– Прежде чем мы начнем, мне бы хотелось предаться обмену любезностями. Здравствуй, Веспер. Радо снова тебя видеть.
– А я – тебя.
– Ты выглядишь здоровой, и я вижу, что вы со Злостью сблизились как никогда. Благодарю за то, что держишь ее в ножнах.
– Спасибо. Мне нравится твоя куртка.
– Приятно слышать. Я приказало переделать ее специально под это тело. Думаю, в будущем я сделаю то же самое со всей своей одеждой.
– Как ты?
– Чувствую свою силу. – Оно замолкает, а затем добавляет: – Погода сегодня теплая.
– Да.
– Теперь, обменявшись любезностями, нам следует приступить к обсуждению наших планов.
Веспер кивает.
– Я выделила место для твоих спутников. Где остальные?
– Остальные?
– Новый Горизонт – город немаленький. Я ожидала куда больше.
– Большинство людей, живущих в моем городе, остались там. Ради их собственной безопасности, ибо им было бы трудно вынести путешествие, подобное этому. Нам не требуется еда, как вам, а самые здоровые из вашего вида являются сильным искушением для моих низших, которое они не в силах побороть. Я нашло способ удерживать контроль – как можно реже допускать их столкновения.
– Наверное, так будет лучше.
– Я готово к переговорам.
– Кстати, о переговорах. Все основные группы уже здесь, но многим из них будет непросто сработаться с остальными.
– Я понимаю, Веспер. Наши с тобой представления похожи, но остальные не видят почти ничего, что не лежит прямо перед носом. Мы – будущее, и мы их пугаем.
– Именно, они напуганы, а я хочу найти способ это исправить, чтобы люди по-настоящему узнали друг друга и начали работать сообща.
– Наша задача – их направлять.
– Да. Раньше ты говорило: если нужно уладить вопросы между инферналями, то ты им подаешь пример. Нам нужно показать пример людям.
– Наши примеры мы передаем по сущности.
– Знаю. В данном случае нам придется ограничиться чем-то материальным, чтобы увидели все. Нужен символ. Мы должны отдать себя на милость друг друга.
– Но что тогда меня остановит, если я захочу разделить тебя со Злостью или если Злость захочет покончить со мной?
– Доверие.
Очертание молча раздумывает.
– Они за нами наблюдают, – добавляет Веспер. – То, что мы делаем здесь, задаст тон всему, что воспоследует. Мы сейчас так близко. Пройдешь со мной последние несколько шагов?
Громкий щелчок – Очертание закрывает рот, и челюсть встает обратно. Легким движением сущности инферналь отгоняет окружающий рой, и живая сфера из мух распадается, открывая их чужим взглядам.
Оно поворачивается лицом к Веспер.
Она тянется к мечу, ободряюще сжимает его крыло и делает шаг вперед.
Очертание в точности повторяет ее движение.
Она делает последний шаг. Странно стоять так близко к инферналю. Находясь рядом с ним, она еще глубже ощущает эту странность: Очертание лишь внешне походит на человека. Она делает глубокий вдох, набираясь смелости.
Впервые Злость и Очертание встретились на поле боя; одна был создана, чтобы уничтожить другого, второе уничтожило хозяина первой и было уничтожено им самим. Обоих переполняет потребность быть как можно дальше друг от друга, потребность атаковать, но у обоих есть Веспер, и она понимает, что является мостом, способным понять обе стороны и за шрамами увидеть красоту.
Осознавая, что дрожит, Веспер поднимает руки, встает на носочки, оказываясь одного роста с Очертанием, и обнимает его.
Глаз на мече широко раскрывается, и Очертание смотрит в него. Ибо для инферналя это значит взглянуть в лицо смерти. Но самоконтроль всегда был сильной стороной Очертания, и оно ожесточает себя, медленно поднимая руки, чтобы обнять Веспер вместе с мечом.
Веспер кладет голову инферналю на грудь.
– Тсс, – ласково произносит она. – Тсс.
Меч сдерживает ярость.
Очертание сдерживает страх.
Люди, полукровки и инфернали не до конца понимают, что именно разворачивается на их глазах. После разгорается бурное обсуждение, что может означать эта сцена. Кто-то говорит, что таким образом одна сторона подчинилась другой, другие – что это встреча друзей, кто-то называет это мерзостью. Все сходятся в том, что это знамение, хотя и не понимают, доброе или нет. И все чувствуют, что перед их глазами творится история, и из-за этого ощущают себя одновременно великими и ничтожными.
Пока Дженнер говорит, Веспер ест. Его отчет полон детальной статистики. Потребность в продуктах на душу населения, прогнозируемый рост населения в зависимости от прогнозируемого срока годности припасов, расчетное время прибытия имперской армии, общие сведения о наиболее часто возникающих жалобах и несколько нерешенных вопросов – все это предлагается вниманию Веспер.
Когда просыпается меч и вперяет взгляд в дверь, а глаза Веспер устремляются туда же, он замолкает и открывает ее.
По ту сторону стоит Первый.
Дженнер резко отходит вбок, не меняя выражения на лице.
– Я ухожу, – заявляет Первый.
Веспер забывает об обеде. На нее накатывает чувство вины. Это из-за нее? Ему известно, что в ее сердце таятся сомнения?
– Не понимаю.
– Мои люди останутся, мои небесные корабли – тоже. Они в твоем распоряжении, если твое желание… мира не совпадет с желаниями Семи.
– Куда ты идешь?
– В Дивенбург. Мне нужно отдать долг и получить награду.
– А-а. Я полагала, что ты… эм-м, хотя бы этот твой фрагмент останется здесь.
– Нет.
– Ты вернешься?
– Я… собираюсь.
Веспер поднимается.
– Мне нужна Нер. И ты мне нужен. Пообещай, что вернешься.
– Или ты доверяешь моим намерениям, или нет. Обещание ничего не изменит.
– Тогда буду тебя ждать.
Когда Первый уходит, Веспер смотрит на Дженнера:
– Что думаешь?
– Он инферналь, мы не можем ему доверять.
Она вздыхает.
– Я знаю, он что-то скрывает, но я не могу понять что.
– Где остальные его фрагменты? Рассредоточились, как обычно?
– Нет. Первый собирает их в Дивенбурге. – Она продолжает, и обычная невозмутимость Дженнера сменяется сильным удивлением: – Возможно, где-то есть еще несколько его фрагментов, но я сомневаюсь. Он боится Семерых. И это меня тревожит. Я думала, он использует меня в качестве щита от их гнева, но если он уйдет, я не смогу его защитить.
Дженнер суровеет.
– Кажется, я понимаю.
– Поделись.
– Мы знаем, каким путем сюда придут Семеро, и будь уверена, Первый тоже это знает. Он вычислил, что они минуют Дивенбург и явятся прямиком к нам. Ты больше не нужна ему в качестве щита. Понимаешь? Он использует тебя как приманку.
Тысячу двадцать семь лет назад
Массасси вновь в своей мастерской. Экзоскелет поддерживает ее тело снаружи, а медикаменты, непрерывно поступающие через трубку, приковывающую ее к стене, – изнутри.
Мир-Пятнадцатая говорила Массасси, что ее физиологические показатели падают. Массасси сказала Мир-Пятнадцатой заткнуться.
Альфа и Бета счастливы, что она вновь принялась за работу; ни один из них не способен понять, как она слаба, не то что это заметить. Гамма лишь бесится, что их создательница не приступила к работе раньше.
Массасси целиком разделяет ее чувства, она уже давно хотела действовать. Она как никогда четко осознает промахи Империи. Ее рыцари-серафимы как никогда далеки от народа. Под попечительством Альфы они стали сильнее, сложнее, и в своем самоотверженном служении совсем оторвались от обывательских масс.
Бета разработал серию кодов, чтобы уменьшить количество будущих проблем, запрограммировав рыцарей на помощь своим соотечественникам, если таковая потребуется.
А Гамма колеблется между желанием улучшений и желанием разрушений. Она уже конфликтует с братьями, и Массасси опасается: если не вмешаться, то станет только хуже.
Поэтому она вновь берет инструменты в руки. Но есть и другая причина: ей скучно, она чувствует себя опустошенной, если ничем не занята. Физические неудобства можно стерпеть, но ощущение бесполезности, которое приходит с бездействием, – нет.
Гамма получилась слишком похожей на нее, думает она, несовершенной. Массасси все еще жаждет создать кого-то в женском обличье, но на этот раз творение должно быть более внимательным, и она сама должна быть более внимательной.
Вскоре тело обретает форму – очень схожую с формой Гаммы, но более мягкую, более плавную. Массасси отметает мысль о том, что у творения и силы будет меньше, предпочитая думать, что создает что-то более сложное, сестру, которая будет лучше приспособлена к тому, чтобы обходиться с человечеством по справедливости.
Меч она делает похожим на меч Беты, но этот клинок немного быстрее и предназначен как для защиты, так и для атаки.
Днями она оттачивает детали, желая добиться идеала, желая оттянуть момент, когда придется отдать очередную часть себя, чтобы вдохнуть в тело жизнь.
В глубине души она осознает, что у нее осталось не так много.
Вскоре Гамма дает ей почувствовать свое нетерпение. В отличие от братьев она слишком хорошо видит страхи Массасси, вычисляя их с холодным энтузиазмом. Присутствие Гаммы подобно мухе в супе, которым является любовь ее братьев. Оно равноценно их чувствам, но способно все отравить.
В конце концов не только гордость, но и смелость заставляет Массасси действовать. Ее серебряная рука – единственная часть тела, которая не дрожит, и радужка на ладони открывается так же плавно, как и всегда. На мгновение она останавливается, чтобы оценить качество своей работы, а затем беззвучно клянется однажды ее повторить.
Течет яркая сущность, перемещаясь от сердца к ладони, от нее – к серебряной голове через каждую клетку тела, к неактивному мечу и обратно.
Хоть она никогда этого не признает, Массасси потеряла способность контролировать эту часть процесса. Столько усилий требуется, чтобы вытолкнуть сущность, что она рабски подчиняется ее потоку. На этот раз ее обуревает не злоба,