– Садись, – сказала Джада.
– В этом нет необходи… – начал Маркус, но Джада оборвала его немыслимым для подчиненного окриком:
– Есть! И будьте любезны закрыть за собой дверь. Мишель, борясь с подступающей от страха тошнотой, все же едва сдержала улыбку, глядя на изумленную физиономию Маркуса. Джада наступала на него, чуть ли не силком выталкивая из кабинета, но и на ее лице был написан страх.
– Послушай, – сказала она, как только дверь захлопнулась, – он хочет от тебя избавиться. Я сказала, что у нас нет оснований, так что тебе достаточно пригрозить судом, поднять шум – и я все…
За свое место в банке Мишель никогда особенно не цеплялась и только сейчас поняла, как ей будет не хватать работы.
– Не стоит, Джада. Начальство нужно уважать. Я увольняюсь.
– Мишель, тебе вовсе не обязательно…
– Так будет лучше для нас обеих. Видит бог, проблем и без того предостаточно. Тебе сейчас без работы никак нельзя, так что не доводи Маркуса.
– Он… Без комментариев.
– Я увольняюсь. Тоже без комментариев.
ГЛАВА 27
Проезжая мимо дома Руссо, Джада поймала себя на том, что старается не смотреть в ту сторону. Она чувствовала свою вину перед Мишель. Они по-прежнему перезванивались дважды в день, а по утрам проходили свой обычный маршрут, но некоторая неловкость между ними осталась. Джада понимала, что в любом случае ей не удалось бы надолго оттянуть увольнение Мишель – Маркус был в ярости от нашествия прессы и телевидения, – но решение Мишель здорово облегчило ей жизнь. Подумать только, ведь это именно Мишель помогла Джаде устроиться в банк, чтобы потом сама Джада ее и выгнала. Что за ирония судьбы?! Правду говорят – ни одно хорошее дело не остается безнаказанным.
Свернув к своему дому, Джада чертыхнулась при виде машины у ворот и взглянула на часы. Четырех еще нет, значит, она не опоздала; однако даже поза застывшей в салоне автомобиля представительницы социальной службы выражала крайнюю степень недовольства. На то, чтобы привести себя в порядок, времени не было. Джада открыла дверцу своей «Вольво» и двинулась навстречу испытанию.
Миссис Элрой оказалась невысокой пухлой негритянкой с тугими косичками вокруг головы. Она была на пол-головы ниже Джады, но при этом удивительным образом умудрялась смотреть на нее сверху вниз.
– Промозгло сегодня, правда? – вежливо улыбнулась Джада, когда они представились друг другу. – Давайте лучше пройдем в дом.
– Погода тут ни при чем. Пригласить меня в дом – ваша обязанность, поскольку мне предстоит его осмотреть.
А то я не знаю! Беседа, похоже, предстояла не из легких. Стиснув зубы, Джада поклялась выдержать, чего бы ей это ни стоило.
– Что ж… Если вы не против, войдем через заднюю дверь, сразу на кухню! Угощу вас чаем или кофе.
– Я на работе не пью, – заявила миссис Элрой тоном киношного копа, которому во время обыска предложили стакан виски.
Переступив порог кухни, Джада сняла пальто, протянула руку за пальто миссис Элрой и опять получила отказ:
– Это лишнее. – Ни сумку, ни папку она из рук не выпустила. – Начнем с осмотра дома, затем перейдем к интервью.
Джада полночи провела в компании пылесоса и швабры, но сейчас ее надежда произвести впечатление рухнула.
По ходу инспекции миссис Элрой что-то безостановочно записывала в блокнот. Изредка отрываясь от записей, она задавала какие-то вопросы о доме, о комнатах для детей, пока наконец не захлопнула папку и не направилась вниз, хозяйским кивком пригласив Джаду следовать за ней.
Джада, извинившись, скрылась на кухне, чтобы проглотить полтаблетки из тех, что дала ей Мишель. «Держись! – подбадривала она себя. – Ты справишься».
От предложения устроиться в гостиной миссис Элрой отказалась, как и от всех предыдущих. Молча мотнув головой, обвела взглядом столовую и выбрала кресло возле обеденного стола.
– Сядем здесь! – Ее тон не вызывал сомнений в том, кто здесь был, есть и останется главным.
Джада опустилась в соседнее кресло. Пальцы опять предательски задрожали, так что пришлось, как нашкодившему ребенку, спрятать руки под стол.
– Итак, вам предстоит ответить на несколько общих вопросов. После этого мы перейдем к вопросам частного характера, касающимся нынешней ситуации. Это поможет нам определить вашу адекватность.
Адекватность? Адекватность?! Без помощи создателя, похоже, не обойтись. Джада взмолилась о том, чтобы всевышний ниспослал ей смирение, в котором она никогда не была сильна.
Стандартная информация – полные имена детей, даты рождения, образование Джады, ее годовой доход и т.д. – заняла немного времени. Услышав сумму дохода, миссис Элрой вскинула брови, и Джада, вместо того чтобы испытать заслуженную гордость за свои успехи, готова была залезть под стол от смущения. Она прикинула, сколько может зарабатывать ее визави. Значительно меньше. А что, если эта дама от природы завистлива?
– Сколько было вашим детям, миссис Джексон, когда вы приняли решение заняться карьерой?
Назвав возраст детей, Джада добавила:
– Шерили, конечно, еще не было.
– Так-с. Сколько же часов в день вы отсутствовали, занимаясь карьерой, пока дети были в школе и дома… без вас?
Что за постановка вопроса?!
– Миссис Элрой, я зарабатывала, а не делала карьеру. Тогда я, правда, зарабатывала гроши, но ведь муж вообще ничего в дом не приносил. Мы были по уши в долгах. Даже спагетти и овощи приходилось покупать в кредит. Я боялась потерять дом. Поймите, я вовсе не хотела идти на работу – мне пришлось!
Элрой проигнорировала все сказанное, не сделав ни единой записи.
– Подняться по служебной лестнице до главы отделения вам тоже пришлось! – Ответ ее не интересовал. – Давайте-ка придерживаться сути моих вопросов.
С каким удовольствием Джада сейчас опустила бы что-нибудь потяжелей на макушку этой садистки! Наверняка дрожь в руках сразу исчезла бы. Она сдержалась только ради детей.
– Сначала я работала только до трех часов. Когда меня повысили, рабочий день стал длиннее, но дома всегда был Клинтон… – Джада запнулась, подыскивая правильные слова, чтобы не представлять Клинтона идеальной домохозяйкой. – Правда, он ими особенно не занимался, но дети все же были под присмотром. Мне пришлось согласиться на повышение, потому что прежнего заработка на жизнь не хватало.
– И когда же вы получили очередное повышение? – Если бы Элрой спросила, когда Джада получила очередной приговор, ее тон не мог бы быть более неприязненным и жестким.
Внешне спокойно, внутри содрогаясь от бессильной ярости, Джада пересказала историю своей «карьеры».
– Итак, – подвела итог Элрой, – за последние два года, несмотря на беременность и рождение третьего ребенка, вы работали от пятидесяти до шестидесяти часов в неделю.
– К сожалению, да. Кроме того, я закупала продукты, готовила и убирала в доме. Уроки с детьми делала тоже я. Следила, чтобы они не сидели часами перед телевизором, ходила на родительские собрания… Я была детям и матерью, и отцом.
Эту тираду миссис Элрой тоже пропустила мимо ушей.
– Зачем же при всех трудностях, с которыми вы сталкивались, вам понадобилось рожать третьего ребенка? Ведь вы знали, что не сможете его воспитывать лично!
Джада едва не ахнула в голос. Да какое она имеет право?! Или имеет? Как можно описать совершенно чужому человеку через что ей пришлось пройти, прежде чем Шерили появилась на свет? Как рассказать о том, что втайне от мужа она записалась на аборт – и в назначенный день не появилась в больнице? Как объяснить, что потом ни разу, умирая от усталости и бессонных ночей, она не пожалела о своем решении? Улыбчивое, солнечное, счастливое дитя, Шерили стала настоящей наградой для матери. Что мог наговорить этой женщине Клинтон, чтобы так восстановить против своей жены?
– Я люблю свою малышку, – сморгнув слезы, ответила она. – Я всех своих ребят люблю. И они меня очень любят. Поговорите с ними – сами поймете. Я была им хорошей матерью. Я им нужна.
– Уже говорила, миссис Джексон. И с детьми, и с их няней. Свои обязанности я исполняю добросовестно. Кроме того, я беседовала и с вашим мужем, и с вашей свекровью. Я видела, в каких ужасных условиях вынуждены находиться дети, в то время как здесь пустуют семь комнат.
– Но я же… я и хочу, чтобы они вернулись! Хочу, чтобы они жили здесь, в этих самых комнатах!
– Однако не желаете отдать дом мужу и детям.
– Что?! – Джада задохнулась от возмущения. – А почему они не могут жить здесь со мной?
Этот вопрос инспекторша проигнорировала.
– Правда ли, что вы поддерживаете отношения с известными наркоторгрвцами и позволяли своим детям посещать их дом?
– Неправда! Дети моей лучшей подруги приблизительно такого же возраста, что и мои старшие. Ребята уже много лет дружат. Недавно мужа подруги обвинили – но не осудили! – в распространении наркотиков. С тех пор как ему было предъявлено обвинение, мои дети с его детьми не встречались. Хотя лично я не верю обвинениям в его адрес и совершенно убеждена в невиновности его жены.
– Сами вы наркотики не принимаете?
– Что?! – опять воскликнула Джада. – Нет! Разумеется, нет.
– И чтобы подтвердить свои слова, не станете возражать против анализа мочи?
У Джады голова пошла кругом от таких неслыханных предположений.
– Так вот, значит, в чем дело? Клинтон сказал, что я наркоманка?
– Вопросы задаю я, миссис Джексон. Так вы готовы сдать анализ мочи?
– Да. Думаю, да. Элрой заглянула в анкету.
– Как долго вы лечились у психиатра?
– У психи… Что значит – как долго? Я вообще не лечилась у психиатров.
– Никогда?
Джада не сразу ответила. Что ж ты творишь, Клинтон? До чего же все это низко… и хитро!
– Много лет назад я обращалась к психоаналитику, консультанту по семейным вопросам. Просила и Клинтона пойти, но он отказался. – Джада снова сделала паузу, услышав в своем голосе извиняющиеся нотки, словно ее поймали на лжи. – Это было очень давно, я встретилась с доктором два или три раза, но поняла, что Клинтону это не нужно, и отказалась от сеансов.