– Что ж, вижу, ты ничего не предлагаешь. Если Феррус еще действует, то это лучший вариант, но если нет, сомневаюсь, что у нас есть выбор. Про остров мы ничего не знаем. Думаю… думаю, нам надо в Феррус. Рискованно, но это лучший вариант, если мы хотим догнать Веспер прежде, чем это сделают Семеро.
Странник задумывается, кивает, и Джем выводит детали на навком шаттла.
Проходит время; океан ласково обходится с судном. Они говорят мало, хотя у Рилы часто урчит и бурчит живот. Джем и Странник улыбаются звуку, но не друг другу.
Рила в порядке эксперимента указывает на себя, надеясь их развеселить. Однако, прежде чем ее усилия приносят плоды, под ее ногами раздается бурчание иного рода.
Палуба резко сотрясается, шаттл кренится в последний раз, отчаянно прыгая в никуда, и двигатели, издавая последний стон, умирают.
Глава седьмая
– Проблема в нас, – бормочет Веспер себе под нос, затем смотрит на Первого, ожидая подтверждения и зная, что он ее услышал.
– Хоть я и подозреваю, что Семеро… разделят твои чувства, но не понимаю.
Она смотрит на Самаэля, но полукровка, видимо, пребывает в таком же недоумении.
– Когда ты обнаружил, что Семеро вернулись, ты пришел ко мне просить защиты, так? – Первый кивает. – А когда мы поняли, что они нас преследуют, мы сбежали и бежим до сих пор.
– Да.
– Вот! Но этого недостаточно. Ты сказал, что думаешь, будто Семеро пришли за тобой. Полагаю, это правда, но они охотятся и за мной, а также за всем, что вышло из Разлома, и всем, чего коснулась скверна. Мы не можем просто так бежать и прятаться, мы должны начать действовать.
– Все это досужие рассуждения, не более.
Веспер глубоко вздыхает.
– Ладно, перехожу к сути. Твои корабли идут слишком медленно, чтобы суметь избежать погони.
Чтобы их починить, требуется время. Мы можем дать им это время, уведя Семерых прочь. Мы с тобой. Если будем держаться вместе, уверена, Семеро за нами погонятся.
– И чем же это отличается от простого бегства?
– Тем, что мы не будем убегать от них. Мы побежим к ним. У тебя есть небесные корабли. Здесь они только топливо переводят. Мы можем использовать их, чтобы доставить сообщения союзникам, предупредить о том, что грядет, и настроить сообщение. То есть: оповестить Новый Горизонт, Вердигрис, Слейк, Красный Путь, Западную Расщелину и Длинную бухту. А, и еще все большие племена узурпетов и инферналей, о которых ты знаешь, – с тем условием, что ты оставишь здесь один небесный корабль.
– Всего один? Этого мало. Я – куда больше, чем одно тело.
– Нам нужно будет запихнуть туда как можно больше твоих фрагментов и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы привлечь внимание Семерых.
Самаэль прочищает глотку.
– Ты покидаешь «Покой капитана»?
– Да, – отвечает она. – И ты тоже. Прости, но ты мне нужен. О корабле позаботятся люди Первого.
– И куда, – спрашивает Первый, – мы направляемся?
– В Дивенбург, к старому другу.
Тяжело зависнув в воздухе, небесный корабль скребет по верхушкам оскверненных деревьев. Первый сидит в креслах первого и второго пилотов. Он также занимает бо́льшую часть грузового отсека, а еще несколько фигур стоят в открытых проемах и на крыльях корабля. Самаэля впечатывает в кресло, и его броня оставляет вмятины на ткани. Веспер сидит между ним и одним из фрагментов Первого. Под ними расположились Ищейка и козел, который до сих пор милосердно молчал.
Вид у всех недовольный. Первый разрывается между вновь обретенной уверенностью в себе от того, что так много его фрагментов опять собралось в одном и том же месте, и чувством уязвимости от такого близкого соседства со Злостью. Самаэль переживает о «Покое капитана» и о том, что благодаря их связи с Псиным Отродьем от Ищейки до него долетают рвотные позывы пса. Веспер волнуется о рыцарях, которых оставила на корабле, о семье, о будущем, о стольких вещах, что начинает волноваться еще и о том, что не сможет удержать всего в памяти. Между тем козел проголодался, а Злость продолжает показательно страдать.
– Знаешь, что меня бесит? – в тишине спрашивает Веспер.
– Нет, – отвечает Самаэль.
– Не видно, где мы находимся.
Полукровка сочувственно кивает.
– Меня это тоже раздражает, но больше всего меня раздражает то, что за штурвалом не я.
В небесный корабль встроено множество систем, которые обеспечивают стабильный и гладкий полет; из-за этого Веспер практически не ощущает движения. Однако эти системы не могут обмануть более чувствительного полупса. Ищейка наклоняет голову в ложном позыве, а козел нервно блеет, забиваясь как можно дальше, насколько позволяют стесненные условия.
– Тебя правда… это бесит? – спрашивает Первый.
Веспер подпрыгивает в кресле, но ее удерживают ремни. Она смущенно улыбается.
– Прости. Знаю, это звучит глупо, но ты так долго не шевелился, что я забыла, что ты здесь. – Меч поднимает на нее взгляд: объяснение его не убедило. – Прости, – говорит она мечу, затем добавляет, обращаясь к Первому: – Если я говорю «бесит», то имею в виду, что меня это расстраивает.
– Слова – слишком неточный инструмент. Когда мы общаемся, то достигаем полного понимания.
– На что похоже ваше общение?
– Когда мы встречаемся, наши сущности соприкасаются и сливаются. Как если бы я стал тобой, а ты – мной. Я не просто тебя слышу, я и есть ты. Я знаю мысль, которую ты хочешь передать, и я ее знаю, как ты. Мы не отделяем эмоцию от понимания, они едины.
– Это похоже на то, как со мной говорит меч. Мы не пользуемся словами, но я знаю, что он хочет сказать. Сложно объяснить. Как будто мы общаемся на более глубоком уровне.
– Ты осознаешь, что Злость тебя меняет?
Веспер смотрит на свои руки, покоящиеся на мече, который лежит у нее на коленях.
– Да.
– Именно поэтому мы одиночки. Иметь дела с другими означает риск потерять себя.
– Но ведь демоны постоянно объединяются в группы.
– Да, но только один среди них остается собой. Когда в ваш мир пришел Узурпатор, свободны остались лишь некоторые из нас. Остальные пали рабами прихотей Узурпатора. Несмотря на все свои недостатки, слова позволяют нам оставаться собой.
– Ох, не знаю, – отвечает Веспер. – При помощи слов можно управлять людьми.
– И объединять нас, – добавляет Самаэль сиплым шепотом.
– У меня еще вопрос, – произносит Первый. – У тебя же есть ребенок.
– Да, дочь.
– Какая она?
Веспер удивленно поднимает глаза.
– Трудная. Шумная. Смешная. Не знаю, если честно. Я не проводила с ней достаточно времени, а теперь, вероятно, и не смогу. Я за нее боюсь. И за отца, и за дядю. Надеюсь, Семеро так жаждут меня поймать, что мою семью Они даже не заметили.
– Но ты в это не веришь.
Она ерзает на сиденье.
– Нет. Моя дочь, Рила, несет в себе скверну. И я знаю, что Им не нравится мой отец.
– Я думал, он Их Защитник.
– Да. Но он с Ними не согласен, и чувствую я, что Они об этом не забыли.
Ищейка несколько раз кашляет, а затем на него накатывают рвотные позывы. Козел трубит тревогу.
– Он же не собирается… – спрашивает Веспер.
– Да просто комок шерсти в горле застрял, – поясняет Самаэль. – Но я бы не стал зарекаться. Полет – не для него.
Веспер наклоняется и гладит козла, успокаивая его. С удивлением она обнаруживает, что Первый тоже наклонился и его закрытое забралом лицо находится в нескольких дюймах от ее лица.
– Эм-м, да?
– Я тебя не понимаю.
Она молчит, затем бормочет:
– Ладно.
– С другими все просто. Я их вижу, я их знаю. Не так, как если бы наши сущности соприкоснулись, но в достаточной степени. Злость же этому препятствует. Она сохраняет между нами стену ненависти.
– Если ты собираешься попросить меня отложить меч и дать тебе возможность меня изучить, то вынуждена сказать «нет».
– Давеча ты сказала, что тебя бесит отсутствие видимости.
– Да.
– Тогда почему бы тебе не пойти в кабину пилота? Там есть смотровое окно.
– Ну, – она вспоминает наставление Дженнера, которое услышала еще ребенком, целую жизнь назад, – поскольку существует протокол и правила безопасности и… и ничто из этого здесь не имеет значения, да? Мне можно пойти в кабину?
– Да.
Веспер победно потрясает в воздухе кулаком:
– Да-а-а!
Она отстегивает ремни, которые возвращаются в исходное положение, и встает на ноги. Ей очень неловко протискиваться между оболочками Первого, но задор и упорство побеждают.
Она практически выбирается из грузового отсека, как вдруг слышит позади скрип брони Самаэля.
– Можно мне с тобой?
– Так гораздо лучше, – заявляет Веспер.
Кабина пилота рассчитана на двоих, и Первый занимает оба кресла. Веспер на коленях сидит на ногах одного из них и смотрит через плечо второго. Самаэль расположился в проходе, скрючившись и повторяя спиной изгиб крыши. Он снял свой шлем, чтобы голове было удобнее, обнажив белую кожу – жесткую и бескровную, и распустив длинные черные волосы, которые ложатся на Веспер второй челкой и щекочут ей ухо.
Несмотря на то что скопление тел ограничивает обзор, Веспер радостно улыбается. Она восхищается размытым пейзажем, проносящимся внизу.
Через собачий глаз Самаэль передает изображение Ищейке, который все еще корячится на полу в грузовом отсеке, – посылая ощущение движения и успокаивая псу желудок.
По мере снижения корабля детали обретают четкость. Лес золотистых стволов, каждый по обхвату как береза и практически такой же высокий. Внутри таятся всевозможные оскверненные существа: огромные пауки, плетущие паутины толщиной с провода, рои ос, слишком жирных, чтобы летать, и шипастые растения, прорастающие из мягкой живой плоти.
В центре этого хаоса расположился серо-голубой островок Дивенбурга. Величественный город, ставший таковым благодаря Нелюди, со все еще гордо возвышающимися осадными башнями, связанными между собой широкими дугообразными переходами. Свет и жизнь этого города давно погасли, но оставили после себя бледный призрак прошлого.