Я рыкнул, указывая лапой на лежащего вампира, а затем рявкнул чуть тише, мотнув головой в сторону Эдика, все еще зажимавшего кровоточащую рану на голове.
— Я тебя понял, — мгновенно сориентировался Мирон и достал из машины большой серебряный нож.
Я развернулся и бросился назад, где в жутком хороводе кружились вампиры Крамера и Грабецкого. Зрелище, доложу я вам, было жутким.
Кровососы дрались абсолютно молча, компенсируя тишину яростью и нежеланием щадить своих противников. Бойцы Крамера больше не стреляли из автоматов, поэтому бой превратился в рукопашную драку, причем наши неожиданные союзники явно проигрывали. Пять или шесть вампиров в черном облачении сбились в круг спина к спине и яростно отбивались от наседавших на них противников в камуфляжной одежде.
Тяжелей всего приходилось Крамеру. Один из врагов умудрился вцепиться ему в плечо клыками, и теперь лидер семьи мог орудовать свободно только одной рукой. Против него было четверо, но черный клинок и скорость, с которой им орудовал вампир, поражала всякое воображение.
Я рыкнул и бросился на помощь Крамеру. Прыжок! Хруст ломающихся под ударом моих лап костей не слышен за предсмертным воплем вампира.
Удар! Распоротый от живота до горла вампир обращается в кучку кружащегося на ветру пепла. Еще удар! Другой противник отлетает на несколько метров в сторону.
Не ожидавшие нападения в спину враги на секунду впали в замешательство, а воспрянувшие духом подручные Крамера пошли в отчаянную атаку.
Хруст! Крик! Удар! Прыжок! Еще удар! Еще! Еще!
Все кончилось быстро и внезапно. То здесь, то там громоздились кучки черного пепла, а подручные Крамера добивали двух отчаянно цеплявшихся за жизнь противников.
Я прислушался к своим ощущениям. У меня противно ныла левая лапа, и я никак не мог вспомнить, где именно мог я ее повредить. С другой стороны, кровь не течет и уже хорошо. Вон, союзникам досталось куда больше.
Изрядно помятый, но вроде бы целый Крамер с горечью оглядывал всего лишь четверых из оставшихся в живых своих людей, а затем подошел ко мне и, на секунду задумавшись, поклонился.
— Я твой должник, оборотень! — немного пафосно произнес он. — Еще немного и у Грабецкого могло получиться.
Я рыкнул ему в ответ и заспешил обратно к своим друзьям. Оборачиваться обратно мне не хотелось. Неизвестно, какие еще сюрпризы могут поджидать нас в этом поместье, а в медвежьей шкуре шансов выжить у меня гораздо больше.
Мирон возился возле Эдика, который категорически отказывался бинтовать голову и прихлебывал какой-то эликсир из сумки моего напарника. Выглядел он не то, чтобы здорово, но скорей всего дело было в том, что он так и не умылся. Размазанная по лицу кровь явно не придавала ему красоты.
— Пойдемте быстрее, — хмуро сказал Эдик Крамеру. — Что-то подсказывает мне, что надо торопиться. Я не думаю, что князь или Кантариил верили в то, что сумеют избавиться от нас вот так просто.
Дом князя при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и большим, как я думал. Трехэтажный особняк из стекла и бетона с причудливыми башенками. Несколько статуй и фонтан перед его фасадом смотрелись достаточно инородно, и вообще складывалось впечатление, что сам дом не из этой местности. Обычно за городом строят либо что-то напоминающее деревенские избы, либо средневековые замки, а здесь просто мешанина из кубиков.
Недалеко от входа в дом стояла и тревожно гудела негромкими разговорами группа людей человек в двадцать. Они были одеты достаточно серо и однообразно, какие-то одинаковые комбинезоны у мужчин и серые платьица у женщин. Стоявшие с испугом рассматривали нашу приближавшуюся к ним разномастную компанию и явно не ожидали для себя ничего хорошего. Скорей всего эти люди были слугами в доме Грабецкого.
Хотя нет! Секундой позже я понял, что это были не люди, а вампиры, пускай и не самого высокого социального статуса. Но факт оставался фактом, перед нами сейчас было два десятка кровососов.
В центре этой группы стоял высокий статный мужчина, возраст которого угадать было достаточно сложно, но он явно измерялся не годами или десятилетиями, а, как минимум, столетиями. Годы не согнули ровную и прямую спину, а черный фрак только подчеркивал чувство собственного достоинства этого господина.
Мужчина явно был признан лидером встречавших нас, по крайней мере все остальные как-то жались к нему, как будто искали у старика защиты и поддержки. Он смотрел на нас молча, не участвуя в общих перешептываниях и лишь немного дрожащие руки, которым удивительно гармонично подошли тросточка и котелок, выдавали его сильное душевное волнение.
— Ну и кто это? — спросил Мирон, сдергивая с плеча арбалет. — У князя бойцы закончились?
— Мы всего лишь слуги, — облаченный во фрак мужчина сделал несколько шагов нам навстречу и с достоинством посмотрел прямо в глаза Эдику. Каким-то внутренним чутьем он угадал, что полковник имеет право принимать решения единолично и сейчас обращался в первую очередь к нему. — Мы не имеем никакого отношения к тем вампирам, с которыми вы сражались!
Я хотел было высказать свое мнение о том, кто и к кому имеет отношение, но из пасти вырвался лишь одинокий рык, от которого встречавшие нас прижались друг к другу еще теснее.
— Даже так? То есть вы совсем ни причем? — несмотря на ранение, Эдик уже более-менее пришел в себя, а его испачканное в крови лицо придавало словам солидности и тяжеловесности. — Поэтому вы просто стояли и молча ждали, кто же победит?
— Мы всего лишь слуги, — повторил мужчина. — Мы не умеем и не хотим воевать, наш удел — служить князю Грабецкому.
Полковник медленно глядел вампиров, собравшихся за спиной у говорившего с нами, а затем спросил:
— Разве они не члены вашей семьи? Зачем князь послал их убить нас? Где сам Грабецкий, и кто вы такой, раз взяли на себя смелость говорить от лица всех собравшихся?
— Я Ворлан, хранитель ключей и дворецкий князя Грабецкого, — с достоинством ответил мужчина. — В семье может быть много детей, но не все они вырастают достойными своих родителей!
Он помолчал немного, а затем добавил.
— Эти! — мужчина презрительно мотнул головой в ту сторону, где лежали останки поверженных нами вампиров, — были шавками Кантариила. Они мечтали о смерти хозяина, надеясь возвыситься после его смерти. Князь тяжело болен и поэтому не смог пресечь все эти бесчинства. Но его хворь не повод нам думать также, как эта кучка отбросов.
— Очень красиво и очень пафосно, — подал голос Крамер. — Старик, ты с таким же пафосом воткнешь нож мне в спину, когда я повернусь к тебе спиной.
— Вы ошибаетесь, любезнейший, — лицо дворецкого стало напоминать восковую маску, но голос оставался ровным. — Я помню вас, вы несколько раз бывали в этом доме. Вы не хуже меня знаете, что такое амулет общего Зова и верность семье. Мы не хотим и не можем пойти против воли князя, но это не значит, что мы должны пытаться убить всех, кто принадлежит к другому клану. Тем более, что князь не имеет никакого отношения к произошедшему здесь.
— Ты до сих пор не ответил нам, где князь, Ворлан, — повысил голос Эдик. — Ты не можешь говорить от лица семьи, даже не смотря на твой статус. Я хочу услышать ответы от самого Грабецкого.
— Князь в подвалах дома, — ответил Ворлан. — Его перенесли туда уже довольно давно, когда болезнь лишила его сил. Сейчас с ним Кантариил и дочка Грабецкого.
— Они решили убить его! — воскликнул Мирон, но старик отрицательно помотал головой в ответ на его слова.
— Кантариил связан узами амулета. Он не может причинить вред князю, даже если бы и пытался.
— Ворлан, сегодня днем Кантариил захватил в плен нашего друга, — голос Эдика внезапно окреп, и я удивленно посмотрел на полковника. Мне казалось, что он потерял гораздо больше сил от ранения. — Покажи нам, где их искать, и я обещаю, что помогу твоему князю.
Дворецкий посмотрел на полковника немигающим взглядом, потом вздохнул и отрицательно помотал головой.
— Вы чужие в нашем доме, и я не могу помогать вам, — твердым голосом ответил Ворлан. — Вы знаете, я хранитель ключей и не могу пускать в дом без приказа хозяина.
— Не вешай мне лапшу на уши, дворецкий, — зло ощерился Крамер. — Может быть, люди и не в курсе твоих возможностей, но мне то прекрасно известно, что хранитель ключей сам решает, кого и куда пускать. Твоя верность хозяину похвальна, но ты сам сказал, что он болен. Тем более, у меня есть большие подозрения, что ему еще и опасность грозит.
— Я не помню, чтобы кто-то из присутствующих был близким другом хозяина, — стоял на своем дворецкий.
— Придурок, ты русского языка не понимаешь, — взорвался Мирон. — Где-то там в доме мой друг и мне плевать, кто и в каких позах дружил с твоим хозяином. Либо ты сейчас покажешь нам, где прячется Кантариил, либо мы вот с этим медведем просто по кирпичику разберем все ваши строения. Тебе понятно?
— Понятно, — чопорно кивнул Ворлан. — Вы действительно очень убедительны. Я помогу вам, но не надо думать, что вы меня испугали…
Глава 27
Кроме дворецкого, никто из слуг Грабецкого так ни слова и не произнес. У меня возникла мысль, что оставлять за спиной два десятка вампиров не самая лучшая идея, и, видимо, не мне одному это пришло в голову.
— Так, — зычным голосом крикнул Крамер, оглядев придворную челядь князя. — Если хотите жить и действительно не имеете отношения к проделкам Кантариила, то даю вам пять минут, чтобы исчезнуть. Вас здесь нет и до завтрашнего дня появляться не стоит. Понятно?
Толпа испуганно вздохнула, слуги посмотрели на Ворлана, но тот, бросив короткий взгляд на Эдика, поддержал Крамера.
— Идите в лес! — коротко бросил он. — Если хозяин погибнет, то вы это почувствуете. А если нет, то завтра утром всё вернется в привычное русло.
Уговаривать слуг особо не пришлось, судя по всему, они тоже чувствовали себя не совсем комфортно, поэтому заспешили в сторону опушки.
— Ну что ж, Ворлан, — обратился Крамер к дворецкому. — Вот теперь нам всем хотелось бы пообщаться с твоим хозяином.