— Займи людей тренировками. Будем иногда выходить в ближайшие леса, на недельку, поразмять кости и сработать команду.
— Ну, мы друг друга давно знаем, работали вместе не раз. С нами пойдёт кто-то ещё?
— Пятеро таллистриек. Четыре охотницы и одна наёмница.
— Охотницы… — неодобрительным тоном протянул Шимуль. — Молодые, надо полагать?
— Полагаешь это будет проблемой? Охотники равны рыцарям, так что обучение у них должно быть хорошим.
— Вроде и равны, а вроде и не равны.
— Поясни. — приказал я.
Новонаречённый десятник почесал затылок.
— Несколько столетий назад это было, дед мне в детстве рассказывал. Тогдашний конклав решил, что, дескать, недостаточно усердия люди проявляют в борьбе с чудовищами, что водятся в изобилии во всех землях. А потому собрали всех королей и издали высочайший указ, что распространяется на все земли: Что охота есть занятие исключительно благородное, и потому всех, до последнего крестьянина в глухой деревне, кто делом этим занимается, и чудовищ, что роду людскому жить мешают, истребляет, считать человеком исключительно благородным, независимо от его роду-племени. Рыцари тогда страшно недовольны были — охотой то множество самого разного народу промышляет, среди них и крестьяне, и городские, и торговцы, кого только нет. А тут раз — и равны благородным господам стали. Охотники тогда страшно гордые ходили: нос задирали повсюду, дуэлей случалось — не счесть… Молодёжь в охотничьи гильдии ринулась, вокруг иных городов в лесах всю дичь выбили. Вот только время прошло и оказалось, что на деле-то ничего не поменялось. Ну да, не может рыцарь охотника просто ножнами отходить, если тот неуважение проявил — надобно на дуэль вызывать. Вот только землицей охотники всё равно не владеют: то только баронам позволено. А дабы стать бароном, сперва — наперво рыцарское достоинство нужно. И как только охотник перестаёт своим делом заниматься, так и все его благородство пропадает — и становиться он самым обыкновенным человеком, и уважение проявлять к нему уже не надобно. Потому у мужика простого, вроде меня, шансов стать сначала рыцарем, а затем и бароном на службе у иного графа, получить себе деревеньку во владение, да жить там припеваючи, больше, нежели у любого охотника. Ибо хрен ему кто рыцарство даст: известно же, что охотники сами по себе народ исключительно благородный.
Какое изящное решение — мелькнула у меня мысль. Дать возможность людям получить своеобразный аналог рыцарства, но только в то время, когда человек занимается общественно полезным делом. Хотя те, кто принимал это решение, скорее всего уже мертвы, недооценивать местную верхушку явно не стоило…
— Значит, ты полагаешь, что от охотниц будут проблемы?
— Вам виднее, ваша милость. Я их не видел, лишь высказываю опасения.
— У вас будет время познакомиться и сработаться. Если они будут недостаточно хороши, займёшься их тренировками.
— Так ведь не послушают они меня.
— Послушают. Я прикажу.
Шимуль лишь пожал плечами. Мол, что от меня зависит сделаю — а остальное как придётся.
— И последнее. Ты старый наёмник, часто видел, чтобы свободные мастера нанимались куда-то?
Седой наёмник призадумался. Думал он долго.
— Бывает такое, конечно. Но редко. Не тот народ — не любят они города покидать. Иной опытный мастер, конечно, десяток в бою стоит, вот только цену он задерёт такую, что дешевле сотню охраны взять на переход. Да и присягу с такого не возьмёшь — таким подавай графа, или на худой конец, барона в сюзерены. Мастеров, что из жрецов ушли, не так уж и много. Где такого взять и как уболтать на север ехать — того я не ведаю. Хотя полезно было бы, конечно.
У меня были свои мысли на этот счёт. Возможно, для этого было слишком рано… Однако я хотел покинуть город сразу после Конклава. Поэтому озаботиться такими вещами стоило заранее. Первым делом я решил написать ответное письмо Эрнхарту Грицелиусу. Поэтому письмо следующего содержания было надёжно запечатано и отправлено мной в красные башни через орден странников:
Глубокоуважаемый Верховный Магистр! Для меня было большой честью и неожиданность получить ваше письмо. Примите мои искренние соболезнования в связи со смертью вашего ученика — к сожалению, когда я вернулся в башню, чтобы забрать и его, она уже рушилась, и сам я едва успел выпрыгнуть оттуда, дабы не быть погребённым под камнями. Горячо поддерживаю ваше начинание по поводу Таллистрии, однако пишу вам по другому поводу. Я собираю частную экспедицию на крайний север, которая выйдет из Кордигарда сразу после Конклава, и предположил, что возможно, в красных башнях найдётся мастер, который заинтересуется подобным увлекательным путешествием. Памятуя ваше великолепнейшее пламенное выступление у стен Дереи, помощь подобного человека может оказаться неоценимой.
Ваш добрый друг, сэр Горд, странствующий рыцарь.
P.S. Во время моего путешествия по Ганатре мне не доводилось видеть никаких упоминаний о красных башнях. Учитывая славу, доблесть, и мастерство вашего круга, я считаю это вопиющей несправедливостью. Учитывая, что экспедиция будет проходить через земли Ганатры, можно предположить, что её успех и участие в ней одного из несравненных красных мастеров, несомненно, будет способствовать исправлению сего прискорбного недоразумения.
Интерлюдия.
Двое богато одетых мужчин медленно прошествовали по длинной дворцовой зале, на стенах которой висели портреты людей в королевских коронах. Их одежды были схожих цветов: первый, седой старик, был одет в красную робу с роскошной багровой вязью, которая, впрочем, издалека была почти незаметна. Второй был одет в мантию схожего цвета, однако на ней изобиловала золотая вязь, и помимо неё, имел на голове изящную золотую корону, украшенную рубинами.
— Ты уверен, что это будет правильным решением, Грицелиус?
— Абсолютно, Ваше Величество. Никаких сомнений, Таллистрия имеет здесь злой умысел. Несмотря на то что их королевство было основано одним из первых, мы давно превзошли их в богатстве за счёт грамотного управления и деловой хватки, и могли бы даже поспорить в этом с самим Ренегоном, если бы не его столь удачное местоположение. Они просто завидуют, и решили не упускать случая плюнуть нам в лицо.
— И всё же… Полностью останавливать торговое сообщение… Мы и сами потеряем от этого, разве нет?
— Вовсе нет, Ваше Величество. Наши товары пользуются спросом и в южных, и в северных королевствах. Мы просто пустим высвободившиеся караваны через Ренегон на западе и Лиссею на юге. Право слово, мы не можем оставить всё как есть. Таких оскорблений не позволяет себе даже Ганатра, несмотря на нашу давнюю взаимную неприязнь.
Король слегка поморщился при упоминании нелюбимого соседа.
— У Таллистрии и так всё не очень хорошо с торговлей. Только местоположение их и выручает. На западе непроходимые топи, на юге горы. А по остальным направлениям множество лесов, и мало дорог. Без нас им может прийтись туго.
— Им следовало думать об этом до того, как плевать нам в лицо. Сейчас они наверняка смотрят на нас и ждут, утрёмся ли мы, или как-то ответим. Вы предпочитаете утереться?
— Конечно же нет, Грицелиус! — звонкий голос короля всем своим тоном выражал негодование.
— Что до их лесов, то Таллистрийцам стоило бы уделять больше внимания школе огня, и меньше — выращиванию цветов. В нашем королевстве мастера красных башен давно выжгли все мешающие нам леса, и теперь крестьяне живут припеваючи на освободившихся равнинах. Зола служит хорошим удобрением, да и опасным тварям негде спрятаться, — сделал вид, что не обратил внимание не негодование короля старый магистр.
— Хорошо. Ты меня убедил, Грицелиус. Я издам указ о запрете торговли с Таллистрией, — решительно, словно отрубив, сказал король.
— Я никогда не сомневался в вашей мудрости, Ваше Величество, — льстиво улыбнулся старик. - В конце концов вы всегда можете отменить указ, если это потребуется. А Таллистрия, пожив несколько без наших товаров, вполне может и усвоить урок вежливости.
Едва старик в красной робе покинул королевский дворец, улыбка спала с его лица. К нему подошёл юноша, одетый в похожую, но гораздо более бедную робу.
— Как прошла встреча с королём, мессир Грицелиус?
— Весьма плодотворно.
— Вы провели во дворце почти неделю. Магистры даже начали немного волноваться.
— Убеждение иногда требует времени. Никогда не стоит торопиться с такими вопросами. За время моего отсутствия что-то произошло?
— Всё как обычно, но вам пришло письмо.
— Письмо? — верховный магистр красных башен поднял бровь.
— У меня оно при себе, — юноша с поклоном передал запечатанное письмо магистру, достав его из складок своего балахона.
Эрнхарт Грицелиус немедленно сорвал печать и впился глазами в текст. По мере его прочтения на его хмуром и сосредоточенном лице заиграла лёгкая улыбка.
— Это интересно. Адриан, уведомь остальных магистров о том, что в следующем году мы отправим свою делегацию на Конклав.
— Обычно мы дистанцируемся от церкви и их дел, разве нет? — несмело уточнил юноша.
— Просто сделай это. Я сам подберу состав, но возможно, кто-то из магистров захочет отправиться со мной.
— Как скажете, мессир.
— Помимо этого, разошли приказы всем нашим людям в Ганатре. Мне нужен полный отчет до того, как мы отправимся на Конклав.
Юноша лишь молча кивнул.
Уже позже, попивая редкие экзотические соки из оазисов далёкого Харена в своём кабинете, старый магистр позволил себе слегка расслабиться. Кто бы мог подумать, что именно в его главенство для красных башен могут открыться столь интересные возможности...
Глава 68
Уверен, красный башни отнюдь не были монополистами, собирающими всех свободных магов себе под крыло. Но увы, о других организациях подобного толку мне не было известно. Поэтому, как разумный человек, я обратился к человеку, которому наверняка известно об этом больше.