…В эти дни в цехе на соседнем с осининским станке началась обработка крупной детали для компрессора. И сразу же деталь начала сильно вибрировать. Попробовали применить различные виброгасители — все напрасно! Возле станка собрались технологи, пришел главный технолог завода. До этого деталь стояла на другом станке с программным управлением — «Макс Мюллер». Этот станок находится в специальной кабине, где поддерживается постоянная температура, и за ним ухаживают как за красной девицей. Так вот, от детали в буквальном смысле слова полетели клочья.
Лунев подошел к технологам, посмотрел и вдруг сказал:
— Можно положить слой резины… Закрепить текстолитом… Стянуть болтами…
И ушел к своему станку, будто устав от такого количества слов, сказанных сразу.
Технологи попробовали сделать так, как посоветовал Лунев, и хотя резец мусорил, но вибрация погасла: деталь не вступала со станком в резонанс. О предложении Лунева рассказали начальнику цеха, тот вызвал к себе рабочего.
— Вот что, товарищ Лунев. Не пора ли вам переходить в мастера? Человек вы грамотный, знающий…
Лунев отрицательно покачал головой.
— Почему? — допытывался начальник цеха. — Почему вы отказываетесь?
— Бригада, — сказал он всего лишь одно слово.
И еще несколько слов об Алексее Бочарове.
Грешным делом, когда в заводской многотиражке я прочитала корреспонденцию о том, что молодой рабочий, применив шлифовку на обработке клепаных колес, добился удивительных результатов, мне захотелось написать о нем. Но директор завода В. В. Силин, отлично знающий людей завода, сказал мне, что писать о нем вроде бы еще рановато.
Но вот мы беседуем с Алексеем в кабинете его отца, начальника участка, и я вижу, как за внешней оболочкой чуть ироничного, насмешливого, с неустоявшимися жизненными позициями человека проступают черты очень серьезного, я бы сказала, прочного в самой своей духовной основе молодого рабочего.
— Расскажите о себе.
— Родился, учился, служил в армии, работаю. Наград не имею. Разве что только секретарь комитета комсомола недавно руку пожал. От имени всего комсомола, разумеется.
— Что так скромно?
— Украшаю себя.
— ?
— Скромность ведь украшает человека?
— Да. Ну, а как вы начали жизнь в бригаде?
— Без фанфар и тостов. Банкета по этому поводу почему-то не было.
И все в таком же духе. Но вдруг его темные глаза стали твердыми.
— Знаете что? Приходите к нам месяца через два-три. Тогда будет ясно, что мы делаем, как делаем и чего стоим. Но главное — мы все поверили, что это было нужно. Я говорю о бригаде.
Что ж, с днем рождения тебя, бригада! Доброго тебе пути. Хорошей работы и ровного настроения.
Е. Воронина.
— Ты чего делаешь вечером?
Бесфамильный спросил об этом вскользь, как бы между прочим, но Алексей уже знал его манеру разговора. Так он начинал всегда, когда хотел потащить их после работы в кино, или финскую баню, или на смотр служебных собак, или на соревнования пожарников — вот уж непоседливый человек! И Алексей шел с ним в кино, и в баню, и на смотр собак, отказался от соревнований пожарников, — бог с ними! — зато сам купил сразу пять билетов на матч местной футбольной команды с поляками.
Вопрос Бесфамильного означал, что у него снова есть какая-то идея, и Алексей усмехнулся: что сегодня? Клуб коллекционеров? Дегустация пива в новом баре «Волна»? Выставка-продажа сиамских котят? Бесфамильный тоже усмехнулся — а что? Как-то ему не приходило в голову насчет котят.
— Ты парень с мыслями, — одобрительно кивнул он. — Но сегодня я хочу покататься по городу. Имею лишнюю трешку.
— На рысаках? — полюбопытствовал Алексей.
— Ага, — сказал Бесфамильный, отходя. — Так, значит, двигаем сразу после работы?
Алексей ничего не понимал — куда он его тащит? Они ехали в автобусе, и у Бесфамильного было непроницаемое лицо восточного божка.
— Мы уже катаемся? — с деланным равнодушием спросил Алексей. — Хороший выезд. В этом автобусе, наверно, штук сорок рысаковых сил.
— Пятьдесят, — сказал Бесфамильный.
И тогда, когда они вышли из автобуса, и тогда, когда прошли в конец Зеленой улицы, и тогда, когда остановились возле проходной со стеклянной вывеской «Таксомоторный парк № 2», Алексей все еще ничего не понимал. Он догадывался, что Васька втягивает его в какую-то игру, и ему было занятно, что же тот придумал сегодня и чего ради потащил кататься — видимо, на такси, — но спрашивать об этом он не стал. Наоборот, он сделал скучающее лицо, и Бесфамильный, покосившись, сказал тоже скучнейшим голосом:
— Подождем самую малость. Сейчас один занятный парень выкатит свою телегу, и поедем. Ты только сиди тихонько — договорились? Ну, в смысле — не возникай.
Они стояли молча, лениво покуривали, и так же лениво Бесфамильный оглядывал машины, выезжающие из ворот. Прошло минут пять или шесть. Вдруг Бесфамильный отбросил недокуренную сигарету и шагнул, поднимая руку. Машина затормозила, и, нагнувшись к окошку, Бесфамильный сказал.
— Требуется поездка по городу, шеф.
Алексей не слышал, о чем спросил его шофер, он слышал только ответ Бесфамильного:
— Да просто так, с ознакомительными целями, — и, повернувшись, кивнул Алексею: — Садись сзади.
Полная темнота! Сиди дурак дураком и жди, когда начнется настоящая игра.
— Так куда все-таки? — спросил шофер.
— Ну, по каким-нибудь историческим местам, — сказал Васька. — Церквухи какие-нибудь двенадцатого века или камень, на котором сидел Петр Первый… Есть тут чего-нибудь такое?
Он покружил в воздухе пятерней, и шофер недовольно ответил, что он не экскурсовод, а здесь не Париж и Нотр-Дама не имеется. И лучше всего (уж коль скоро все равно ехать) поехать за город, в Солнечную Горку — хороший ресторан, выпить можно и закусить. Он имеет в виду пассажиров, конечно.
— Непьющие мы, — сказал Васька. — А денег у нас навалом, девать некуда. Так что ты покатай уж нас как следует, шеф.
— Мне-то что? — ответил шофер. — Мне ваших денег не жалко. С Севера, что ли, или с Дальнего?
— Да нет, мы местные, тутошние, — сказал Васька.
— По спортлото выиграли? — поинтересовался шофер.
— Премию получили.
— Это еще не навалом денег-то! Я тут одного южного мужика на рынок возил, он травками торгует, — вот у него денег действительно навалом. Мешок травки привез — мешок денег увез!
— А в них ли счастье? — зевнул Васька. — Нам захотелось — сели и поехали. Захотим — сиамских кошек накупим. Накупим, Алешка?
— Можно, — сказал Алексей. Все равно ему ничего не было понятно. — Говорят, у них молоко витаминизированное, вроде козьего. Дай-ка мне спички.
Он подался вперед, чтобы взять у Бесфамильного спички, и только тогда увидел прикрепленную к щитку карточку с фотографией водителя, его фамилией и именем-отчеством: Еликоев Павел Халидович.
Он не сразу вспомнил, откуда знает эту фамилию, где слышал ее, и лишь несколько минут спустя, вспомнив, тихо рассмеялся. Все встало на свои места. Ну да, конечно, этот Еликоев — ученик Осинина, тот самый, который удрал с завода в таксеры, а Васька как-то подстроил, что они оказались у него в машине, и сейчас начнется воспитательная беседа — всего-то и дела! Да на кой он черт Ваське, этот Еликоев с усиками? Он уже недовольно поглядел на крепкий Васькин затылок: только время терять зря. Попросить, что ли, чтоб довез до дому, а там пусть себе катается хоть до утра. Он не попросил. Он сидел и молчал, и Васька тоже молчал, глядя прямо перед собой.
— Так как она, жизнь-то, Павел Халидович? — наконец спросил он.
— А какая жизнь? Двенадцать часов открутишь за баранкой, вот и вся жизнь.
— Ну, все-таки не скажи! Не на ногах все-таки стоишь, а на мягком ездишь. К тому же набирается, поди, в свой кошелек? Я слышал, один парень за год собственные «Жигули» набрал.
— Наберешь! — усмехнулся Еликоев. — Туда рублевку надо сунуть, сюда рублевку, на мойке двугривенный… Нынче все хотят свое иметь.
— Значит, обижают? — спросил Бесфамильный, оборачиваясь. — Слыхал, Алешка, как у них? Так ведь никаких рублевок и не хватит, наверно, Павел Халидович? А вот откуда мне твоя фамилия известна?
— Не знаю, — буркнул Еликоев.
— Редкая у тебя фамилия, — задумчиво продолжал Бесфамильный. — Ты тут на днях никого не спасал? Ну, в смысле никаких подвигов не совершил? О тебе в газете не сообщали?
— Не сообщали, — уже резко сказал Еликоев.
— Жаль, — вздохнул Васька. — Внешность у тебя такая симпатичная. А может, я тебя сегодня на доске Почета видел? Ну, там, возле парка…
— Не знаю.
Алексей уж не сердился на Бесфамильного за эту поездку. Игра началась. Интересно, чем она кончится. Шофер уже кипит, как чайник. В зеркальце было видно его нахмуренное лицо. А Васька, этот стервец, лениво развалился на сиденье и все подкидывал, все подкидывал дровишек в огонь: ах, значит, не красуешься на доске? А почему же? Не заслужил, что ли? Такой симпатичный парень, а не заслужил, чтоб его сфотографировали за счет месткома при галстуке и в белой рубашечке!
— Вы мне мешаете, — сказал Еликоев.
— А мы и помолчать можем, — сказал Бесфамильный. — Верно, Алеша?
— Можем, хотя трудно, конечно, — сказал Алексей.
— Настроение у нас разговорчивое, понимаешь, шеф? Просто сил нет, как хочется поговорить с хорошим человеком! На заводе у нас что? Ты да станок перед тобой, а с ним не поговоришь. Верно, шеф? Скучная у рабочего человека жизнь. И на «Жигули» никто не подкинет. Ну разве что на пиво под той же фамилией сбросишься с приятелем.
— Мы же непьющие, — поправил его Алексей.
— Ах, да!
(Ну и актер, ну и дает! Даже руку поднес ко лбу, как бы показывая, что у него начисто отшибло память?)
— Вот что, — сказал Еликоев, притормаживая и отводя машину к поребрику. — Вы лучше прямо скажите — куда вас везти? А то сидите, как купчики.
— Деловой ты человек, шеф, — вздохнул Васька. — Только зря ты пену на нас пускаешь.