— В сороковых годах. Во время войны и сразу после нее. Из-за денег, которые можно было за это получить. Эмили всегда очень много тратила и любила деньги. У нее был доступ ко всем военным заказам и чертежам. И она продала некоторые. Пока Дэвид не узнал об этом — так думал Питер. Потому что он должен был узнать, что она делает. Иначе зачем ей было убивать Дэвида?
— Она сошла с ума, — заявила Эмили. — Разве вы все этого не понимаете? Ради Бога, Дэниел, ты что не видишь — она не в себе?!
Дэниел даже не взглянул на Эмили. Он не отрывал глаз от Мэдлин.
— Она продавала государственные военные секреты нашим врагам?
— Да. Дэвид очень хорошо справлялся с делами и получал много правительственных заказов. Поскольку тогда она вела всю бухгалтерию, ей было нетрудно взять все, что нужно. Хотя нет, она не брала, она копировала. Питер сказал, Эмили ему рассказала, как она это делала, и дала ему список своих партнеров. Но многие из них уже умерли, и она не знала, к кому обратиться. Но в конце концов она все-таки нашла посредника, и они с Питером решили продать эти чертежи. Дэниел вздохнул.
— Почему же Питер не продал чертежи, как они собирались? Почему они оказались в этом его… тайнике?
Мэдлин неожиданно смутилась.
— Он… Питер собирался встретиться с этим дельцом той ночью… Той ночью, когда его убили. Но он не был уверен, что пойдет на встречу. Потому что не доверял посреднику. И чем больше он об этом думал, тем меньше ему нравилась эта идея. Ну… что все подумают, что ты украл документы. Когда его убили, я решила, что это из-за чертежей. Что убил посредник, который и забрал чертежи. Поэтому я не пошла в тайник Питера, чтобы посмотреть.
Лаура слушала эти чудовищные обвинения и чувствовала, что у нее кровь стынет в жилах. Она даже представить себе не могла, что чувствует в этот момент Дэниел. Однако его лицо оставалось совершенно непроницаемым.
— Мама, если ты думала, что знаешь, кто убил Питера, — почему же ты ничего не сказала нам об этом?
Мэдлин с удивлением посмотрела на сына.
— Ведь все это были секреты, дорогой. Не могла же я выдавать секреты Питера, ты сам подумай. И я была так расстроена, мне хотелось только заснуть… и ни о чем не думать.
— Я говорю вам, она не в своем уме. — Теперь голос Эмили звучал громче и увереннее. — Разве ты не видишь, Дэниел? Неужели ты еще не понял, что собирался сделать Питер? Ты оказался бы в тюрьме, а управление компанией перешло бы в его руки.
— Нет, Эмили, — возразил Дэниел. — Согласно закону, ты все еще во главе компании. Так что Питеру сначала пришлось бы иметь дело с тобой, прежде чем он добился бы руководства. А он плохо разбирался в делах и не справился бы с тобой.
Глаза Эмили сверкнули.
— Ему приходилось обращаться к тебе за каждым центом, он ненавидел тебя, Дэниел. Поэтому хотел уничтожить.
— Я думаю, что этого хотела ты, — с невозмутимым видом проговорил Дэниел.
Он положил на журнальный столик тубус и взял в руки черную записную книжку. Медленно, не замечая внимательных глаз, прикованных к нему, он листал страницы.
— Имена, даты, адреса. Сомневаюсь, чтобы Питер знал торговцев оружием, которые работали за сорок лет до его рождения.
— Не будь идиотом! — не выдержала Эмили.
Дэниел несколько минут изучал записную книжку. Затем поднял глаза на Эмили.
— Вот доказательство, написанное рукой Питера. Он все здесь написал, включая твои инструкции: как воспользоваться моим электронным ключом и войти в хранилище. Разве ты забыла, что он всегда все записывал, не полагаясь на свою память? Или ты просто надеялась, что все быстро закончится и это не будет иметь значения? Что я вернусь из очередной деловой поездки и обнаружу, что меня подозревают в государственной измене? Именно этого ты хотела? Или тебе так хотелось меня уничтожить, что ты готова была использовать для этого любую возможность?
Эмили смотрела прямо ему в лицо. Маска «любезной старой леди» была отброшена, в темных глазах пылала лютая ненависть; тонкие губы дрожали.
— Ты думал, я проведу остаток жизни, прислуживая тебе, Дэниел? А ведь именно я должна стоять во главе…
— Но ты чуть не разорила семью, Эмили. Неужели я должен был стоять в стороне и ждать банкротства?
В первый раз их борьба за власть велась в открытую, при свидетелях. Никто не вмешивался в их диалог. Никто не осмеливался вмешаться в этот старый затяжной конфликт.
— Этого не произошло бы… — фыркнула Эмили.
— Это было неизбежно. Еще одно бриллиантовое колье, еще одна никудышная скаковая лошадь — и наша семья окончательно разорилась бы. Я вынужден был вмешаться и спасти то, что осталось. Иначе ты расшвыряла бы на ветер все деньги.
— Это были мои деньги, — процедила Эмили. Она была в бешенстве. — Дэвид оставил меня во главе, я должна была принимать решения и…
— Дэвид оставил тебя во главе? — перебил Дэниел. — Ты уверена, Эмили? Я навел справки и узнал, что именно в тот день, когда его убили, Дэвид собирался встретиться с Престоном Монтгомери и изменить завещание. Знаменательное совпадение, не так ли?
Эмили невольно сжала кулаки, однако промолчала.
— Может, Питер был прав, может, Дэвид узнал о твоих тайных сделках и сообщил тебе об этом? Возможно, это случилось в саду, у бассейна, поэтому никто не слышал ваш разговор. Он сказал тебе, что хочет изменить завещание и назначить распорядителем кого-то другого, не так ли? И тогда ты ударила его по голове чем-то тяжелым, верно?
— Ты так же безумен, как твоя мать, — заявила Эмили.
— Ошибаешься, Эмили. Что же касается убийства… Если против тебя даже тогда не нашлось улик, полагаю, их не найдут и сейчас. Тебе удалось избежать наказания. — Дэниел вздохнул и добавил: — Но я не мог позволить тебе разорить семью. Я должен был любой ценой остановить тебя.
— Разве для этого было необходимо издеваться надо мной? Постоянно унижать меня даже в этом доме? Умалять мой авторитет? О нет, Дэниел! Ты просто наслаждался этим, как ты наслаждался, когда фабриковал фальшивые доказательства.
— У меня подлинные доказательства, — заявил он с уверенностью в голосе. — И ты это знаешь. Настало время, когда об этом должны узнать все. У меня было достаточно доказательств, чтобы обвинить тебя и отстранить от управления имуществом. Любому судье, Эмили, этого было бы достаточно. Тебя лишили бы власти, ты утратила бы влияние на семейные дела. Тебе выделялось бы небольшое месячное пособие, и ты смогла бы жить в этом доме до самой смерти — но не более того. Однако я не поставил тебя перед судом, не так ли?
Эмили неожиданно успокоилась. С улыбкой сказала:
— Это твоя самая большая ошибка, Дэниел. И, честно говоря, единственная ошибка.
— Ты считаешь? И в чем же моя ошибка?
— Ты не воспользовался своим оружием, своими доказательствами, когда должен был это сделать. И, как видишь, я сумела выиграть время. Ты думаешь, я намерена дожидаться, когда ты, отказавшись от игры в добрые отношения, заставишь меня предстать перед судом. Ведь у тебя есть неопровержимые доказательства… Конечно, я не могла просто… отделаться от тебя. Из-за этого письма, которое ты оставил в сейфе с указанием вскрыть его, если с тобой что-то случится. Там же хранились и твои доказательства. Так что мне оставалось одно: уничтожить тебя.
Эмили уже стояла, не опираясь на палку, прямая, как всегда.
— Я надеялась, что Питер встретился с посредником той ночью. И думала, что его убили, чтобы не платить за чертежи.
Таким тоном она могла бы говорить о погоде.
— Я знала, что ты обнаружил пропажу документов. Но была уверена, что через некоторое время они всплывут с твоими отпечатками. Требовалось лишь одно: отвлекать тебя, чтобы ты не мог серьезно заниматься поисками. Чтобы ты ни о чем не догадался и не начал судебное дело до того, как с тобой будет покончено. К счастью, обстоятельства сложились удачным для меня образом.
Эмили взглянула на Лауру и улыбнулась.
— Все оказалось очень просто.
— Но ты проиграла, Эмили, — с невозмутимым видом заметил Дэниел.
— Нет, не проиграла. Это Питер проиграл. — Она тихонько засмеялась — казалось, прошуршали сухие листья, гонимые осенним ветром. — Мужчины всегда меня подводили.
— Начиная с Дэвида?
— Нет. Начиная с моего отца. Но это слишком длинная история. — Она снова улыбнулась. — Возможно, я расскажу вам об этом завтра.
— С удовольствием послушаю, — ответил Дэниел.
Эмили медленно, с достоинством, вышла из комнаты.
Надолго воцарилось молчание. Затем Брент впервые после возвращения Мэдлин обратился к Дэниелу:
— Ты можешь возбудить против нее дело.
Дэниел листал записную книжку, которую по-прежнему держал в руках.
— Нет, не могу. Документы не были проданы. И моя репутация не пострадала. К тому же нет никаких доказательств, которые связывали бы ее с кражей чертежей. Она не совершила никакого преступления.
— Но если она убила своего мужа…
Дэниел посмотрел на Брента и сказал:
— Если ты собираешься расследовать несчастный случай, который произошел сорок лет назад, то желаю удачи. Если тогда не нашлось никаких доказательств, то откуда они возьмутся сейчас?
— Возможно, это она убила Энн… — пробормотал Ландри.
— Нет-нет, она ее не убивала, — с веселой улыбкой перебила Мэдлин.
Дэниел испытующе посмотрел на мать. Затем медленно поднялся:
— Мама…
Видимо, Мэдлин прочитала что-то на лице сына. Она нервно рассмеялась и отступила на шаг.
— Не смотри на меня так, Дэниел. Я не собиралась ее убивать. Это произошло случайно. Но она продолжала твердить, что знает все секреты Питера. И рассказывала всем секреты, которые он ей доверил. Предавала его. А потом, в саду, она насмехалась надо мной. Сказала, что я знаю не все секреты Питера, что он многое скрывал от меня. И я велела ей замолчать и… толкнула ее. Она упала.
Мэдлин поморщилась, покачала головой и добавила:
— Я бы никогда не предала Питера, но я должна была всем доказать… Энн сказала неправду, она не знала всех его секретов. Это я их знаю. Знаю все его секреты, все тайники…