После часовой тряски, экипаж свернул на подъездную дорогу. Когда он рывком остановился, Мириам услышала доносившийся снаружи звон стеклянной посуды, смех и необычную музыкальную мелодию. Ольга встрепенулась.
— Слышите? Это же скрипки! — воскликнула она.
— Да, похоже на то.
Дверь открылась, появились сходни, а вместе с ними два лакея в раззолоченных ливреях, не менее напыщенных и вычурных, чем женские платья. Они резво бросились к спускавшимся пассажиркам.
— Спасибо, — поблагодарила Мириам, немало удивив лакея, подавшего ей руку. Она огляделась. Прямо перед ними зияли распахнутые двери гигантского дворца, из застекленных окон которого на лужайку изливались потоки света. Внутри расхаживали мужчины в коротких мундирах и бриджах с оттопыренными коленками, и женщины в замысловатых платьях: комната была столь огромна, что оркестр играл на балконе, над головами придворных.
Мириам почти сразу же впала в состояние культурного шока, позволив двум барышням — Бриллиане и Каре — вести её как галеон под полными парусами. Кто-то проорал её имя, вернее перечислил странные титулы, под которыми она была здесь известна. Мириам передернуло как только она заметила, что все головы повернулись в её сторону и все стали на неё пялиться: одни пытливо, другие изумленно, третьи надменно, а кое-кто и с неприязнью; имена смотревших ей ни о чем не говорили. Все её мысли были заняты тем как бы не споткнуться — ибо пальцы ног саднило, — и как бы с напряженно застывшего лица не сошла противная деланная улыбка. «Я — не я», — мелькнула смутная мысль, когда её представляли толпе расфуфыренных кретинов и жеманных дам, кутавшихся в шелка и меха. «Это всего лишь скверный сон», — твердила она себе. Она сторонилась мысли о том, что все эти люди — её семья, и что она может провести остаток своей жизни посещая такого рода мероприятия.
Мириам и раньше доводилось присутствовать на официальных приемах и церемониях награждения, званых обедах и коктейль-вечеринках, но всё это не шло ни в какое сравнение с королевским балом. Если судить по ольгиным туманным, но восторженным землеописаниям, Ньехвейн был маленьким княжеством, чуть больше штата Массачусетс и до того убогим, что большинство населения существовало за счет ведения натурального хозяйства, однако несмотря на это члены правящей королевской семьи устраивали торжественные церемонии когда заблагорассудится, причем с таким размахом, какой главам демократических стран и не снился. Это было величественное празднество, имитируемое школьными выпускными балами, а также их вариантом для взрослых — танцевальными вечерами знакомств. Кто-то сунул в руку Мириам наполненный бокал — отвратительно приторное плодово-ягодное вино. К тому же она, вежливо, но безоговорочно, отвергла столько приглашений к танцу, что начала терять счет. «Господи, когда же это все закончится», — ныла она про себя, в то время как Бриллиана-и-Кара пристраивали её в очередь, растянувшуюся на подозрительно красной ковровой дорожке, ведущей к некоему коротышке в нелепо жаркой на вид белой меховой мантии.
— Её превосходительство Хельге Торольд-Хьорт, дочь и наследница Патриции из рода Торольдов, вернувшаяся из изгнания, дабы отдать дань почтения его величеству Алексису Николау Третьему, правящему от имени Небесного Отца, будь велико и благословено имя его на землях Грюйнмаркта и прилегающих территорий!
Мириам удалось из последних сил присесть в глубоком реверансе и при этом не шлепнуться, к тому же закусив губу, дабы не ляпнуть что-нибудь лишнее или неуместное.
— Очаровательна, да-а, очаровательна! — высказался Алексис Николау Третий, правитель и всякое такое Грюйнмаркта (по благорасположению Клана). — Моя дорогая, все слухи о вашей красоте блекнут пред тем, что предстало моим очам! Какая изысканная манера держаться! Новое лицо при дворе, да-а, до чего ж очаровательна. Напомните мне, чтобы я представил вас своим сыновьям, только попозже. — Он слегка покачивался, сидя на своем троне и Мириам заметила в его руке пустую чашу. Монарх был слабосильным мужчиной с клочковатой рыжей бороденкой, окантовывавшей его подбородок и с преждевременной плешью на макушке. Корону он не носил, зато символизирующая власть золотая цепь была до того массивной, что, казалось, его спина не выдержит и король вот-вот сложится вдвое. Оценив симптомы, Мириам прониклась сочувствием к страдальцу.
— Рада была познакомиться, — благоразумно и с внезапной искренностью ответила она подгулявшему монарху. И тут же Мириам ощутила как её, не менее благоразумно, — приседая в реверансе и всем своим видом изображая радость от королевского присутствия, — оттаскивают прочь Бриллиана-и-Кара.
Мириам отпила из своего бокала, с трудом проглотила, затем отпила еще. А что, король подкинул неплохую идейку, подумалось ей. Буксировавшие её Бриллиана-и-Кара бросили якорь неподалеку от трона.
— Ну разве он не прелесть? — тихонько взвизгнула Кара.
— Кто? — в растерянности спросила Мириам.
— Эгон, разумеется!
— Эгон… — Мириам старалась подыскать более-менее вежливый словесный оборот.
— А, ну да, вы же нездешняя, — сказала Бриллиана — олицетворенная практичность. Тихонечко, на ушко, она продолжила: — Видели тех двух молодцев позади его величества? Тот, что повыше и есть Эгон. Старший сын и вероятный наследник, в том случае, если совет избирателей продлит правление династии после того как его величество — долгих ему лет жизни — преставится. А косоглазый коротышка — это Креон, второй его сын. Оба холостяки, причем Креон, скорее всего, таковым и останется. А ежели нет, то девице не позавидуешь.
— А почему не позавидуешь, если, конечно, можно о таком спрашивать?
— Он с отклонениями, — сухо сказала Бриллиана. — Настолько глуп, что… — Она заметила пустующий Мириамов бокал и заоборачивалась в поисках замены.
— Только, если можно, чего-нибудь не слишком сладкого, — взмолилась Мириам. Её донимала жара. — Как долго мы тут должны находиться? — спросила она.
— Ой, да сколько угодно! — радостно сообщила Кара. — Пир горой от заката до рассвета!
Бриллиана сунула в руку Мириам бокал.
— Изумительно, правда? — восторженно поинтересовалась Кара.
— По-моему, Кара, наша госпожа подустала, — тактично выразилась Бриллиана. — Она ведь больше трех дней провела в дороге.
Мириам шатало. Спина опять занемела, болели почки, к тому же она натерла ноги и с трудом переводила дыхание.
— Нет сил, — пробормотала она. — Надо поспать. Просто отведите меня домой, а потом можете вернуться и поразвлечься… Чесслово. Ноги не держат.
— Хм, — Бриллиана оглядела её изучающим взглядом. — Кара, если тебя не затруднит, не могла бы ты послать кого-нибудь за нашей каретой? А я пока помогу нашей госпоже достойно уйти. Моя госпожа, прежде, чем уйти, вам необходимо представиться еще нескольким людям, ибо не сделав этого вы нанесете обиду… Впрочем, послезавтра будет еще один прием и если вы так сильно устали, то вовсе необязательно вести долгую беседу с каждой знатной особой. Думаю, за то время, что мы проведем вместе до следующего приема, мы все узнаем нашу госпожу несколько лучше. — Она улыбнулась. — Последний бокал вина, моя госпожа?
Томительное ожидание
Свет.
Мириам заморгала, дернулась спросонья, окончательно развеяв сон, полный тягостных, но неудовлетворенных вожделений. Кто-то вздохнул и пошевелился у неё за спиной и Мириам рванулась прочь, мигом осознав где находится и не на шутку перепугавшись: в одной ночнушке? В бескрайней холодной постели? Что происходит?
Она откатилась в сторону и встала на ноги, уткнувшись лицом в тяжелую занавесь. Обернувшись, она увидела Кару, спавшую на бескрайней кровати под пологом — лицо спокойное и безмятежное. Мириам, съежившись, пошевелила мозгами. «Так-так, интересно, и как далеко я зашла прошлой ночью?» — ошеломленно подумала она. И тут же заметила неподалеку от Кары второе спящее тело и пустую бутылку вина. Раздвинув занавески и глянув на пол, она увидела три бокала и еще одну валявшуюся пустую бутылку. Она смутно припомнила разговор в этой каменной пещере размером с ангар, считавшейся достойной графини опочивальней. В этом огромном, открытом всем сквознякам помещении было довольно зябко, поэтому Кара предложила переместиться под полог кровати, стоявшей посреди комнаты эдаким павильоном. Мириам присмотрелась и увидела, что Кара по-прежнему в исподнем. А Бриллиана даже не сняла корсет.
— Ночной девичник, — догадалась Мириам. Последний раз она участвовала в чем-то подобном еще в колледже. «Бедные девочки. Мало того, что я увела их с дискотеки, так у них еще и не было возможности отмазаться, сказав, что уже поздно и пора домой». Каре было всего семнадцать, Бриллиана же была старой девой — двадцать два года. У Мириам отлегло от сердца и ей стало их немного жаль.
Больше такое не повторится. Она соскользнула с кровати и поежилась от холода. «Плыву по течению», — подумала она и обернулась. Кровать была огромна, примерно с комнату в её доме. «Пора задуматься о своем будущем».
Остро ощутив под ногами теплопоглощающую каменную лещадь, она на цыпочках пересекла комнату, добравшись до шторки, заменявшей дверь в уборную. Современными удобствами там и не пахло — горшок с сухими листьями и очко десяти футов глубиной. Что есть, то есть и слуги здесь не помогут. Условия жизни в столице, даже у аристократов, прямо-таки первобытные.
С минуту поморозив задницу, она избавилась от выпитого ночью вина и вернулась в парадную комнату, чтобы порыться в оставленных здесь вчера сундуках. В одном из них… «О, да, — решила она. — То, что надо».
Оделась она быстро и тихо, натянув джинсы, свитер и куртку с начесом — то, в чем ходят на той стороне. Она даже и не подумала будить фрейлин — неизвестно как они отреагируют, а у неё каждая минута на счету. Где-то в чемодане была её наплечная сумка. Она мигом ее нашла, а заодно и ноутбук «Sony», телефон и компас со спутниковой системой местоопределения. Минута ушла на то, чтобы просканировать комнату встроенной в ноутбук камерой, после чего Мириам вырвала листок из репортерского блокнота и наскоро черкнула шариковой ручкой записку: