Да, армия тут у нас — дело добровольное. Если бояре, дворяне да казаки служат по обязанности, то солдаты и урядники со старшинами поступают в службу по своей воле — либо на семь лет рядовым с возможностью дослужиться до десятника, либо на пятнадцать лет, опять-таки, начиная с рядового, но дослужиться могут аж до старшины, а особо способные — даже в офицеры выйти. И ничего, хватает желающих. Кто меняет бедность на сытную кормёжку, добротную одежду да тёплую казарму, кто в люди выбраться стремится, а кто и мечтает о славе да подвигах, таких тоже хватает. Но в любом случае этих крестьянских да мещанских парней надо учить разбирать затвор для чистки, а потом и собирать его, причём делать это быстро и без ошибок. Ну да не моя это забота, на то в армии старшины да урядники есть, вот для них и понадобится наставление. Впрочем, отец с дядей такой мой подход к делу оценили, а Васька, похоже, начал считать меня кем-то вроде гения. Ну пусть считает, я же не против...
Договорились в итоге так: Василий возвращается в Александров, доводит там те изделия, что я сегодня одобрил, до предварительной готовности к серийной выделке. Как только он подаёт известие, что таковая готовность достигнута, мы сами прибываем туда, решаем вопрос, отстреливаем винтовки, что готовим для армии, затем берём с собой сколько-то стволов и едем в Ундол, устраиваем там себе отдых со стрельбой, потом окончательно решаем, как вылизать винтовки до такого состояния, чтобы генералам не стыдно было показать. Для меня в этой программе наиболее привлекательно смотрелось то, что её можно было разбить на отдельные этапы с перерывами между ними, а то упускать из виду розыскные дела тоже совсем не хотелось бы.
Кстати, что Шаболдину и Елисееву я подарю по револьверу, я для себя уже решил. Надо будет у тех мастеров, кто по моим образцам сумки делает, заказать кобуры, как обычные, так и для ношения револьверов под одеждой, да себя, любимого, при этом тоже не забыть. Подумав ещё немного, я расширил список получателей стреляющих подарков, добавив в него майора Лахвостева и отставного есаула Турчанинова. По уму да по справедливости стоило вписать туда ещё и моего университетского приятеля Альберта, который граф фон Шлиппенбах, это же подаренные им карабин и револьверы подтолкнули меня к работе над нормальным оружием, но Бог знает, когда я теперь соберусь в Пруссию...
— Кстати, Алексей, ты же у Бельских был на днях? — беседа за столом постепенно съехала с оружейной темы на дела семейные, вот дядя Андрей и поинтересовался.
— Был, да, — ответил я. Лицо при этом сделал такое, что только Василий не понял, что я не особо доволен. Но ему простительно, он пока ко всем этим делам особого касательства не имеет.
— Что-то ты, похоже, не сильно рад, — а вот дядя понял, похоже, правильно.
— Есть такое, — не стал я отрицать.
— Что же так? Княжна Александра не нравится? — дядя вроде бы и шутил, только вот лицо у него оставалось серьёзным. Так, надо переходить в атаку...
— Княжна как княжна, — подпустил я чуть-чуть сарказма. — Не лучше и не хуже многих других. Вот князь с княгиней, те да, не особо понравились...
— Вот даже как? — дядя уже был полностью серьёзен. — И чем же они тебе не угодили?
— Они так и не сказали Александре, что я буду к ней свататься, — поведал я, и, насладившись изумлением на лицах отца, дяди и брата, решил добить их окончательно: — Более того, князь прямо попросил меня не говорить пока Александре о будущем сватовстве.
Да уж, видеть таких умнейших людей, как отец и дядя, со столь растерянными и, не побоюсь этого слова, глуповатыми лицами было до крайности непривычно. Не будь повод к тому столь неприятным для меня, я бы мысленно посмеялся.
— Но почему? — отец опомнился первым.
— Князь сказал, что у него есть к тому причины, — пожал я плечами. — Меня он в них не посвятил.
— А сам что о том думаешь? — спросил дядя.
— Александру они собираются выдать за меня против её воли, — доложил я. — Это, как я понимаю, и есть причина.
— Ты уверен? — продолжил спрашивать дядя. — Это не твои домыслы?
— Что Александра по уши влюблена в лейтенанта Азарьева, сына их соседей, он флотский офицер в Корсуни, это я точно знаю. С таким знанием и домыслы правильны, — возможно, столь категоричным ответом я и не проявил должного почтения к главе рода, но истина, как говорили древние, дороже.
— И откуда знаешь? — не унимался дядя.
— У меня есть глаза видеть, есть уши слышать и есть мозги понимать, — напомнил я очевидную, на мой-то взгляд, истину. — А ещё есть опыт наблюдения за Александрой на приёме у Бельских, на обеде у нас и дома у них. И есть княжна Варвара, что сдала мне сестру, как говорят в народе, с потрохами.
— Варвара могла поступить так просто из зависти к старшей сестре, — вклинился Василий.
— Неужели? — усмехнулся я. — И чему же там завидовать? Тем более, я-то всё и так уже знал, Варвара только подтвердила.
— Ну, против воли или там не против, это вообще дело десятое, — перехватил ведение беседы отец. — Как родители скажут, так и будет.
— Я понимаю, — показал я послушание. — И против твоей воли, отец, не пойду. Но Бельским оно зачем? Наш интерес в этом браке виден и понятен как нам самим, так и им, а их? Что им надо от замужества Александры?
— Говорил же тебе, не знаю, — в голосе отца явственно прозвучала досада.
— Может, дядя Андрей, ты имеешь представление, для чего Бельским родство с будущим думским старостой? — уколол я в самое, как мне казалось, уязвимое место.
— Ни малейшего, — недовольно признал дядя. — Мне оно и самому не нравится, но ты же понимаешь, для нас тут польза прямая...
— Это я как раз понимаю, — я снова показал, что готов слушаться старших, но тут же повторно ударил в больное место: — А для чего Бельским ссориться с соседями — не понимаю. Кстати, дядя Андрей, а ты случайно не знаешь, как они собираются распорядиться судьбой младшей княжны?
— Не знаю, — ответил дядя и призадумался. — Погоди-погоди... — начал он соображать, — Уж не положил ли ты глаз на Варвару?
— Так было бы разумнее, — я пока не чувствовал себя готовым играть с открытыми картами, поэтому от прямого ответа постарался уклониться. — Для нас те же выгоды, для них тоже, да ещё и Азарьевы не в накладе. Раньше-то Бельские не возражали против их Юрия.
— А ты уже и это прознал, — я не понял, осуждает меня дядя или хвалит, поэтому просто склонил голову, прознал, мол, не без того.
За столом воцарилось молчание. Молчали отец с дядей, обдумывая свалившиеся на них новости. Молчал Василий, для которого всё это оказалось просто открытием. Ну да, у него-то таких сложностей не было. Там родительские интересы совпали с его собственными, да и Анна, если я правильно понимал, тоже была не против таких перемен в своей жизни. Ну, ясное дело, молчал и я, давая дяде и отцу возможность заподозрить, наконец, Бельских в каких-то тёмных играх. Неизвестность, она, знаете ли, частенько может обернуться настороженностью и опасением, а мне как раз того было и надо. Ради этой минуты, можно сказать, ведение беседы перехватывал.
— Попробую вызнать про интерес Бельских, есть у меня кое-какие к тому возможности, — выдал наконец дядя. — Но никому ни слова! Тебя, Василий, это особо касается, даже Анне не говори! — строго добавил он.
Молчаливыми кивками все мы показали, что дядины слова приняли как руководство к действию.
— Пока же, как и договорились, занимаемся делами оружейными, — дядя окончательно закрыл обсуждение Бельских и моих брачно-семейных перспектив, по крайней мере, на сегодня. — Ты, Василий, завтра дома побыть можешь, но не более, послезавтра же отъедешь в Александров. Ты, Алексей, подумай, что ещё можно улучшить да доделать. А с тобой. Филипп, мы завтра у меня в Кремле посидим, обдумаем, что да как. Ох, Алексей, задал ты нам задачку...
Глава 12. Успехи и вопросы
Сегодня у меня праздник. Третий день подряд я, выполняя с утра гимнастические упражнения, смог самостоятельно встать после приседания, до этого приходилось хвататься за край стола. Помнится, штаб-лекарь Труханов говорил, что когда три дня подряд я смогу встать сам, можно отложить трость в сторону, что я сегодня и собирался сделать. Пока похожу без трости по дому, а там и наружу так выйду...
Довольно быстро выяснилось, однако же, что даже в доме ходить без трости не так-то и легко, как мне поначалу казалось. Конечно, с третьего этажа спуститься в подвал получилось без особых затруднений, но вот обратный путь таким простым не был.
В подвал меня понесло надзирать за работой нанятых мастеров, которые под руководством нашего домашнего умельца Пахома Загладина уже заканчивали с оборудованием там вполне приличного тира. Ту часть подвала, где хранились съестные припасы и имелась своя лестница в кухню, отгородили, оставшуюся часть очистили от всякого хлама, выровняли пол, заново оштукатурили стены. Осталось всего ничего — сделать нормальное освещение, деревянную стойку для удобства стрелков, да наготовить побольше мишеней. Сейчас, однако, происходило нечто непонятное — в подвале отчётливо воняло горелым, но дыма я не наблюдал.
— Вот, Алексей Филиппович, тягу проверяем, — доложил Пахом. — Опилки вон жгли, — он показал на заполненный золой тазик, — посмотреть как тянуть будет.
— И как тянет? — спросил я. — Это Пахом молодец, хорошо придумал. Нет, я тоже понимал, что где чёрный порох, там и дым в изрядных количествах, но почему-то мне казалось, что никакой специальной вентиляции не понадобится. Ошибся, значит.
— Хорошо тянет, Алексей Филиппович! — Пахом широко улыбнулся. — И кашлять в дыму не будете, и слёзы утирать не придётся.
— А нас тут не продует на сквозняке? — выразил я некоторое опасение.
— Не извольте беспокоиться, боярич, — Пахом даже головой мотнул, — вся тяга поверху идёт, дым же кверху поднимается, вот она его там и уносит.
Осмотрев сделанное, я решил, что Пахом не ошибся. Вот же повезло человеку — и руки золотые дал Бог, и голову светлую, и с хозяевами, готовыми справедливо такое оплачивать, не обидел.