Находившаяся позади нее металлическая решетка являлась зеркальным отражением двери, ведущей в складскую контору. — Оранжерея, — процедила она сквозь стиснутые зубы. Она тенью скользнула к стене, постепенно привыкая глазами ко тьме. Мириам различила оранжерею — знакомый заснеженный бугорок; но что-то там было не так. Дверь была приоткрыта, позволяя драгоценному теплу (а сколько надобно слуг для непрерывного обслуживания такого котла?) выходить в морозный воздух.
— Ах, до чего же завлекательно, — прошептала она, сильнее сжав рукоять пистолета. «Заходи на огонек, сказал мухе паучок, — подумалось ей. — Выбивается из стиля. Убийца № 1 врывается в мою комнату и стреляет в постельное белье. Дважды. Убийца № 2 пытается подбить Ольгу на то, чтобы она меня застрелила, затем высылает приглашение на тисненной карточке. Убийца № 3 демонстрирует мне открытую дверь. Какая из этих историй не похожа на другие?» Мириам дрожала, но не от холода: она кипела от гнева, который она сдерживала с того самого времени, как ее похитили.
Стена на этом конце оранжереи была кирпичной, а стеклянный свод потолка начинался десятью футами выше. Мириам сцепила зубы и поискала за что бы уцепиться руками и ногами. И тут она вспомнила о полузаваленной снегом водосточной трубе, там, где стена оранжереи встречалась с углом парковой ограды. Ага. Она сунула пистолет в карман и начала взбираться, на этот раз поувереннее.
Забравшись на стену, она увидела волнистую белую простынь — снег покрывал оранжерею быстрее, чем исходившее снизу тепло могло его растопить. Наклонившись вперед, она протерла рукавом окошко в заснеженном стекле. В оранжерее тускло светили керосиновые лампы, излучая дополнительное тепло и обеспечивая достаточную видимость. Для привыкших к темноте глаз Мириам это было как зарево во мрачной преисподней. Она порыскала взглядом и заметила прямо за дверью скорчившуюся тень. Прошла минута — ее руки уж стали неметь — как вдруг она заметила, что тень сдвинулась, как будто человек отступил от шедшего снаружи холода.
— Так-так, — напряженно прошептала она, испытывая острую, жгучую ненависть к находившейся по ту сторону стекла фигуре, как вдруг дверь открылась шире и кто-то вошел.
То, что случилось потом, произошло неуловимо быстро… Мириам примерзла к окну, едва способная дышать на таком холоде; голова раскалывалась так, что Мириам уже боялась, что свалится из-за жуткой мигрени. Тень скользнула вперед, за спину вошедшего в оранжерею. Началась суматоха, затем тело рухнуло на пол, в лужу натекшей… натекшей… о господи, подумала Мириам, он убил его!
Вмиг очнувшись от злобной задумчивости, она слезла по водосточной трубе, обдирая руки и щеку о грубые камни, и довольно неудачно приземлилась в сугроб едва не лишившись чувств. Шевелись! На ходу вынимая пистолет, она бросилась к двери и рванула ее на себя. Она достала пистолет как раз в тот момент, когда человек повернулся к ней. Он был весь в черном, а лицо скрывало что-то вроде лыжной маски; длинный нож в его руке покраснел от крови. Человек выпрямился, отпрянув от лежавшего у его ног тела.
— Стой… — крикнула Мириам. Он не остановился и время для нее словно замедлилось. Два выстрела в туловище, еще два… затем сухой щелчок бойка — патроны закончились. Убийца падал прямо на неё и Мириам, помотав головой, отступила назад, желая больше никогда в жизни не слышать тот звук, с которым пули вонзаются в плоть.
Время снова ее нагнало. — Черт! — выкрикнула она. Сердце рвалось из груди, словно испуганный зверь из клетки. Её преполняло чувство, что все это какое-то нелепое недоразумение, что на самом деле ничего не произошло. Сработал еще один позабытый рефлекс и она шагнула вперед.
— Носилки… — она прикусила язык. Здесь не было ни носилок, ни гемостатов, ни опытных медсестер, которые могли бы остановить кровотечение, ни дефибрилляторов… А самое главное, не было пакетов с плазмой и операционных, в которых можно бороться за жизнь пострадавшего.
Неизвестно сколько прошло времени — может секунды, хотя ей казалось, что часы, — когда она осознала, что стоит неподвижно, неотрывно глядя на лужу натекшей вокруг ее ног крови. И на тело человека, одетого с головы до ног в черное. Рядом с ним лежал длинный нож с изогнутым лезвием. А за ним…
— Маргит! — То была Маргит Пражская, дуэнья Ольги. Её песенка была спета: тучной леди уже ничем не поможешь. Она еще подрагивала и может быть в современном реанимационном отделении еще можно было что-нибудь для нее сделать, но не здесь, не с широкой обескровленной раной в груди из которой уже перестала фонтанировать кровь. «Вероятно дорсальная аорта, а может желудочек сердца, — поняла Мириам. — Вот черт. А она-то что тут делала?» Какое-то мгновенье Мириам хотелось верить, что кто-нибудь чем-то поможет Маргит. Но было уже слишком поздно.
Она вернулась к убийце. Он был жив… хотя нет, тоже остаточные судороги. Должно быть первыми двумя выстрелами Мириам нашпиговала его сердце свинцом; второй же дуплет превратил его грудь в кровавое месиво. В воздухе уже витало устойчивое зловоние экскрементов — его кишечник опорожнился. Она сняла с него маску. Убийца был бритоголовым и плосколицым. «Похож на китайца», — подумала она со смешанным чувством изумления и сожаления. Она только что убила человека, но… на его шее цепочка.
— Что за фигня? — спросила она сквозь туман головной боли и тревоги, вытащив какой-то кружок — незнакомый медальон, весьма простой и неприглядный.
— Клан. — Она сунула его в карман и глянула на хладный труп Маргит. — Что на тебя нашло? Зачем ты заявилась сюда в полночь? — спросила она вслух. — Ведь записку получила… — Она умолкла.
«Они преследуют и Ольгу, — поняла она и заодно с этим пониманием явился тошнотворный страх. — Я должна предупредить Ольгу!»
Мириам вышла из оранжереи и направилась к дворцу, ныне полупустому, поскольку его знатные обитатели наслаждались королевским гостеприимством. Она уже не в состоянии была перемещаться между мирами, но если Бриллиана сейчас в ее покоях, им есть о чем поговорить. «Она знает больше, чем рассказывает», — решила Мириам, затем, сбавив обороты: «Какая-то путаница!» И тут до нее начал доходить скрытый смысл странной вязи орнамента. — Сложная взаимосвясь, — пробормотала она. Её руки сильно дрожали, а поясница покрылась ледяным потом, ибо когда она стреляла в убийцу произошел резкий выброс адреналина. Она остановилась и прислонилась к холодной внешней стене оранжереи, стараясь взять себя в руки. — Он был здесь, чтобы убить меня. — Шедший от стены холод уже ощущался сквозь куртку. Мириам сунула руку в карман и вытащила несколько патронов; повозилась, заряжая револьвер. «Надо найти Ольгу. И Брилл».
А потом ей придется уйти в подполье.
В принципе все это можно рассматривать как журналистское расследование: история ее давно погибшей матери, кровной вражды и междоусобной войны, рассказ о наемных убийцах, приходящих в ночи, и аристократах-наркоторговцах, которые терпеть не могут конкурентов. Обычное тайное расследование. Не сказать, что Мириам к ним привыкла, но будь она проклята, если она пойдет на уступки редакционным капризам семейной политики до того, как разоблачит эту историю на ночном сходняке Клана в Белтайгне.
— Поехали, девочка, — сказала она себе, оттолкнулась от стены и направилась в сторону дворца. — Не будем терять время…
Часть пятаяБЕГСТВО
Схватка
Когда Мириам достигла оранжерейной ограды, то, несмотря на кожаную куртку, тряслась от холода. Валил густой снег. К тому же было темным-темно — подобного мрака никогда не бывает в современном городе. «Нет уличных огней, свет которых отражался бы от облаков», — догадалась она, нащупывая карманный фонарик. Ворота были закрыты и она отворила их с большим трудом. За воротами смутно вырисовывалась необъятная заснеженная громада дворца; ряды окон — один над другим — с закрытыми ставнями на первом этаже.
— Черт, — бросила Мириам на ветер. «Не охраняется», — поняла она. Разве это не восточное крыло под башней Торольд, где поселилась Ольга? Она глянула ввысь, на вздымавшуюся каменную башню. На фасаде кругом были двери, но зайдя туда она привлекла бы ненужное внимание. Вместо этого, с трудом пробираясь через сугробы, она подошла к ближайшему окошку.
Оказалось, что это не закрытое ставнями окно, а дверной проем, специально расположенный в этом месте ради зеркальной симметрии здания. Рядом с дверью была рукоять, от которой тянулся шнурок незаметного колокольчика. Кроя на чем свет стоит архитектурные претензии неизвестного проектировщика этого громадного сооружения, Мириам дернула за веревку. Далеко за дверью что-то бренькнуло. Мириам сделала шаг в сторону и, собрав всю свою волю в кулак, подняла пистолет. Её переполняли неприятные предчувствия.
Что-то загремело, залязгало. Створка окошка, расположенного в двери на уровне глаз, со скрипом отъехала в сторону.
— Вер иш… — просипели дрожащим голосом.
— Быстро открыл дверь и смылся! — скомандовала Мириам, сунув ствол в окошко.
— Шиш!
— Выполняй!
Щелчок. На нее уставились два испуганных глаза и тут же исчезли. Мириам с силой пнула дверь — удар болью отдался в ноге. Удивительная вещь, но старый привратник, прежде, чем скрыться, предпочел отпереть замок, а не запереть дверь на засов, так что Мириам вместо того, чтобы повалиться на задницу с поврежденной лодыжкой, оказалась в находившейся за дверью темной прихожей. «Он меня понял?» — удивилась она. Но сейчас не до этого. Подергав закрывшуюся за ней дверь, Мириам бросилась вперед, в дальний конец небольшой передней. Там она остановилась. Неподалеку была узкая лестница, ведущая в людские этого крыла замка, но старик, пустивший Мириам — садовник? привратник? — исчез за той дверью, что вела в гостиную. «Ладно». Мириам, перепрыгивая по две ступеньки за раз, проворно пронеслась мимо дверей на первой площадке, остановившись лишь на второй.