Она боролась с отчаянием.
Уходи, нашептывал ей внутренний голос. Собери вещи и уезжай, оставь его в покое. И он никогда не узнает, кто ты такая. И ничего не потеряет, если она уйдет. Она ему никто.
Но ведь она никогда по-настоящему и не пыталась завоевать его доверие и любовь.
Теперь все по-другому, напомнила себе Сибилл. Она стремится помочь ему.
Усилием воли Сибилл привела в состояние расслабленности пальцы, шею, руки. Что плохого в том, что она желает сблизиться с ним, вникнуть в его ситуацию? Это не причинит ему вреда.
Сет дошел до места, поднял голову. Она продолжала снимать его. Профиль у него более точеный, более выразительный, чем у Глории, сделала вывод Сибилл. Возможно, строением черепа он в отца.
И сложен он, оказывается, не так, как Глория. Складом фигуры скорее похож на нее, на ее мать. Он будет высоким, когда вырастет, длинноногим и худощавым.
А вот походка, осанка, манера движений типично куинновские, осознала Сибилл. Это открытие ее потрясло. Надо же, как быстро он перенял характерные привычки и особенности своих приемных братьев. Развязная поза, руки в карманах, голова чуть набок.
Подавив всколыхнувшееся раздражение, она приказала себе сосредоточиться на эксперименте.
Не прошло и минуты, как возле Сета остановилась дородная женщина с проседью в волосах. Сибилл узнала в ней владелицу лавки «У Кроуфорд». Все называли ее «Мамаша». Как и ожидалось, женщина вскинула голову и проследила за взглядом Сета. Не заметив ничего необычного, она потрепала мальчика по плечу.
— Что ты там увидел, парень?
— Ничего, — тихо буркнул он.
Сибилл пришлось сделать несколько шагов вперед, чтобы динамик видеокамеры уловил его ответ.
— Ну и ну. Стоит и пялится ни на что. Да тебя ж за чокнутого примут. Почему не идешь в мастерскую?
— Сейчас пойду.
— Привет, Мамаша. Привет, Сет. — В объективе появилась миловидная молодая женщина с темными волосами, которая тоже обратила взгляд на гостиницу. — Что там такое? Ничего не вижу.
— А смотреть не на что, — сообщила ей Мамаша. — Парень просто дурака валяет. Как твоя мама, Джули?
— Приболела немного. Осипла, кашляет.
— Куриный бульон и горячий чай с медом.
— Утром Грейс принесла ей суп.
— Проследи, чтоб поела. Эй, Джим, привет.
— Добрый день. — К группе собравшихся присоединился невысокий коренастый мужчина в белых резиновых сапогах. Он дружелюбно хлопнул Сета по голове. — Что ты там увидел, парень?
— О Боже! Уж и остановиться нельзя! — Сет повернулся лицом к камере, ухмыльнулся и закатил глаза.
— Будешь долго здесь стоять, тебя чайки пометят. — Джим подмигнул мальчику. — Капитан уже освободился, — добавил он, имея в виду Этана. — Он доберется до мастерской раньше тебя, а потом захочет выяснить, где ты шляешься.
— Ну иду-иду. Достали. — Опустив голову и плечи, он направился к Сибилл. — Никто не купился.
— Потому что тебя здесь все знают. — Она выключила видеокамеру и убрала ее в сумку. — Это меняет схему.
— Значит, ты догадывалась, что так будет?
— Предполагала, — поправила его Сибилл. — В маленьком городке, где объект всем известен, как правило, действует именно такая схема. Прохожие останавливаются, сначала смотрят, затем спрашивают. Потому что они ничем не рискуют. Самолюбие вполне позволяет им обратиться к знакомому человеку, тем более если он гораздо младше их.
Сет нахмурился, глядя на трио, увлеченное пустым разговором.
— А мороженое я все равно заработал.
— Не отрицаю. А также отдельный раздел в моей книге.
— Классно. Мне рожок. И сразу побегу в мастерскую, пока Кэм с Этаном не хватились.
— Если они начнут ругать тебя, я все объясню. Ты ведь опоздал по моей вине.
— Не, они не разозлятся. И потом, я им скажу, что трудился на благо науки, верно? — Он радостно улыбнулся, и Сибилл едва сдержалась, чтобы не обнять его.
— Абсолютно. — Но когда они направились к лавке «У Кроуфорд», она все же рискнула положить руку ему на плечо. Ей показалось, что Сет чуть напрягся, и она поспешила незаметно отнять ладонь. — Кстати, мы можем позвонить им по сотовому телефону.
— Правда? Классно. А можно я сам?
— Конечно.
Спустя двадцать минут Сибилл уже сидела за столом у себя в номере и заносила в компьютер свои наблюдения, быстро бегая пальцами по клавиатуре.
«Я провела с ним меньше часа, но с уверенностью могу сказать, что объект необычайно умен и сообразителен. Филипп говорил, что он учится на «отлично», и это восхитительно. У него пытливый ум, что тоже меня очень порадовало. Манеры его несколько грубоваты, но не отталкивающи. И он гораздо общительнее, чем его мать или я сама были в его возрасте. Здесь я подразумеваю то, что он держится вполне естественно с людьми, которых едва знает, не утруждая себя соблюдением условностей, которым уделялось особое внимание в моем воспитании. Возможно, это отчасти объясняется влиянием Куиннов. Они, как я уже заметила прежде, люди простые и непосредственные.
Наблюдая его в общении с детьми и взрослыми, с которыми он встречался сегодня, я пришла к заключению, что он пользуется любовью среди местных жителей и является полноправным членом их маленькой общины. Но пока, естественно, я не могу сказать, выиграет ли он от того, что останется здесь.
Права Глории тоже нельзя не учитывать, хотя мне еще не удалось выяснить отношение мальчика к его матери.
Со своей стороны, я хочу, чтобы он привык ко мне, научился чувствовать себя непринужденно рядом со мной, прежде чем узнает о нашем родстве.
Мне необходимо время…»
Услышав телефонный звонок, она перестала печатать и, бегло просматривая записи, сняла трубку.
— Доктор Гриффин.
— Привет, доктор Гриффин. Почему-то мне кажется, что я оторвал тебя от работы.
Сибилл узнала голос Филиппа, в котором сквозила радость, и, снедаемая чувством вины, прикрыла компьютер.
— Потому что ты проницательный человек. Но несколько минут я могу тебе уделить. Как дела в Балтиморе?
— Работаю. Как тебе такой рекламный ролик? Молодые супруги с сияющими лицами идут к седану с хохочущим малышом на руках. Надпись на экране: «Майерстоун Тайерз. Ваша семья нам небезразлична».
— Ловкий трюк. Внушает потребителю, что любая другая компания, у которой он покупает продукцию, абсолютно безразлична к его семье.
— Да, верно. Разумеется, в журналы для автомобилистов мы дадим другой образ. Красный автомобиль с открытым верхом стремительно несется по длинной извилистой дороге; за рулем сексуальная блондинка. «Майерстоун Тайерз. Если любите ездить со вкусом — не прогадаете».
— Удачная находка.
— Клиент одобряет, а значит, проблема решена. Как жизнь в Сент-Крисе?
— Все спокойно. — Сибилл прикусила губу. — Я сегодня видела Сета. Случайно столкнулись. И уговорила его помочь мне провести эксперимент. Все прошло удачно.
— Вот как? И сколько же ты заплатила ему?
— Купила мороженое-рожок. Два шарика.
— Дешево отделалась. Малыш еще тот плут. Давай поужинаем завтра вместе? Отметим шампанским наши успехи?
— К слову о плутах, что ли?
— Я всю неделю думаю о тебе.
— Три дня, — поправила его Сибилл. Она взяла карандаш и начала машинально водить им по бумаге.
— И три ночи. Так что, учитывая сложившиеся обстоятельства, я, вероятно, приеду завтра чуть раньше. Как ты смотришь на то, если я зайду за тобой в семь?
— Не знаю, куда нас несет, Фил.
— Я тоже. А тебе это нужно знать?
— Желательно. Не люблю двусмысленных ситуаций.
— Что ж, в таком случае завтра мы все обсудим и, возможно, положим конец двусмысленности. В семь часов.
Сибилл опустила глаза и только тогда заметила, что неосознанно выводит карандашом лицо Филиппа на бумаге. Плохо дело, решила она. Очень плохо.
— Хорошо. — Лучше сразу расставить все точки над «i». — До завтра.
— Сделай мне одолжение…
— Если это в моих силах.
— Думай обо мне сегодня вечером.
Вряд ли у меня есть выбор, усмехнулась про себя Сибилл.
— До свидания.
В своем кабинете на четырнадцатом этаже высотного здания в Балтиморе Филипп отодвинулся на стуле от полированного черного стола и, не обращая внимания на сигнал компьютера, уведомляющего его о том, что по внутренней электронной почте ему передано сообщение, повернулся к широкому окну.
Ему нравился вид, открывающийся из окна его кабинета: отреставрированные здания, гавань, снующие внизу машины и люди. Но сейчас он ничего этого не замечал.
В его мыслях поселилась Сибилл, и он никак не мог выбросить ее из головы. Такое состояние для него было внове. Она постоянно напоминала о себе, но это не влияло на его привычный распорядок. Он работал, ел, придумывал идеи и воплощал их в готовые проекты так же блестяще, как и до знакомства с ней.
И при этом ни на минуту не забывал о ней. Она дни напролет теснилась на задворках его сознания, заявляя о себе в полный голос, едва он освобождался от какого-то занятия.
Как к этому относиться, он пока не знал. Не мог решить, нравится ему или нет, что всеми его помыслами владеет женщина, которая не стремится завоевать его.
Может быть, рассуждал он, она влечет его как раз своей чопорностью и осторожностью, бросающими вызов его мужскому самолюбию, и ему просто хочется покорить ее. Естественное желание, с которым можно жить. Оно не таит в себе угрозы. Это одно из развлечений, обычная игра, которую ведут между собой мужчины и женщины.
И все же тревога не покидала его. Он чувствовал, что с ним происходит что-то необычное, непредсказуемое. И насколько он мог судить, она тоже пребывает в растерянности.
— В твоем стиле, — раздался за спиной голос Рея.
— О Боже. — Филипп не дернулся, не обернулся. Он просто закрыл глаза.
— Симпатичный у тебя кабинет. Я уж давно здесь сижу. — Рей неторопливо зашагал по комнате, разглядывая интерьер. Возле картины с красно-синими разводами в черной раме он задержался и поджал губы. — Неплохо, — вынес он вердикт через пару секунд. — Стимулирует мозговую деятельность. Полагаю, именно поэтому ты и повесил ее в кабинете. Черпаешь в ней вдохновение.