инято ограждать посевы от вредителей, и стал, морщась, жевать его в надежде отбить винный дух.
— Если шо, — вытирая слезы, пробормотал он, — то хоть вампиры меня не тронут. Ладно, пора готовиться. Одно жаль, с чудесным исцелением не сложилось.
Вскоре за воротами послышался чей-то окрик, ржание коня.
— А вот, кажись, и наш почтовый голубь примчался. С брюхом уже не успеть, но щас шо-нибудь сообразим из подручных средств, — приматывая к телу тюк со своими вещами, заторопился Лис. — Ну, с Богом!
В ворота постучали. Должно быть, Арнульф Вилобородый когда-то слышал о существовании латыни, но этим его познания и ограничивались. Слова молитв, произносимые в храмах святым отцами, казались ему чем-то вроде магических заклинаний друидов и потому внушали доверие. На всякий случай он на своем пути старался не трогать ни тех, ни других.
— Что нужно, сын мой?! — придавая голосу должную величавость, прогнусавил самозваный монах.
— Нам бы отца-настоятеля.
— Да будет тебе известно, мирянин, что в сей час вся братия погружена в такую глубокую молитву, шо до утра не очнется, в смысле, не отвлечется. Ибо тут дело спиритусом попахивает.
— Чем? — переспросили из-за ворот.
— Да лучше тебе не знать, чем. Спиритус — это дух, а раз обитель святая, то и дух святой.
Говоривший из-за стены впал в задумчивость. Но Лис уже вскочил на своего конька и весело гарцевал на нем.
— Короче, настоятель наставляет и настаивает, и пока не настоит, в смысле, не настоится на коленях у алтаря, больше ни одной не примет. Ну, то есть, никого не принимает. Сейчас выйдет к вам преподобный брат Баффи, наш охотник на вампиров, по соизволению его преподобия временно исполняющий обязанности уполномоченного по связям с общественностью. Вот с ним и будете разговаривать.
Лис натянул на голову капюшон с заранее прорезанными дырками для глаз и открыл засов.
— Ну что, дети мои, допрыгались? — старательно пробасил он, похлопывая по ладони осиновым колом. Вид преподобного отца Баффи заставил воинов попятиться. Длиннющий, как жердь, монах с вязанкой чеснока на шее и остро заточенным осиновым колом в руках потряс воображение не привыкшей к рок-концертам публики. Пожалуй, несколько странно выглядели кавалерийские сапоги, торчавшие из-под монашеского облачения. Правда, на них были серебряные шпоры. А кто их там, охотников на вампиров, знает? Может, они, словно петухи, умеют рвать противника ногами?
— Эй, а вы, часом, не упыри? — пробасил Лис. — Чую, попил кто-то тут кровушки… трудового крестьянства. Давайте, колитесь, в смысле, кайтесь подобру-поздорову, а то если я прикалываться начну, то слово вот этим колом в горле станет.
— Да нам бы тут только прочитать, — неуверенно глянув на сердитого монаха, проговорил Фрейднур, стоявший в кругу вояк из отряда Арнульфа Вилобородого.
— А, прочитать? — смилостивился Лис. — Ну, давай! Что у вас там, небось, любовная записка? Знаю я вас, мирян, только о бабах и думаете. — Сергей пригрозил кулаком закоренелым грешникам. — А кто за вас о Боге думать будет? Я что ли? Так я день и ночь о Боге думаю.
— Это не любовная записка, — поспешно заверил Фрейднур. — Это распоряжение нашего господина, Пипина Геристальского. Она, того, на латыни.
— Что, неучи, видите теперь, что знание — сила? Ладно, давайте мне свой меморандум. — Он взял протянутый комисом свиток. — Ага, всем привет, благодарность за честную службу и требование немедленно вернуться в крепость.
— Но как же?… — Начал кто-то из воинов.
— На эту тему здесь сказано — быстро. Куда быстрее, чем петух успеет пропеть трижды, дабы впоследствии под следствием не прослыть изменником.
— Но здесь же, в монастыре…
— В монастыре, — перебил Лис, — все замечательно, больной идет на поправку, всем передавал искренний привет и наилучшие пожелания, и, когда окончательно на нее придет, непременно отзвонится. Ну, в смысле, такой колокольный звон на радостях будет стоять, что издали услышите. А сейчас не мешайте, ибо чую я тут поблизости оживших мертвецов и начинаю коловращение!
При этих словах Лис перехватил осиновый кол поудобнее и с жутким завыванием начал крутить его вокруг себя.
— Изыди, нечисть адская, еду-еду — не свищу, а наеду — не спущу! Да пребудет со мной сила!
Всадники попятились. Со столь воинствующей церковью им еще сталкиваться не доводилось. Лис остановился, переводя дух. Неумеренное возлияние сказывалось и на нем.
— Ну, все, шуганул злыдня. Pax vobiscum, миряне! Сиречь, мир вам! Проваливайте с ним, шо вы тут стоите? Дорога там, палатки за дорогой, а здесь люди делом заняты. Просили до утра не тревожить. — Он бочком протиснулся в монастырскую калитку, закрыл за собой засов и прислонился к стене. — Ух, шо-то на меня накатило. Вот хорошо бы, чтоб Господь к завтрашнему утру явил чудо превращения воды в рассол.
Появление Лиса среди ночи на канале связи вызвало у стажеров состояние легкого недоумения.
— Все путем. Кони пьяные, хлопцы запряженные. В общем, даю наводку. Нет, на водку не даю, а то еще заразитесь дурным примером. Короче, — Сергей задумался, — или длиннее? Ну, это, по сути, неважно.
Шоб на рассвете, как штык. В смысле, в боевой готовности. Как там у нас было: готов к труду и обороне! Хотя по отношению к штыку оборона — частный случай труда. Шо вы ржете, как оголодавшие кони? Это глубоко философский тезис.
В монастырь соваться не надо, у святых отцов процесс — они спят. А когда проснутся, тоже лучше их не отвлекать, им еще вертикаль нужно будет удерживать. Хотя, если добавить пять капель нашатыря на стакан воды…
— Господин инструктор! — с сомнением в голосе проговорил Бастиан, — вы это сейчас о чем?
— Не о чем, а о ком. О падении нравов, — величественно провозгласил Лис. — Они тут в монастыре все лежат, и подняться сами не могут.
— Нравы?
— Валет, ну шо ты такой пиковый? Я ж тут за дело болею так, шо голова отваливается, а ты мне своими заковыристыми вопросиками мозги выедаешь. Шо-то неясно?
— Честно говоря, все.
— Блин, послал Институт мне на шею тупиц. В общем, берите подопечных и рулите на большую дорогу. Не сейчас, под утро. Я тут пока мозги в кучку соберу и двинусь на юг. А пока не сотрясайте мне мироздание, шо-то оно бессовестно покачивается.
— Вы, должно быть, хотели сказать, что на рассвете вас следует ожидать близ тракта?
— Да хоть под трактором, лишь бы не проспали. Господи, где ж этом загоне колодец?
Чуда не произошло. Ни воду, ни даже выдержанное монастырское вино для причастий в это утро Господь не превратил в рассол. Окатив себя тремя ведрами холодной воды, скопившейся в объемистой бочке после недавнего дождя, Сергей пришел в пристойное состояние и, прихватив вдобавок к институтским коням еще пару здешних мулов, отправился со двора.
Несколько оставленных золотых монет должны были возместить настоятелю материальный ущерб, а заодно и компенсировать моральные издержки предоставления гостеприимства столь беспокойному пациенту. Теперь добрый аббат мог заявить во всеуслышание, что пережил нашествие Лиса и сохранил владения Святого Эржена в относительной целости.
— Господин инструктор, мы на месте, — радостно сообщил Бастиан. — Даю маяк.
В голове у Сергея все громче, по мере приближения к точке встречи, раздавались короткие мерные сигналы.
— Изверг, отключи эту тарахтелку! — возмутился Лис. — Я тут закрыл вас собственной печенью, а ты мне по мозгам, шо дятел, маячишь.
— Ну, я думал, господин инструктор…
— Об мою голову спозаранку думать не надо. О, все, я вас вижу. Так, диспозиция следующая: Карел едет впереди, Гизелла с сыном за ним на мулах. Если шо, он сопровождает любимую кузину к ее мужу. Надеюсь, мадам не звезда эстрады, и в лицо ее тут мало кто знает. Ты, как положено трубадуру, дуришь в свою трубу, я замыкаю колонну, и до полудня меня не беспокоить.
Если кто будет выступать, понты давить, мандат у нас серьезный, подписанный лично Пипином. Главное, потрясать им с уверенным видом и гнуть свою линию, пока она не завернется в ленту Мебиуса. Уяснил? Верю, что у вас получится. Не боись, теперь все пучком. К Луаре нас проводят с почетным караулом трех сортов войск.
Лес кончился, радуя путников замечательным пейзажем: во всю ширь, сколько видел глаз, тянулись раскинувшиеся под ярким солнцем зеленые виноградники. Дремавший в седле Лис несколько оживился и начал обсуждать с Бастианом виды на урожай и будущие достоинства вин этого года. Похоже, Сергея не слишком интересовали освобожденная пленница и ее малолетний сын.
Дело было на мази, а это главное. Конечно, оставалась еще одна небольшая трудность: где-нибудь на подъезде к Луаре вытащить Женечку из лап майордома, но по ходу действия это сделать всегда легче, чем из укрепленного замка. Уж чего-чего, а задурить голову этому селекционеру-любителю он сможет.
Карел, гарцевавший рядом с мадам Гизеллой, всемерно старался развлечь знатную даму галантной беседой. Правда, оказалось, что она ничего не смыслит в футболе. Про хоккей наследник нурсийского престола решил даже не упоминать. Юный Дагоберт был молчалив. Он рассеянно оглядывал простиравшиеся вокруг ряды виноградных лоз, что-то обдумывая и решая для себя. Дорога взбиралась на холмы, спускалась и вновь карабкалась вверх. Ободренный славным началом дня, Бастиан принялся тихо напевать себе под нос что-то бравурное, кажется, Марсельезу.
Но едва спел он: «Мгновенье славы настает», — на отдаленной горушке показались всадники. Они двигались развернутым строем, перекрывая весь гребень холма, держа в руках луки со стрелами, наложенными на тетивы. У ног лошадей жались гончие, ожидая лишь команды устремиться вперед.
Лис поглядел в небо.
— Шо-то я не вижу соколов, — пробормотал он. — Похоже, это охота на крупную дичь. Скажем, на нас.