– Я не фыркала, тебе послышалось.
– Осторожно, тут камни. Часть стены осыпалась, придётся прыгать по ним до поворота. Как горным козлам. Но у нас выйдет элегантнее.
– Ты первый.
– Лучше ты. Мало ли – вдруг подвернёшь лодыжку, и мне придётся нести тебя на руках.
– Звучит сомнительно, будто ты действительно хотел бы видеть меня в состоянии, когда я беспомощна.
– О, очень бы хотел и даже этого не скрываю. Ладно, пойду вперёд. Осторожно. Впрочем, вижу, у тебя прекрасно получается. Ну так на чём мы остановились? Я и прекрасные дамы после тяжёлого пути добрались-таки до соседей. И там нас встретили множество странных людей, которые жаждали общения. Бич человечества – необходимость общения с себе подобными, необходимость получить одобрение, заслужить поощрение. Не находишь?
– Почему же бич? Общение отличает нас от животных.
– Думаешь?
– Чему ты так изумился? Моему выводу или тому, что я умею думать?
– Неважно… Не будем заострять внимание на вопросах посторонних. То, что в душе ты философ, я и так знаю. Стоп, не перебивай! Да, я вижу по твоему лицу, что ты собираешься спорить. Но не нужно, иначе конца истории мы так и не услышим. Итак, стоило спуститься с небес на землю и оглядеться, а в месте мы оказались весьма привлекательном, полном ароматов, бабочек и цветов, как прекрасных дам расхватали драконы. Особенно одну. Её утащили сразу несколько, и давай дышать на неё огнём. Дама даже покраснела от такого количества внимания.
– Эту часть можешь пропустить. Переходи к самому интересному. Чем дело закончилось?
– Даже не знаю, как объяснить.
– Тогда просто перескажи, что видел собственными глазами.
– Что я видел? Одного своего старого знакомца, дикаря по зову крови, которого безумная любовь к королеве превратила в несчастное бесхребетное существо. В мокрицу. Я не узнавал этого человека, он превратился в своё жалкое подобие.
– Ты раньше знал Артура?
– Знал, и неплохо. Мы встречались на различных мероприятиях. Это человек, как говорили, «без башни», но при этом совершенно хладнокровный и, как ни странно, совершенно нормальный. Ну, знаешь, в нём не было никаких чрезмерных закидонов. Он мог взять стальной прут и перекусить. Так казалось. А теперь… просто одна оболочка осталась. Конечно, эта его влюблённость, мы все знали, и как он сам на себя не похож становится, видели. Но я его понимаю, правда. Чего ты так смотришь? Не веришь? Я его понимаю, Машка, потому что, когда находишь свою девушку, ту самую, одну во всём белом свете, остальное становится не таким уж и важным. Просто… он слишком сильно себя переделал, отшлифовал, улучшил, и перестал походить на самого себя. Так нельзя.
– Я никогда с ним близко не общалась, так что мне сложно увидеть разницу.
– Так просто пожала плечами, отмела ваше знакомство… Как же так? Ну, не хмурься, мне продолжать историю?
– Да.
– Тут осторожнее, камни закончились, но иногда будут попадаться, и острые, смотри под ноги. Так вот, увидел я своего знакомца, с другим лицом, полным каменного презрения к себе самому, и ещё девушку, которая… скажем так, не могла решить, стоит ли ей рисковать своим сердцем. И вот эти двое сорвались.
– Хм.
– Нет, не нужно нервничать. Постой! Я рассказываю вовсе не для того, чтобы тебя задеть или обидеть. Могу вообще молчать. Слышишь? Сменим тему. Смотри, сейчас будет резкий подъём, а за ним ровная площадка, которая заканчивается обрывом, внизу океан.
– Там, наверное, гравитационные подушки установлены, чтобы люди случайно не падали? И специально тоже?
– Знаешь, нет, не установлены. Здесь слишком мало народу бывает, чтобы тратиться на подушки, они довольно дорогие в эксплуатации. Да и насколько знаю, самоубийств здесь не бывает, есть места потрагичней, поэффектней, тот же Лес самоубийц на Востоке. Вот там усеяно подушками, камерами да биотами. И всё равно умудряются… Впрочем, чего это мы о грустном. На верхней площадке очень красиво, водный горизонт сливается с небом, словно у океана нет конца.
– Ты ведь здесь уже бывал? И не раз? Ты так хорошо знаешь, где что расположено.
– Ты права, бывал. После аварии. Разбитые надежды, посеревшая действительность – всё правда. Мне тут нравилось, парк построил настоящий гений психологии. Мои травмы… были не так легки, как я тебе рассказал.
– Легки? Ты лишился руки!
– Не только. Мне заново печатали почти все внутренние органы. Фактически я был мёртв целых две минуты. Ну-ну, чего ты испугалась, видишь, я цел. Давай руку. Чувствуешь? Я тёплый. Медицина творит такие чудеса, что бояться совершенно нечего. По сути, если бы не законодательный запрет на искусственное изготовление живых существ, меня смогли бы напечатать заново целиком.
– Шутки про здоровье тебе не даются.
– Хорошо, про здоровье шутить не буду. Теперь прибереги дыхание – последний рывок, эти сто метров – и мы на виду у Вселенной… Фу-ух, устал. Когда-то я был здоровее, по идее, новые лёгкие должны работать как у младенца, а я… Нет, ничего страшного, не обращай внимания. Я шучу, Машка. Устаю, потому что обленился и давно не тренировался бегать. Вот построим дорожку для пробежек, сразу начну. Вот. Остановись, посмотри вперёд. Потрясающий вид, мурашки по телу.
– Ах! Ты прав, здесь действительно очень красиво.
– Море серое, цвета стали, тяжёлое, как ртуть.
– И волны медленные, будто они действительно не из воды, а из ртути.
– Да.
– Панкрат… Ты не рассказал мне, что случилось вчера.
– Ну, просто эта история связана с позавчерашней, а её мы не закончили.
– С позавчерашней всё ясно. Я сглупила, и теперь мне придётся разбираться с последствиями. Никто не виноват.
– Виноват. Артур виноват, о чём я ему вчера и сообщил. Если уж он настолько перестал уважать себя самого, что бросается в крайности и готов разрушить собственную жизнь, пусть рушит сам, а не использует девушку, которая тут ни при чём. Просто нашёл ту, что в смятении, и использовал. Больше не посмеет.
– У тебя такой взгляд…
– А ты шепчешь. Почему? Я ни в чём тебя не виню, скорее, себя самого. Вся эта детская дурацкая история всё ещё тянется и не даёт тебе покоя. Как мне заставить тебя её забыть?.. Вот видишь, ты вздыхаешь и снова отворачиваешься, и нет ответа. Значит, выход только один.
– Какой?
– Какой?.. Посмотри, как тут красиво. Вроде тяжело, и от серой воды, и от серого неба, но и легко – от яркой зелени и цветов. Непонятно, отчего это место самоубийцы считают непригодным для последних моментов своей никчёмной жизни. Дался им мрачный хилый японский лес! Ты посмотри, какой простор, отсюда душа улетит высоко и красиво!
– Прошу, не надо о смерти.
– Я вот подумал только что… Выходи за меня замуж?
– Что?!
– Да, тебе не послышалось. Я нашёл тебя, судьба есть судьба, выйдешь?
– Я… это всё шутка, да?
– Какая шутка? Мне давно уже не до шуток!
– Что-то не верится…
– Если ты не выйдешь… если ты не согласишься сейчас же выйти за меня замуж, я прыгну с обрыва.
– Что?!
– Прыгну, прямо сейчас. Ну? Молчишь? Смотри, я пошёл. У тебя всего несколько секунд, чтобы спасти мою жалкую жизнь и успеть крикнуть что-нибудь вроде: «Женись на мне немедленно!» Что? Не нравится фраза? Крикни что-нибудь на свой вкус. Думаешь, я шучу? Смеюсь? А это край, всего-то шаг осталось ступить. И ты меня больше никогда не увидишь. Ты этого желаешь? Чтобы я навсегда исчез из твоей жизни? Вот меня и не будет. Наверное, ты обрадуешься? Может быть, только и ждёшь, когда я сделаю этот последний шаг? Да, так и есть, иначе ты бы сказала. Ну тогда…
– Стой! Не смей!
– Не смей что? Разговаривать с тобой? Смотреть на тебя? Любить тебя?
– Не смей!
– Чего не смей? Да постой ты! Неужели ты правда поверила, что я прыгну? Ну что ты… Говори. Говори, чего мне не сметь? Ну?
– Не смей… больше уходить.
– Ну вот, отлично. Этого я больше не посмею, никогда. Иди ко мне.
И его поцелуй был таким же тяжёлым и волнительным, как прибрежная вода. И длился почти бесконечно.
А потом Панкрат отодвинулся, держа Марию за локти. Прищурился. Улыбнулся. Небрежно пожал плечом.
– В ЗАГС? – просто спросил он.
В голове тут же заорали сотни голосов. Как? Вот так просто? Не убедившись, что они любят друг друга безумно и вечно? Не выдержав хотя бы месяца помолвки?
Но ведь никто не делал для неё большего. Никто не находился рядом каждые мгновение, никто не отправлялся бить Артуру физиономию. Кроме него.
Но как же привычный ход сватовства, как же разговор с родителями, долгие размышления и мечты? Как же…
Однако дольше мгновения эти голоса не существовали и сразу исчезли, растворились в громком биении собственного сердца.
Мария посмотрела в его горящие глаза, смущённо потупилась и кивнула.
Нынешний завтрак не очень-то радовал.
Родители старались вести себя как обычно, однако нервная обстановка не давала расслабиться. Яу сидела на своём обычном месте, то и дело поглядывая на пустые стулья сестёр. Вначале Нинель, теперь Мария… Первая вышла замуж, вторая уехала, а в результате Яу осталась одна. Непрошено мелькнула мысль, что её все бросили.
Конечно, она прекрасно понимала, что это далеко не так, но каждый раз, когда что-то менялось или случалось, Яу чувствовала себя одинокой и покинутой. Ненужной.
И вот худо-бедно завтрак подошёл к концу. Подавальщик раздал десерт – ради разнообразия не приевшаяся выпечка из семейного кафе, а обыкновенные фрукты – клубника и крыжовник без косточек.
Младшие, стоило им проглотить ягоды, едва дождались разрешения, тут же выбежали из-за стола и пропали в своих комнатах. И почти сразу же в столовую зашла Мария, да не одна, а держась за руку с их новым работником, Панкратом.
Не зря, не зря Яу подозревала неладное. Совместные прогулки сестры с ним к реке… вчерашний звонок матери, которая рассказала кому-то, где Мария… всё это связано и вот результат.