Ростовцев учился в пажеском корпусе, потом поступил в лейб-егерский полк. С 1823 года он стал членом тайного «Союза благоденствия». Ростовцев давал своим друзьям декабристам торжественное обещание «подвизаться всеми силами на пользу общую, поддерживать все благие меры правительства, препятствовать всякому злу и обличать злоупотребления и бесчестные поступки, а самому быть без страха и упрека».
Ростовцев забыл свою клятву, когда узнал, что декабристы готовятся к восстанию. «Рыцарь без страха и упрека» явился к великому князю Михаилу Павловичу и предупредил о готовящемся восстании. Сказал и о том, что декабристы собираются истребить царскую фамилию.
После разгрома декабристов Николай Первый не забыл предателя. Ростовцева назначили начальником штаба военно-учебных заведений. Офицеры лейб-егерского полка, друзья декабристов, откровенно выказывали графу свое презрение. Ростовцев вынужден был покинуть полк.
Александр Второй еще цесаревичем подружился с начальником штаба военно-учебных заведений. При вступлении на престол он назначил Ростовцева членом государственного совета и комитета министров.
Когда же Секретный комитет по крестьянским делам был реорганизован в Главный, царь поставил Ростовцева его председателем.
Позже Семенов писал в своих мемуарах: «Конечно, Ростовцев совершенно не был подготовлен к законодательным работам по освобождению крестьян… К сожалению, он не мог искать себе инструкторов ни в кружках петербургской интеллигенции, сильно против него возбуждаемой выходками герценовского „Колокола“, ни во встречаемых им в Петербурге поместных дворянах…»
Ростовцев и его приятель — богатый помещик Позен — составили проект-записку «Об освобождении крестьян». Записка эта обворожила царя. Проект защищал интересы помещиков в предполагаемой реформе.
Ростовцев и Позен предлагали освободить крестьян в двенадцатилетний срок. В течение этого срока крестьяне по-прежнему находятся в полной зависимости от помещика.
Семенов познакомился с проектом Ростовцева-Позена и возмутился. «Этот хитроумный план с одновременным поклонением господу богу и золотому тельцу еще на двенадцать лет сохраняет крепостное право». Когда же крестьяне выйдут из крепостной зависимости, они окажутся прикрепленными к помещичьей земле. Проект Ростовцева-Позена, по его мнению, «приведет к полному обезземеливанию крестьян».
Получив приглашение от графа Ростовцева, Семенов явился к нему. Рассказал о своих впечатлениях во время поездки по родным местам.
— Большинство помещиков опасаются предстоящей реформы. Они не сочувствуют ей и не желают расставаться с крепостным правом, — говорил Петр Петрович. — Помещики уверены — с потерей крепостного труда их ждет разорение. Таково мнение помещиков-крепостников Рязанской и Тамбовской губерний. Зато передовые и просвещенные дворяне уже со времени злосчастной Крымской войны пришли к убеждению: освобождение крестьян неизбежно и необходимо. Дворяне эти, и я в их числе, понимают — удержать крестьян в крепостной зависимости больше невозможно.
Ростовцев внимательно слушал Семенова. Когда Петр Петрович замолчал, граф спросил:
— Вы познакомились с проектом Позена? Этот проект одобрен государем императором…
— Проект Позена может принести большой вред освобождению крестьян, — ответил Семенов. — Освобождать крестьян без земли невозможно. Если у мужиков отнимут землю, то никакие административные меры правительства не удержат их от повсеместных волнений. Двенадцатилетний срок, во время которого сохраняется крепостной труд срочно-обязанных крестьян, неприемлем, как основа реформы. Это все то же крепостное право, лишь в форме ненавистной мужикам барщины. Обязательный выкуп земельных наделов для крестьян не по силам. О земле крестьяне высказываются совершенно ясно и определенно.
— В чем же мужичья определенность? — спросил Ростовцев.
— Мужики говорят: «Мы — ваши, а земля — наша. Мы можем оставаться барскими или сделаться царскими, „казенными“, но земля отойти от нас не может». — Петр Петрович подумал и добавил уже от себя: — А вообще-то крестьяне ожидают реформы с полным доверием к своему государю…
Ростовцев криво усмехнулся. Он знал то, что было неизвестно Семенову. Третье отделение в тайных донесениях сообщало о кровавых столкновениях во многих местах империи. Бунтующих крестьян наказывают розгами, судят, ссылают на каторгу. Крестьяне уже начинают борьбу за свою землю и за полную волю. «Крепостные отношения на самом деле рушились, хотя закон этот еще существует», — сообщали Главному комитету из Нижегородской губернии.
Встреча с графом Ростовцевым надолго определила судьбу Семенова. Ростовцев пригласил Петра Петровича членом-экспертом Главного комитета. Петр Петрович согласился.
«Любовь к природе сделала Семенова путешественником, любовь к людям, — общественным деятелем», — говорили о нем его современники.
Семенов оказался в центре всех подготовительных работ по крестьянской реформе. Заседания комитета, встречи, проекты, все дела, все люди были связаны с ним. Через его руки проходили предложения губернских комитетов, всевозможные письма и записки на «высочайшее имя», секретные документы и донесения.
В Главном комитете возникли две враждебные друг другу группы. Группу так называемых «либералов» возглавил директор хозяйственного департамента Н. А. Милютин. В нее вошли К. Д. Кавелин, A. П. Заблоцкий-Десятовский, Ю. Ф. Самарин, B. А. Черкасский и другие видные общественные деятели предреформенной эпохи. Примкнул к ним и Петр Петрович.
Либералы настаивали на освобождении крестьян с землей. «Освободить крестьян не словом, а делом, не постепенно, а разом единовременно и повсеместно», — писал предводитель тверского дворянства Унковский.
Тверской помещик-либерал, ратуя за немедленное освобождение крестьян, тут же добавлял: «Помещики должны быть вознаграждены как за собственные земли, так и за своих крепостных крестьян». Другой либерал, Кавелин, тоже считал необходимым вознаградить помещиков за потерю крепостных рабов и земельных наделов.
Либеральная группа, возглавляемая Милютиным, представляла интересы помещиков, стремящихся перейти к капиталистическим методам хозяйствования. Этим помещикам нужны были капиталы для заведения торговых, промышленных предприятий, сельскохозяйственных ферм. Кавелин писал: «Освобождение крестьян потребует немедленного постановления наших помещичьих хозяйств на коммерческую ногу».
Страшась крестьянской революции, Милютин и его группа шли на умеренные уступки и в то же время искали новых путей для закабаления народа. И эти новые пути либералы видели в русской зарождающейся буржуазии.
Группа «отчаянных консерваторов» хотела сберечь крепостнические отношения и после крестьянской реформы. В группу консерваторов входили царские министры и сенаторы, знатные и могущественные дворяне, крупные помещики. Консерваторы-крепостники понимали, что уже нельзя все оставить по-старому. Чего же хотели они?
Князь Гагарин хотел, чтобы помещикам предоставили право освобождать крестьян без каких бы то ни было определенных законом условий и без земли. «Помещики, как поземельные собственники, составляют твердую основу престола и государства. Всякое стеснение их интересов и владельческих прав не может остаться без влияния на быт империи», — разглагольствовал князь Гагарин.
Граф Шувалов требовал, чтобы крестьяне платили помещику денежные подати или же исполняли натуральные повинности, как и при крепостном праве.
Товарищ министра внутренних дел Левшин настаивал, чтобы за помещиками было признано право собственности на всю землю. За свои избы, усадьбы, выгоны, огороды мужик должен заплатить столько, сколько потребует помещик.
Борьба между либералами и отчаянными консерваторами была «борьбой исключительно из-за меры и формы уступок. Либералы так же, как и крепостники, стояли на почве признания собственности и власти помещиков, осуждая с негодованием всякие революционные мысли об уничтожении этой собственности, о полном свержении этой власти».[3]
В этой борьбе «за меры и формы уступок» председатель Главного комитета граф Ростовцев склонился на сторону либералов. Под влиянием Милютина и Семенова Ростовцев стал сторонником освобождения крестьян с землей, но с обязательным ее выкупом у помещиков.
— Мужичья свобода без земли — это птичья свобода, — заявлял Ростовцев членам Главного комитета.
Семенов стал для Ростовцева необходимым советником по крестьянской реформе. Ростовцев возложил на Семенова подготовку законопроекта по освобождению крестьян. Семенов согласился.
— Законопроект должен быть единым для всей империи и состоять он должен из трех частей. Часть юридическая определяет права крестьян, — говорил он, — как личные, так и имущественные. Часть административная решает устройство и управление освобождаемых крестьян. И третья — часть хозяйственная устанавливает поземельные отношения между помещиками и крестьянами…
Эти предложения Петра Петровича по законопроекту были приняты Главным комитетом. Семенов составлял также и особые записки, предназначенные для Александра Второго. В записках излагалась суть всех предложений губернских дворянских комитетов.
Семенов убедил графа Ростовцева и в том, что для редактирования общего законопроекта необходимо создать Редакционные комиссии. Петр Петрович составил специальную записку, которую Ростовцев передал царю. Такое же предложение о Редакционных комиссиях одновременно внес и Милютин.
Редакционные комиссии не должны подчиняться ни министерствам, ни ведомствам: на них возлагалась самостоятельная законодательная работа. Одобрять или отвергать работу комиссий мог только царь.
Александр Второй согласился на создание Редакционных комиссий. Их председателем он назначил все того же графа Ростовцева, а правителем дел Семенова. По царскому приказу Петр Петрович стал и членом-экспертом Редакционных комиссий.
Больше двух лет отдал Петр Петрович составлению законопроекта и Положения об освобождении крестьян.