этому вопросу:
— По-моему, слабый работник. Я бы даже сказал — очень слабый.
— Ну что ж, наши мнения совпадают. У них когда партконференция? — Рогов заглянул в свою записную книжку. — В последних числах октября, так что время подумать есть.
Он колебался — спросить или не спросить, кого можно рекомендовать на должность секретаря парткома. Спросишь — и поставишь завотделом в неловкое положение. Конечно, он пока не знает как следует заводские кадры. Лучше посоветоваться с секретарем райкома Званцевым.
— Вы, наверно, еще незнакомы на ЗГТ с людьми… — сказал Рогов и вдруг увидел, как его собеседник чуть улыбнулся.
— Наверно, вы хотите спросить, кто сможет заменить Губенко?
Рогов кивнул и поглядел на него с любопытством.
— Там есть очень интересный человек. Но, думаю, вы со мной не согласитесь.
— Кто? — спросил Рогов.
— Начальник двадцать шестого цеха Нечаев. Впрочем, вряд ли, конечно, есть смысл брать его из цеха.
— Вы что же, давно знакомы? — живо спросил Рогов.
— Мы вместе учились. У Нечаева работоспособность машины.
— А вы не можете подробней? — попросил Рогов. Он хорошо запомнил Нечаева, и вовсе не потому, что встретился с ним недавно, нынешней весной. Тогда, в цехе, его поразило, как Нечаев держался перед Си