Миссис Билдер. Можешь... и без всякого труда. А людям говори все, что тебе будет угодно.
Билдер. Боже! В жизни не слыхал ничего более безнравственного от матери двух взрослых дочерей. Не удивительно, что они выросли такими! Чего вы хотите в конце концов?
Миссис Билдер. Мы просто хотим быть подальше от тебя, вот и все. Уверяю тебя, что так будет лучше. Если ты проявишь какое-то уважение к нашим чувствам и в какой-то степени признаешь, что мы существуем независимо от тебя... Мы могли бы снова стать друзьями... возможно... я не уверена.
Билдер. Друзьями! Господи! С собственной женой и дочерьми! (Очень серьезно.) Послушай, Джулия, ты не могла столько лет прожить со мной и не понять, что я человек с сильными страстями. Я был тебе верным мужем, да, был. А это значит, что я устоял против различных искушений, о которых ты и понятия не имеешь. Если ты оставишь меня, я не отвечаю за последствия. И вообще, я не могу допустить, чтобы ты оставила меня. Я не хочу видеть, как все созданное мною идет прахом и как я теряю доброе мнение о себе окружающих. Договор есть договор. И пока я не нарушил своих обязательств - а я говорю тебе, что я их не нарушил, - ты не имеешь права нарушать свои. Это мое последнее слово. Так что выкинь все это из головы.
Миссис Билдер. Не могу.
Билдер (веско). Разве я не содержал тебя в роскоши и довольстве?
Миссис Билдер. Мне думается, я это заслужила. Билдер. А как ты собираешься жить? Я не дам тебе ни гроша. Ну, Джулия, не глупи! Подумать только, какой-то жалкий поцелуй, от которого не удержался бы ни один мужчина, и это так на тебя подействовало!
Миссис Билдер. Камилла - только последняя капля, переполнившая чашу!
Билдер (резко). Я этого не потерплю! Так и знай!
Но миссис Билдер быстро уходит.
Джулия, я говорю тебе...
Слышно, как закрывается входная дверь.
Черт подери! Я этого не потерплю! Они все с ума посходили! Где... где моя шляпа? (Растерянно оглядывается кругом, рывком распахивает дверь, и мгновение спустя слышно, как с грохотом захлопывается входная дверь.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Утро следующего дня. Девять часов. Кабинет мэра Бреканриджа; комната обшита дубовыми панелями, окна не видно, двери справа на заднем и слева на переднем плане. Вся задняя стена от пола до потолка закрыта книгами; другие стены голы. Справа перед камином два кресла; у стен стулья. С левой стороны, под прямым углом к рампе, письменный стол, позади него стул. У стола стоит
Xаррис; он говорит по телефону.
Харрис. Что? (Пауза.) Получилось чертовски неудобно, сержант... Мэр просто взбешен... (Слушает.) Новый полицейский? Я так и думал!.. Глупый мальчишка! Послушайте, Мартин, единственное, что остается, - это разобрать дело здесь, немедленно. Я послал за мистером Чантри, он уже выехал... Доставьте мистера Билдера и свидетелей сюда, и поживее! Поняли? И, бога ради, чтоб никто ничего не узнал! Не допускайте, чтобы газеты пронюхали об этом. Почему вы не дали ему уйти домой?.. Фонарь под глазом! У полицейского? Так ему и надо! Осел и тупица! Я хочу сказать, что это неслыханное посягательство на престиж закона... Что ж, вы не должны, но, по крайней мере, я... Черт бы побрал эту историю! Если о ней узнают, это будет сенсация! Ладно! Как можно скорее. (Вешает трубку, ставит к письменному столу еще один стул и несколько стульев перед столом. Говорит сам с собой.) Вот заварилась каша! И кто - Джонни Билдер! Почем нынче мэры?
Звонит телефон.
Алло! Обвинение в браконьерстве? Ладно, тащите его тоже; только попридержите где-нибудь, пока мы не покончим с первым. Кстати, мистер Чантри собирается на охоту. Он захочет освободиться к одиннадцати. Что?.. Валяйте! (Вешает трубку.)
Входит мэр. У него обеспокоенный вид; в одежде все та же едва уловимая
безвкусица.
Мэр. Ну что, Харрис?
Xаррис. Они будут здесь через пять минут, господин мэр.
Мэр. А мистер Чантри?
Харрис. Уже выехал, сэр.
Мэр. Были у меня в жизни щекотливые дела, Харрис, но это, знаете ли (неодобрительно фыркает), уж сверх всякой меры.
Харрис. Да, неприятное дело, сэр, весьма неприятное.
Мэр. Положите мне на стул книгу, Харрис; я люблю сидеть повыше.
Харрис кладет на стул, стоящий за письменным столом, том энциклопедии.
(Продолжает проникновенно.) Наш собрат! Один из судей! Семейный человек! Мой преемник в будущем году! Теперь уж он им, вероятно, не будет. Такие вещи не скроешь.
Харрис. Я дал Мартину указание держать все это в строжайшей тайне, сэр. Вот и мистер Чантри.
В правую дверь входит джентльмен привлекательной наружности; на нем
охотничий костюм безукоризненного вкуса.
Мэр. А-а, Чантри!
Чантри. Здравствуйте, мэр. (Кивает Харрису.) Чрезвычайно неприятная история.
Мэр кивает.
Что он там натворил?
Харрис. Набросился на одну из своих собственных дочерей с палкой и оказал сопротивление полиции.
Чантри (тихо присвистнув). На свою дочь! Возлюби ближнего своего, как самого себя!
Харрис. И еще фонарь под глазом.
Мэр. У кого?
Харрис. У полицейского.
Чантри. А почему в это ввязалась полиция?
Xаррис. Не знаю, сэр. Хуже всего то, что мистер Билдер находится в участке уже со вчерашнего дня, с четырех часов. Начальник полиции в отъезде, а Мартин не хочет брать на себя ответственность.
Чантри. Черт побери, наверно, он в ярости! Джон Билдер - типичный холерик.
Мэр (кивает). Вот именно. Чрезмерная вспыльчивость и высокое чувство долга.
Xаррис. Есть еще одно дело, господин мэр, - браконьерство. Я велел им подождать, пока мы закончим.
Чантри. Ну, с этим мы справимся быстро. Я хочу уйти в одиннадцать, Харрис. Я и так уже опаздываю к первому гону. Джон Билдер! Послушайте, мэр, все в руках божьих, но куда мы катимся?
Мэр. Харрис, идите приведите их сами; нельзя, чтобы слуги...
Харрис уходит направо. Оба садятся; так как на стуле мэра лежит книга, то мэр кажется несколько выше Чантри. Теперь, усевшись на судейские места, они обретают какую-то
сдержанность, словно боятся выдать свои мысли кому-то незримому.
(Внезапно произносит.) Гм!
Чантри. Подмораживает. Фазаны будут лететь прямо на выстрел - ветра нет. Люблю такие октябрьские деньки.
Мэр. Кажется, они идут. Гм.
Чантри вынимает из глаза монокль и надевает большие старомодные очки. Мэр откашливается и берет перо. Они оба не поднимают глаз, когда открывается дверь и входит небольшая процессия. Впереди идет Харрис, за ним Ральф Билдер, Атена, Херрингем, Мод, миссис Билдер, сержант Мартин, несущий тяжелую трость с серебряным набалдашником, Джон Билдер и полицейский Mун молодой человек с подбитым глазом. Такие торжественные и мрачные фигуры
бывают разве что на похоронах. Все становятся в нестройный ряд.
(Все еще не поднимая головы.) Садитесь, сударыни, садитесь.
Харрису и Херрингему удается усадить трех женщин на стулья. Ральф Билдер также садится. Херрингем стоит позади. Джон Билдер остается стоять между двумя полицейскими. Он не брит; на лице его угрожающее выражение; но он стоит, выпрямившись я глядя прямо на мэра. Харрис садится за стол сбоку,
чтобы записывать показания.
В чем он обвиняется?
Сержант. Джон Билдер, проживающий на Корнеруэйсе в Бреконридже, подрядчик и мировой судья, обвиняется в нападении на свою дочь Мод Билдер, избиении ее палкой в присутствии полицейского Муна и двух других лиц, а также в сопротивлении полицейскому Муну, находившемуся при исполнении своих обязанностей, и в повреждении глаза последнему. Полицейский Мун!
Mун (отчеканивает три шага вперед и отдает честь). Ваша милость, вчера на Ривер-Род, около трех тридцати пополудни, я услышал, что какая-то молодая женщина зовет из-за ограды: "Полицейский!" Подошел, слышу: "Идите за мной, скорее!" Я прошел за ней в мастерскую художника во дворе и там застал троих людей, между которыми происходила ссора. При моем появлении обвиняемый, тащивший в это время какую-то женщину к двери, бросился к пришедшей со мной молодой женщине. "Только посмей, папа!" - сказала она, на что он дважды ударил ее прилагаемой тростью в моем присутствии и еще при двух свидетелях, которые, насколько я понимаю, являются его женой и другой дочерью.
Мэр. Суд ваши умозаключения не интересуют.
Мун. Слушаю, сэр. Особа, которую ударили, поворачивается ко мне и говорит: "Входите. Я требую, чтобы вы задержали этого человека за оскорбление действием". Я, значит, подхожу и говорю: "Я все видел. Следуйте за мной". Обвиняемый поворачивается ко мне и говорит: "Болван, я судья". "Ладно, будет болтать! - говорю я, - так, как будто, насколько мне помнится, Вы ударили эту женщину в моем присутствии, - говорю, - а ну, давайте, следуйте за мной!" Мы тогда уже стояли совсем рядом. Обвиняемый толкает меня и говорит: "Убирайся, идиот!" "Ничего подобного", - говорю я и беру его за локоть. Тут происходит схватка, и я получаю фонарь под глазом, который и предъявляю теперь в качестве вещественного доказательства. (С величайшей торжественностью дотрагивается до своего синяка.)
Мэр откашливается; глаза Чантри подозрительно поблескивают; Харрис низко
нагибается над столом и быстро пишет.
Во время схватки, ваша милость, появился молодой человек и по просьбе молодой женщины, той, на которую напали, помог мне взять арестованного, каковой выражался всякими словами и буйно сопротивлялся. Мы усадили его в проезжавший кэб, и я препроводил его в участок.
Чантри. Как он вел... э... себя... в э... в кэбе?
Мун. Он сидел спокойно...
Чантри. Так что, по-видимому...
Мун. Да, я скрутил ему руку за спину.
Мэр (глядя на Билдера). Есть вопросы?
Билдер неподвижен и безмолвен; мэр опускает глаза.
Сержант?
Мун отступает на два шага, а сержант Мартин выходит на два шага вперед.
Сержант. Ваша милость, вчера, без десяти четыре, полицейский Мун привез в кэбе обвиняемого в участок. После доклада Муна об обстоятельствах нападения протокол был прочитан обвиняемому с обычным предупреждением. Обвиняемый не сказал ни слова. Ввиду двойного нападения и состояния глаза полицейского, а также ввиду отсутствия начальника я счел своим долгом задержать обвиняемого на ночь.