— Не стоит, она уже мылась в этом месяце, — неловко пошутил Мирон. — Красавица, организуй нам лучше еще кофейку, хорошо? А девушке мороженого принеси? Какого-нибудь красненького.
И сам же захихикал над своим приколом, не обращая внимания, что официантке он абсолютно непонятен. Сотрудница кафе посмотрела на нас странным взглядом и ушла обратно в сторону кухни.
Может и правда макароны какие-нибудь с котлетой заказать? Когда еще домой попадем со всеми этими рассказами…
— Опа-на, — оживился вдруг Мироха, глядя мне за спину. — По-моему, они к нам идут.
Я оглянулся. По пустынной ввиду раннего часа дорожке в нашем направлении вышагивало аж четверо полицейских. Меня как-то сразу смутило, что их четверо. Я, конечно, не сильно разбираюсь в организации патрульно-постовой службы, но мне всегда казалось, что полицейские ходят по трое. Или по двое?
По трое это какие-то особенные товарищи. Они имеют голодный и слегка зашуганный вид, и по мнению москвичей, охраняют не метро, а самих себя. Чтобы какая-нибудь сердобольная молодка не унесла их домой и не закормила борщом до беременности и законного брака. Двое таких богатырей маловато, их могут подмышку взять и унести, а вот троих сразу спереть сложно. Лишний, он же третий, может тревогу поднять, или за ногу ухватиться, уговаривая не бросать его одного на такой людной станции.
А вот по улицам ходят товарищи поопытнее, они уже ничего не боятся, накормить их никто не порывается, поэтому и берегут покой граждан в составе тактических двоек.
Так к чему я это… Четверо как-то выбиваются из шаблона, особенно с учетом наличия у двоих из них автоматов.
— Да сидите вы, — махнул рукой Эдик, едва мазнув в сторону постовых. Типичная реакция полковника спецслужбы с ксивой на кармане, но логичной она будет только в том случае, если это действительно полицейские.
А тут четверо, со стволами… Вдруг это Кантариил решил выполнить приказ своего шефа, так сказать, проявив фантазию.
— Мирон, переговори с ними, — попросил я напарника.
Мой друг легко перепрыгнул через ограждение летней веранды, но завязать непринужденную беседу у него почему-то не получилось.
— На землю!
— Стоять!
— Руки покажи!
Заорали вразнобой наши гости, падая на землю и передергивая затворы.
Блин, надо ж было хоть салатик заказать, я так есть хочу…
Глава 9
Мысль про салатик настойчиво засела в моей голове, поэтому вид четырёх вооруженных людей, взявших нас на прицел, никак не пугал, а вызывал только чувство досады.
— Если это опять происки твоих родственников, — начал было Эдик, обращаясь к Нине, но я перебил его:
— Это не вампиры. По крайней мере, я ничего не чувствую.
— Тогда тем более, — зло произнёс Эдик и совсем нелогично добавил:
— Мерзликин, я тебя зачем в отдел переводил? Чтобы ты Москву смотрел?
Мерзкий хотел было что-то ответить, но понял, что с начальником спорить сейчас бесполезно. Эдик был зол и явно не собирался выслушивать аргументы против.
Тем временем, Мирон замер на месте, явно чувствуя себя не очень уютно под взглядом направленных на него стволов. Он оглянулся на нас, как бы спрашивая: «Что делать?»
— Кто старший? — рявкнул внезапно Эдик, причём так резко и неожиданно, что я дернулся. — Подойти и представиться.
— Прапорщик Шаманов, — ответил один из полицейских, не опуская, впрочем, оружие. — Поднимите руки и не делайте резких движений. И освободите девушку! Не усложняйте свое положение!
— Какую девушку? — не понял Эдик, а затем сообразил, чертыхнулся и заорал во всю силу легких. — Шаманов, твою мать! Я полковник госбезопасности! Ко мне! Я тебя сейчас самого освобождать буду!
Мой друг достал из кармана пиджака служебное удостоверение и помахал им в воздухе. Прапорщик поколебался немного, но потом все-таки опасливо приблизился к веранде и, щурясь, вгляделся в документ. Затем подошел еще ближе, опустил пистолет, поставил его на предохранитель и крикнул своим коллегам:
— Опустите оружие! Все в порядке! — и, развернувшись к Эдику, добавил. — Извините, товарищ полковник. Ошибочка вышла.
— То, что ошибочка, было понятно с самого начала, — ворчливо заметил Эдик. — Но мне хотелось бы подробностей, а именно причин и предпосылок ваших действий.
— Товарищ полковник, — замялся Шаманов. — Ну все же нормально разрешилось. Поступил сигнал, мы его были обязаны отработать.
— И это прекрасно, — проникновенно воскликнул Эдик. — К вам и к вашим коллегам у меня нет никаких претензий. Но мне кажется, что эта провокация должна была определенным образом помешать проведению важной операции. А для того, чтобы выяснить, ошибаюсь я или нет, мне надо знать, откуда поступил сигнал. Либо это сейчас мне расскажете вы, либо мне придется воспользоваться официальными каналами. Но я в любом случае выясню то, что меня интересует.
— Нам позвонили, — немного подумав и решив, что Эдик прав, ответил Шаманов. Он оглянулся, как бы ища поддержки, на своих коллег, но те уже убрали стволы, собрались в кучку и увлеченно рассматривали верхушки деревьев, всем своим видом демонстрируя, что всегда тут так стояли. — Из этого кафе. Сообщили, что четверо вооруженных мужчин удерживают в заложниках девушку, угрожая ей расчленением. Попросили проверить документы.
— Чем угрожая? — вернувшийся за столик Мирон опять поперхнулся кофе. — А почему не групповым изнасилованием?
— Интересно, — Эдик повернулся в сторону кухни и крикнул. — Эй! Персонал! Куда все попрятались? Может быть нас рассчитают?
И поочередно посмотрел на Мерзкого с Ниной.
— Знаете, — язвительно сказал полковник. — Я реально начинаю думать, что всё сказанное товарищем Шамановым — не самая плохая идея…
Нина с Максимом молчали. Девушка достала из рюкзака зеркальце и салфеткой поправляла потекшую тушь, а Мерзкий, видимо, просто пережидал приступ гнева у начальства. Полезная привычка, одна из первых, которой учишься в военном училище.
— Мерзликин! — рявкнул Эдик так, что мы все подпрыгнули, а полицейские непроизвольно приняли строевую стойку. — Тебе хоть немножечко стыдно? Что ты молчишь с каменным лицом?
Мерзкий открыл рот, затем вздохнул и снова закрыл. А я в очередной раз подумал о салатике, тем более что и живот как-то подозрительно урчит, напоминая о режиме питания.
К столику подошел сотрудник кафе с папочкой счета в руках. Вообще-то, мне помнится, что он за стойкой бара стоял. Чего это он вдруг к нам выскочил?
— Опа-на, — деланно удивился Эдик. — А где прекрасная девушка? Ей стало стыдно? Это ведь она позвонила нашим доблестным стражам правопорядка?
— Я не знаю, — промямлил парень. — Как будете оплачивать? Наличными или картой?
— Наличными, конечно, — продолжал ерничать полковник. — И обязательно с чаевыми! Девушке же надо купить сухари и теплые вещи! Шаманов, как думаешь, девушку стоит прямо сейчас задержать?
— За что? — парень побледнел, а счет в руках начал ощутимо дрожать.
— Действительно, за что? — переадресовал Эдик вопрос в пустоту. Поскольку Мирон матерился, разглядывая заляпанные штаны, а я с задумчивым видом искал по карманам зажигалку, то артистом шоу был назначен прапорщик Шаманов. Мерзкий с Ниной были наказаны, ибо уже исчерпали кредит доверия на сегодня.
— Ну так что думаете? — насел Эдик на полицейского. Нет, все-таки надо признать, что есть какая-то магия в ксиве целого полковника. Особенно, если это полковник госбезопасности. Очень немногие отморозки, могут, как Мирон, проигнорировать ее чудодейственное влияние.
— Ложный вызов полиции, клевета… — начал перечислять прапорщик, но Эдик его перебил.
— Ну что вы, уважаемый, это мелко… — полковник хитро улыбнулся и продолжил. — Организация покушения на сотрудника правоохранительных органов при исполнении служебных обязанностей, пособничество терроризму и… — он взял из рук парня папочку счета. — Блин, с такими ценами, наверняка еще финансирование терроризма. Мирон, выплюнь кофе. Он триста пятьдесят рублей стоит!
Внутри кафе что-то грохнуло, а парень побледнел еще больше, но его моральных усилий хватило только тоненько проблеять:
— Не надо… Пожалуйста… И платить не надо…
— А вот шиш тебе, — Эдик бросил на стол пятитысячную купюру и поднялся. — Пошли отсюда, кофе у них и правда дрянной.
По моим ощущениям, пока мы шли по аллее в сторону выхода, наши спины сверлили как минимум десять взглядов. Но мне было параллельно, я хотел есть.
— Так, поехали домой, — скомандовал я Мирону, когда мы все загрузились в машину и, не давая Эдику возразить, добавил. — Во-первых, это рядом, а во-вторых, Максим нашелся, с Ниной мы не договорили, а я есть хочу.
Судя по всему, Эдик тоже проголодался, поэтому возражать мне не стал, а только мрачно сопел всю дорогу до моего дома и периодически тяжко вздыхал.
Когда машина остановилась у подъезда, я не стал выходить из машины, а повернулся к заднему сидению, решив, что надо толкнуть небольшую речь.
— Прежде, чем мы поднимемся, я хотел бы попросить всех, и в первую очередь Вас, Нина, помнить о том, что вы все идете ко мне домой. Поэтому никаких срачей, разборок в стиле «я начальник, ты — дурак» и прочее. Мы поднимаемся, все вместе радуемся, что Максим нашелся, пьем чай и расходимся. Понятно?
Все промолчали, только Мирон буркнул себе под нос что-то неразборчивое, но явно солидарное со мной, и я продолжил:
— Нина, давайте раз и навсегда закроем вопрос вашего статуса в нашей компании. Ты девушка нашего друга! Безусловно, у меня будет к тебе еще несколько вопросов, Эдуард Алексеевич, наверняка, еще не один раз решит с тобой побеседовать, но твоего места в нашем коллективе это не меняет. Ты спутница Макса, по крайней мере до тех пор, пока он не скажет обратного. Поэтому успокойся и не переживай, наши жены тебя не съедят.
— Вы серьезно? — голос Нины дрожал, а Максим смотрел на меня с благодарностью.
— Абсолютно, — решил поучаствовать в беседе Мирон. — Андрюха абсолютно прав. Ты девушка нашего друга, и, хотя я не согласен с его выбором, тем не менее, я уважаю его и его решения. Поэтому выдохни!