— Я согласен, если мадам… — глядя на августейшую вдову, печально вздохнул майордом. — А кто же сообщит баронам такую новость?
— Если будет на то воля моего господина и ваша, — Бастиан выразительно поглядел на опекаемую Женечкой правительницу, — это сделаю я.
Глава 22
Целясь, помни, что ты и сам — цель.
Пыль на дороге улеглась. Лис, поглядев вслед уносящемуся галопом всаднику, пробормотал чуть слышно:
— Удачи тебе, мальчик! — и повернулся к зарослям. — Ну что, почтенное собрание, пора выбираться. Солнце еще высоко, но до ночи хорошо бы доехать до монастыря Святого Эржена. В конце концов, я их еще не отблагодарил за чудесное исцеление.
— Но у нас только три жеребца! — растеряно сказал Пипин. — На всех не хватит.
— Может, того, — предложил Фрейднур, — мадам Гизелла, принц Дагоберт и Благородная Дама Ойген сядут в седла, а мы пойдем рядом пешком?
— Ну, жеребцов-то у нас побольше, — Лис метнул насмешливый взгляд на Пипина. — Но шо-то мне кажется, господин майордом под седлом ходить не приучен.
Лицо вельможи помрачнело, Благородная Дама Ойген хмыкнула.
— Ладно, все, затыкаюсь. Впрочем, нет, надо же шо-то делать: хорошо бы раздобыть еще, как говаривал Камдил, этих благородных животных. Уважаемый Пипин, у вас тут, часом, поблизости конюшен нет?
— Можем вернуться в замок, — предложил, чуть усмехнувшись, верный Пипин.
— Похвальное гостеприимство. Как-нибудь по свободе непременно им воспользуемся. А пока предпочтем маршрут с минимумом ностальгических достопримечательностей. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Благородная Дама Ойген, вы не откажетесь прогуляться со мной вон туда, на холм?
— Если нужно.
— Да я, собственно, просто решил на единорогов поохотиться. Щас полдюжины наловим: и самим хватит, и на продажу останутся.
— Вы что же это, серьезно? — обескураженно спросила мадам Гизелла, не привыкшая к Лисовской манере общения.
— А как же? — мастер Рейнар сделал большие глаза. — Ну, а если единорогов не найдется, изобретем другой способ преодоления наших транспортных затруднений.
Сергей протянул руку спутнице и стал вышагивать с ней, точно на бальном паркете.
— Скажите, господин инструктор, зачем весь этот цирк? — поинтересовалась Женечка.
— Можешь по-прежнему звать меня Сергей, я не обижусь. А насчет цирка — тому есть множество причин. Во-первых, так смешнее. Во-вторых, мне в такой манере гораздо лучше думается. А в-третьих, ты видела, как вытянулись лица, когда я ляпнул насчет единорогов?
— А зачем вы это сказали?
— Женя, как травмопевт травмопевту: мне нужно выставить наблюдателя на вершине холма, шоб присмотреть транспортное средство, подлежащее временному изъятию в долговременное пользование.
Ты же помнишь, как по классике единорогов ловят: девица сидит на полянке, плетет из цветочков веночек. Этим ты и будешь заниматься, ну и заодно поглядывать на дорогу.
— На всякий случай предупреждаю: единорог ко мне не придет.
— Ну, оно и к лучшему. Ты ж, небось, отродясь не видела, как единороги носятся.
— Не видела, — созналась Женечка. — Я вообще раньше думала, что это сказочный персонаж.
— Ну да, вроде драконов или гарпий, — усмехнулся Лис. — А мне как-то довелось повидать. Не было печали, сейчас этих тварей объезжать! И гипс тут накладывать еще не умеют. Ладно, не суть важно. Спрячься там, наверху, и сигналь мне, кто и куда едет. Будь осторожна — видишь, на дороге недавние следы копыт?
— Вижу, — кивнула девушка. — Совсем недавние.
— Правильно. Смотри: вот они ехали от замка, шли наметом, а вот обратно, шаг уже значительно короче, никуда уже не спешили. Рупь за сто, — это наши преследователи: пока схватились, пока оседлали коней, нас из виду потеряли, снарядили погоню, но — лови ветра в поле. Я, когда уходили в лес, следы размел, ну и на всякий случай кайенской смеси на землю сыпанул, если вдруг решили с собаками искать. Всегда ее с собой беру и тебе, если что, рекомендую. Намелешь табака, жгучего перца, к ним песочку белого — собакам нюх отбить или в глаза кинуть — полезное дело! Надеюсь, до рождения первого археолога табак и перец уже расточатся в прах.
Но я не о том. Веди себя осторожно, очень может быть, что в замке сейчас собирается отряд для более тщательной проверки округи, так что обо всех нештатных ситуациях немедленно сообщай мне.
— А ты сейчас куда?
— Займу позицию ниже по дороге. Оно ведь, конечно, Карел наш — мужик здоровый, но и Фрейднур не подарок, и Пипин не хлипкого десятка — наедине с Дагобертом их оставлять как-то стремно.
— Не доверяешь? — уточнила психолог.
— Краса очей моих, я по утрам себе не доверяю! Глянешь, бывало, в зеркало и думаешь: то ли я его обманываю, то ли оно меня.
— Все б тебе шутить!
— Ну, так, нам песня строй пережить помогает. Ладно, жди единорога. Если от замка кто-нибудь потянется, я дам знать.
Ожидание длилось недолго. Время от времени Женечка объявлялась на канале закрытой связи и сообщала:
— Крестьянин на муле, везет хворост.
— Евгения Тимуровна, вы меня пугаете. Выучите первую заповедь благородного разбойника: никогда не грабь бедных, это нерентабельно. А, кроме того, эти деревенщины сражаются за свой грош так, как иной барон не бьется за мешок золота. Смотрим дальше.
— Воз, запряженный парой лошадей, — сообщала Благородная Дама Ойген.
— Большой воз?
— Да, не маленький.
— Тогда вот тебе второе правило благородного разбойника: никогда не бери того, чем не сможешь воспользоваться.
— Это в каком смысле?
— Если бы мы хотели двигаться скрытно, воз бы нам сейчас очень пригодился. Выдали б себя за крестьян, за купцов, едущих в туманную даль с целью неведомой, но не внушающей подозрений.
Однако такая скрытность нам сейчас не нужна. Требуется скорость. Упряжные клячи под седло не годятся, так шо толку от них чуть. А вот крупный воз на дороге пришлось бы оставить — это, как ни крути, улика, нам от него одна головная боль.
— Три всадника мчатся рысью. По виду воины.
— О, вот это то, шо нужно! Жаль, не четыре. Давай, спускайся вниз, щас надо будет утирать слезы обездоленным и брать психоанализы у поверженных и посрамленных.
Лис вытащил из висевшего на поясе кошелька несколько золотых монет: «Мои дорогие, не скучайте, я расстаюсь с вами ненадолго»!
Мчавшийся впереди всадник с силой натянул удила, поднимая коня на дыбы — человек лежал посреди дороги, припав ухом к земле и к чему-то напряженно прислушиваясь. Человек располагался спиной к всадникам и потому не сразу их заметил.
— Да тише ты, безмозглая тварь! — прошипел неизвестный, не отрываясь от своего, по меньшей мере, странного занятия. — Ты же мне все заглушаешь своими копытами!
— Эй! — послышался сзади негодующий голос. — Чего здесь разлегся?
— А?! Что?! Кто здесь?! — верзила с переносицей в виде вытянутой латинской буквы S вскочил на ноги и стал быстро и суматошно оглядываться. — А где Слейпнир? Эй! — не скрываясь заорал он. — Ты куда подевался, стервь длинноухая? Почтенные воины, вы, часом, не видели, куда делся мой чертов мул?
— Да его, видать, уже волки съели, — расплылся в ухмылке первый всадник.
— Да? Вот беда-то, — Лис почесал затылок. — Ну, да и ладно. Теперь другого куплю, да что там мула — коня, еще и получше ваших! — Сергей закатил глаза, изображая на физиономии блаженную улыбку идиота. — А вы чего встали? Поезжайте, поезжайте! Небось, спешите куда, небось, заждались вас там!
Первый всадник тронул, было шпорами конские бока, но тут же остановился.
— А ты, дядька, чего это посреди дороги разлегся?
— Чего-чего. А может, притомился, да и прилег. Вы себе по делам едете, вот и езжайте!
— Ты что это, шутить с нами вздумал? — нахмурился его собеседник.
— Да помилосердствуйте, какое шутить? Я о таком-то и думать не смею. Вот, дурья башка, смекнул, что проехать благородным господам мешаю, так я и убрался-то с дороги подобру-поздорову.
Всадники тронули коней, обступая Сергея.
— Вот чтоб подобру-поздорову вышло, говори: что ты тут делал? А иначе ведь, сам понимаешь, оно и не поздорову обернуться может!
Лис в ужасе обхватил голову руками.
— Вот же ж беда какая: да еще и мул куда-то подевался! Так вы не видели его? Серый такой, с ушами.
— Ты разговор-то не уводи. Иначе сам без ушей останешься! Что искал тут?
— Охохонюшки! Ну, что ж делать, от таких господ ничего не скроешь! — испуганным взглядом окидывая верховых, чуть ли не простонал Сергей. — Еду я, стало быть, в монастырь Святого Эржена, у меня там к одному из братьев кое-какой должок остался. Еду, на душе кошки скребут, потому как время отдавать, а нечем. В общем, пригорюнился, в глазах слезы, в голове тоска-печаль, и вдруг бац! — вижу: аккурат в этом месте переходит дорогу юная девица красоты неописуемой, а за ней, в рядок один за другим, семь кобольдов, и у каждого на спине мешок размером с него самого.
Я за дерево — юрк, спрятался, значит — неровен час, оно ж дело такое, а вдруг шо, так оно тогда может, еще и того — а ежели, коли так, так оно конечно, потому шо, — и вовсе упаси Бог! Вот, стало быть, и стою.
Тут девица оборачивается к своим коротышкам и смотрит пристально, точно пересчитывает. А те идут, согнулись, чуть не падают, мешки тяжеленные, она ж и говорит им: «А что это вы выстроились неправильно? Надо же по порядку, чтоб волшебными словами тайник открыть». Коротышки засуетились, между собой чего-то ворчат, а у меня слух с детства такой — слышу, как за печью таракан с тараканихой шуры-муры крутят. Вот я прислушался, о чем это они говорят, и слышу, мол, сокровища уже все перетаскали, сейчас последние мешки припрячут, и на седмицу дней можно отдохнуть.
В общем, перестроились, и туда пошли, — Лис махнул рукой. — Я идти за ними побоялся, мало ли что, — от кобольдов можно всякого ожидать. Но к земле припал, слушаю — где-то совсем рядом тайник. Стали они там, и давай выкрикивать какую-то бессмыслицу: «До! Ре! Ми! Фа! Соль! Ля! Си! До!». Слышу: вроде, как дерево повернулось, заскрипело, и девушка им говорит: «Вы спускайтесь, а я наверху подожду». Тут и вы, стало быть, подъехали.