ом месте. У меня временно другой номер.
— Какой? — также требовательно спросила Светка.
— Понятия не имею, — честно ответил я, доставая из сумки «бабушкофон» и пластиковую картонку с номером телефона.
— Ты издеваешься что ли? — у девушки расширились глаза. — Где нормальный телефон?
— Светик, ты чего буянишь? — подошел к нам Мирон. — Мы свои аппараты у товарища оставили, так нужно было.
— Зачем? — упрямо повторила Светка.
— Ну-у, — развел руки в стороны Мирон. — Надо было.
— Очень хороший ответ, — тряхнула челкой моя девушка. — И главное, что всё понятно. А позвонить перед этим и сообщить, что всё нормально, чтобы я не переживала? Это было сложно сделать?
— Светик, милая, я не подумал, — попытка взять девушку за руку и приобнять не увенчалась успехом. — Прости меня, пожалуйста.
— Ну, конечно, зачем обо мне думать, — вырвалась девушка. — У тебя же много других важных дел, пока я работаю. Как свидание прошло?
— Какое свидание? — мозг взревел и моментально включился на полную мощность, выстраивая рубежи обороны.
— А это вот я у тебя хотела спросить, — Светка смотрела зло и явно не собиралась выяснять истину. Её накрутили, и я догадываюсь кто именно. Да простит меня Пенсионный фонд, но, похоже, что одной старушкой в нашем дворе станет меньше.
— Я на работу, очень надеюсь, что с утра новых гадких новостей не будет, — моя девушка развернулась и быстрым шагом с абсолютно прямой спиной направилась в сторону метро.
— Света, подожди, — кинулся я за ней, но меня остановили вытянутой рукой.
— Андрей, я очень злая сейчас, а ваши финты с телефонами вообще довели меня до кипения. Поэтому давай поговорим обо всём завтра, сегодня это ничем хорошим не закончится.
И она ушла, а я костерил себя последними словами. Светка абсолютно права, ей я мог бы уже давно позвонить, и вся суета с вампирами не оправдание.
Кстати да, надо Мерзкому и Эдику смски кинуть. А то, случись чего, тоже наверняка на старые номера названивать будут. Я вернулся к подъезду, где мой мудрый напарник уже разговаривал с женой, в кои веки решив учесть ошибки друга.
— Конечно, любимая, — сладким голосом пел он в трубку. — Мы вот только что телефоны купили с Андреем, и я сразу же тебе набрал, чтобы ты не волновалась. Конечно, конечно, буду держать в курсе. Нет, не знаю, когда приеду. Много дел и суеты намечается. Но ты пиши и звони, если что. Ты же знаешь, я всегда на связи для тебя.
— «Вот жучара!» — сплюнул я на асфальт. Надо думать, как завтра перед Светкой извиниться.
Я присел на скамейку и начал прикидывать сценарий романтического утра. Предъявить девушке Степана, и объяснить, что он истинная причина всех бед и переживаний?
Мысли текли неспешно, одна цепляя другую, а душевное равновесие, нарушенное ссорой с девушкой, все никак не возвращалось.
— Мирон, — позвал я своего товарища, закуривая сигарету. — А ты никогда не задумывался, для чего мы живем?
— Чтобы не умереть, — меланхолично отозвался мой друг, хлопая себя по карманам в поисках зажигалки.
— Мне кажется, что ты все упрощаешь, — не удовлетворился я его ответом. — Такие рассуждения могут быть у любого живого существа. Жить ради жизни! А как же духовное развитие? Работа над собой? Преодоление?
— Винни, ты чего? — похоже, что я сумел удивить своего товарища, потому что он даже забыл, что буквально пару минут назад прикурить собирался. — Пиво не в ту часть головы ударило? Какое развитие? Чушь все это!
— В каком смысле чушь? — если честно, то я примерно представлял, что мне ответит напарник, но меня победило желание поговорить и поспорить. — А как же тогда «Человек это звучит гордо! Работай над собой, чтобы не превратиться в обезьяну!»
— У-у-у, — в притворном ужасе приложил руки к щекам Мирон. — Эка тебя накрыло. Бред нести начал, про обезьян вспомнил…
— Ну а почему бы и нет? — внутри меня поднималась волна хохота, но лицо оставалось серьезным. — Неужели жизнь можно свести исключительно к плотским желаниям? Поесть, попить, еще несколько глаголов с ПО.
— Да нет, дело в другом, — присел Мирон рядом на скамейку. — В моем понимании, если обычный человек или медведь, как ты, начал задумываться о сущности бытия и познании дзен, то это значит, что ему заняться нечем.
— Как это нечем? — возмутился я. — Может быть, просто думать обязано любое разумное существо?
— Может и обязано, — согласился Мирон. — Только о деле думать надо, а не самокопанием заниматься.
— Я думаю о самом важном деле, — отрезал я. — Как помириться со Светкой. Прямо сейчас для меня это самый главный вопрос. Решу эту проблему, займусь всеми остальными.
— Ну и что ты надумал? — С нотками сарказма спросил у меня Мирон.
— Не знаю пока, — покаялся я. — Цветы купить, стихи сочинить… Надо подумать, может кто-то на гитаре играть умеет, я бы ей песню спел. Корявенько, конечно, зато от души.
— Стихи и серенады придумали мужчины, у которых денег на цветы, ресторан и подарки не было, — отрезал Мирон. — Я Натахе по первости тоже пытался в караоке песни о любви петь, но она мне быстро объяснила, что у меня это не очень сексуально получается.
— Очень интересная логика, — задумался я. — Думаешь надо не ждать до утра, а ехать сейчас за ней на работу?
— Бинго! — Хлопнул меня по плечу Мирон. — Только Эдику набери сначала.
Лучше бы я этого не делал, а предложил напарнику самому пообщаться с полковником. Потому что ни в какой ресторан за Светкой мы, естественно, не поехали.
Глава 15
Мы с напарником матерились всю дорогу до квартиры, адрес которой назвал нам Эдик. Мирон поминал всуе Мерзкого и его неумение искать себе суженую среди барышень, хоть немного на него похожих, а я изобретал все новые и новые эпитеты в адрес полковника Седых, который обожает загребать жар чужими руками.
Эдик был настолько любезен, что прислал за нами свою служебную машину. «Тойоту», судя по всему, отремонтировать не успели, поэтому мы с напарником развалились на заднем сидении новенького «Ниссана». За рулем машины оказался всё тот же Саша, водитель полковника, человек, несомненно, имевший представление, какую интересную персону он возит, поэтому мы с Мироном в выражениях особенно не стеснялись.
К тому же, как оказалось, Саша был абсолютно не в курсе происходящего и не мог объяснить внятно, зачем мы так срочно понадобились его шефу.
— Приехали, — повернулся к нам водитель, аккуратно припарковав автомобиль в стандартном московском дворе, образовавшемся внутри четырех домов. — Пойдемте, я проведу вас через оцепление.
Автомобиль остановился буквально в нескольких метрах от огораживающей ленты, отделявшей внушительный кусок придомовой территории и один из подъездов от остального мира. Свет множества фар и беззвучно работающие мигалки на полицейских автомобилях разгоняли сгущающиеся сумерки, напоминая картинку из какого-то полицейского сериала.
Посмотреть на спектакль высыпали практически все жильцы панельных девятиэтажек, образующих двор. Люди толпились на детской площадке, что-то шумно обсуждали мужики на небольшой парковке, громко перекрикивались зрители на балконах.
Судя по доносившимся обрывкам разговоров, что именно произошло, не знал никто, но во всех версиях фигурировали десятки трупов и море крови.
Бандитская разборка? Массовый суицид террористической ячейки? Хулиганы по мытому полу подъезда натоптали? Пока ясности не было.
Мрачный Эдик, смолящий, по всей видимости, уже не первую сигарету, встретил нас у подъезда.
— Ну что, доблестная безопасность опять ничего не может без ветеранов? — вместо приветствия пошел в атаку Мирон.
— Не паясничай, — нас обожгло холодом. — Там наверху трупы, и они опять имеют непосредственное отношение к вашему другу с его пассией.
Я промолчал, потому что стало немножечко любопытно. Неужели опять кто-то досуха выпитый? Вот только Эдик сказал во множественном числе, и это наводит на некоторые сомнения.
— Группа уже отработала, — бубнил Эдик, пока мы поднимались по лестнице. — Ребята оказались опытные, проблеваться только одного потянуло. Сейчас оттуда все убрались, но обстановка в квартире максимально сохранена.
Мы поднялись на четвертый этаж, и я замер на лестничной площадке перед раскрытой в квартиру дверью. Стоявший у двери автоматчик прятал лицо в позаимствованной у кого-то из медиков марлевой маске. При виде полковника постовой потянул неуставную деталь формы, но Эдик махнул рукой, показывая, что все в порядке.
В подъезде стоял запах крови. Даже не так, он буквально висел в воздухе, как что-то осязаемое и почти материальное.
— Что там произошло? — я с изумлением отметил, что непроизвольно начал хрипеть.
— А ты загляни, полюбопытствуй, — усмехнулся Эдик и мне окончательно стало дурно.
Стандартная однушка. Ремонт дешевенький, но чистенький. Минимум мебели. Скорей всего, квартира сдается посуточно. Интересно, насколько происшествие повлияет на ее востребованность?
Запах крови усилился. Я сделал глубокий вдох и убедился, что в состоянии держать под контролем свое звериное начало. Несколько шагов по квартирному коридору дались с определенным усилием, а потом я замер на пороге комнаты.
Здесь уже поработали эксперты и фотографы, но общего великолепия от представшей моему взору картины следы их активности не портили.
Первым впечатлением, которое меня посетило, оказалась мысль, что я нахожусь внутри огромного блендера. Стены, потолок, мебель — все было забрызгано кровью и ошметками плоти. Я скользил взглядом по кровоподтекам и не мог отыскать ни одного более-менее крупного куска тела. Единственное, что можно было утверждать однозначно, в комнате художественно разбросано совсем-таки не одно тело.
За моей спиной охнул Мирон.
— Да это треш какой-то, — он добавил еще несколько заковыристых матерных выражений, а затем спросил, обращаясь к Эдику:
— Ну и с чего ты взял, что к этому какое-то отношение имеет Нина?