Сейчас мы в самом начале того, что, я надеюсь, станет новой эпохой, и то, что мы решим здесь, – она раскрывает руки еще шире, чтобы объять их всех, – придаст форму этому миру. – Она замолкает, позволяя словам дойти до слушателей. – И теперь хочу напомнить несколько простых правил, о которых вам уже рассказали. Первое: каждый имеет право высказывать свою позицию. Второе: каждый имеет право быть услышанным. Третье: каждый имеет право на то, чтобы его не перебивали. Четвертое: каждый имеет право слышать правду и только правду. Пятое: здесь не место оскорблениям и ругательствам. Шестое: если вам есть что сказать, мы приглашаем вас спуститься и высказаться.
Она неуверенно улыбается.
– Пока что это все, но правила будут пополняться по мере необходимости.
Какое-то время делегации переговариваются, и она остается одна на виду у всех, не зная, что грядет.
Очертание заговаривает первым. До сих пор оно незамеченным располагалось на высоком крытом троне, построенном по образцу трона Нового Горизонта. Спинка сиденья загибается вперед, отбрасывая тень на голову Очертания, скрывая ее от чужих глаз. Из-за этого собравшимся не виден его рот, который искривляется, принимая новую форму.
– Желаю сделать заявление о намерениях. Я здесь, чтобы заключить с вами перемирие. Я служило тем, кто обрушил войну на ваш мир. Из этого ничего не вышло. Ваш мир изменил нас. Вынудил нас изменить облик. Мы не хотели, чтобы это случилось, так же как и вы не хотели, чтобы мы сюда пришли. Ваш мир изменил нас, а мы изменили ваш мир. Теперь это наш мир. Мы должны найти способ сосуществовать, а не то мы уничтожим друг друга.
Веспер благодарно кивает Очертанию. Со стороны делегации Вердигриса и принца Красного Пути доносится одобрительное хмыканье.
– Благодарю тебя, Очертание. Кто желает высказаться следующим?
Правители Слейка восседают на искусно выделанных креслах сияющего хрома. Горад наклоняется вперед и улыбается отработанной терпеливой улыбкой старой женщины:
– У моего коллеги, Кишкососа, есть мысль.
Кишкосос также наклоняется вперед:
– Скорее вопрос.
– Да, – соглашается Горад, – скорее вопрос. Все эти разговоры о мире, конечно, прекрасны…
– Замечательны, – добавляет Кишкосос.
– Но дело в том, что Империя Крылатого Ока не заинтересована в мире. Они уничтожили все, что лежит между нами и Сияющим Градом, и непохоже, что в ближайшее время собираются останавливаться.
– Поэтому мой вопрос состоит в том… – начинает Кишкосос.
– Его вопрос состоит в том, когда мы начнем говорить об Империи и как мы собираемся ее одолеть?
– Мы тоже хотим узнать ответ на этот вопрос, – доносится со стороны делегации Западной Расщелины новый голос, искаженный кислородной маской и потому не опознаваемый. Они не стали раскрывать личность ни одного из своих предводителей, намеренно не желая раскрывать структуру командования.
Веспер чувствует, как все внимание в зале переключилось на нее, и заливается румянцем.
– Я слышала о том, что делает Империя, и, разумеется, мы должны быть готовы к битве, если до этого дойдет.
Она слышит, как из нескольких мест ее слова выплевывают обратно, превращая их в восклицания. «Если до этого дойдет? Если до этого дойдет!»
– Да! – произносит она, повышая голос. – Они не слушали никого другого, но могут услышать меня. Прежде чем мы начнем сражение, я попытаюсь их образумить.
Горад трижды стучит своей тростью по полу, привлекая всеобщее внимание.
– Если я правильно помню, четвертое правило гласит, что каждый имеет право на правду и только правду. Так что я надеюсь, ты простишь мою…
– Резкость? – предполагает Кишкосос.
– …откровенность, но когда ты все это начинала, ты говорила от лица Империи. Теперь со своей стороны я это вижу так, что ты больше не говоришь от ее лица. Что она хочет сжечь тебя не меньше, чем всех нас.
– Может, даже и больше, – добавляет Кишкосос.
– Так что, если быть честной, я не понимаю, почему мы вообще должны тебя слушать.
У Веспер пересыхает горло. Она всеми силами борется с желанием обнажить меч. Он гневается, и она гневается, и накопившийся гнев заглушает любые слова о мире прежде, чем они срываются с ее губ.
Со стороны зоны Вердигриса прочищает глотку Жестокая Судьба:
– Как я вижу эту картину: никого бы из нас здесь не было, если бы не Веспер. Мы бы прятались за стенами, ожидая, пока Империя уничтожит нас одного за другим. Если бы не Веспер, Тоска бы сожрала нас много лет назад. Большинство из вас я знаю по вашей репутации, но Веспер я знаю по ее поступкам. Она спасла мой город от чумы. Не была обязана, но спасла.
Полагаю, она заслуживает того, чтобы я к ней прислушалась. Полагаю, больше никто из вас не может сказать того же. Плевать на Империю, но я говорю, что Веспер – единственная, кому мы все действительно доверяем. Ну если вы, конечно, не хотите, чтобы во главе всего этого спектакля встала я.
Жестокая Судьба оглядывается по сторонам, встречаясь глазами с другими делегациями.
– Так я и думала. Так что пока на ее месте не появится кто-то получше, как насчет того, чтобы прекратить вести себя как свинорылы и начать слушать?
Тысяча Гвоздей одобрительно вопят, и Веспер с облегчением выдыхает.
– Вы сами можете решить, хотите меня слушать или нет, но у меня есть меч Гаммы, и это делает меня единственной, к кому могут прислушаться Семеро. А если они откажутся, то я буду сражаться вместе с вами и сделаю так, чтобы мы победили. У меня есть рыцари и солдаты, которые станут биться вместе с нами. – Каким-то образом меч оказывается в ее руке, и ее голос приобретает иное звучание: – И я проливала кровь за всех вас. Разве этого недостаточно? – Она обводит зал острием меча. – Ваша очередь. Станете вы слушать или нет, но я остаюсь. И я буду говорить. И никому – ни тебе, – она указывает на Горад, – ни тебе, – указывает на Кишкососа, затем выбрасывает руку вправо, – и уж точно ни Семерым меня не остановить.
Наступает длительная тишина, заполненная вибрацией меча. Когда все вновь затихает, Горад и Кишкосос переглядываются.
– В таком случае… – говорит Горад.
– Да, в таком случае, – соглашается Кишкосос.
– В таком случае, – повторяет Горад, – мы все внимание.
Веспер стремительно покидает купол, ей нужен воздух, и ей нужно побыть одной. Ей удается вложить меч в ножны, хотя она все еще чувствует, как сила клинка отзывается в теле.
В обычной ситуации она бы заперлась в своей комнате, отгородившись от назойливых просителей, но теперь она живет не одна и виновато осознает, что мысль о предстоящем разговоре с Джемом ее вовсе не успокаивает.
Она поднимается по склону лощины, карабкаясь в особенно покатых местах. Выглядит это не особо величественно, но ей плевать. Она чувствует себя лучше, концентрируясь на простых вещах.
Пока тело сосредотачивается на подъеме в гору, разум прокручивает события сегодняшнего собрания. Вытаскивает отдельные слова, анализирует их. Пару раз она кривится, вспоминая, каким тоном говорила с людьми, как трудно было ответить на тот или иной вопрос, как на нее смотрели некоторые лидеры. Того хуже – она обнаруживает в своих воспоминаниях пробелы: участки, где факты забылись, а остались лишь несвязные эмоциональные переживания.
Добравшись до вершины, она падает на землю и радуется тишине. На другой стороне лощины кипит строительство. Продолжается возведение укреплений, суетится постоянный приток новоприбывших, что опасливо оглядываются через плечо.
Но тут спокойно, никому другому здесь ходить просто незачем.
Козлу причины не требуются. Он идет, куда захочет, и на данный момент он хочет к Веспер. Близлежащие пуки травы уже нервно обгрызены, темные глаза постоянно настороже.
Веспер тянется к нему и гладит бок. Если она закрывает глаза, то ей почти удается оказаться дома, вновь став невинным ребенком, мечтающим о приключениях в Сияющем Граде.
И тут ее выдергивает в настоящее чей-то голос:
– Неплохой вид, а?
Она стонет.
– Эззи?
– Да, и очень хорошо, что я тебя поймал.
– Не сейчас, Эззи. Мне нужно побыть одной.
– Ах, но ведь сейчас лучшее время для разговоров, нас никто не прервет, и болтать будем мы одни.
Она поднимает глаза, видит, как медленно приближается ее отец, и вздыхает.
– Ладно, говори.
– Как тебе известно, великая госпожа, сейчас трудные времена. Эззи много трудился, чтобы дать людям то, что им нужно. В большинстве случаев все проходит как детская игра, и после короткого разговора они уходят со свежим мясом под мышкой, кожаными мячами для развлечения под другой, и все счастливы. – Еще пару секунд он хихикает, а затем принимает серьезное выражение лица. – Но! – Он театрально поднимает палец. – Кое-что не может продать даже Эззи.
Он выжидает, и Веспер снова вздыхает.
– И что же?
– Как бы это ни было прискорбно, Эззи признает, что ему не под силу продать надежду, великая госпожа, уж явно – не без твоей помощи.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты вдохновляешь. Всегда. Когда люди видят, как ты куда-то уверенно направляешься, когда твои волосы воинственно развеваются, а твои глаза сверкают, как лампы. Но это днем, а ночью в души вползает страх. Представь, как было бы здорово, если бы люди могли прикоснуться к тебе и ночью!
Веспер скрипит зубами.
– Серьезно, ты о чем?
– Мини-Веспер! – провозглашает Эззи, размахивая маленькой куклой. Она представляет собой плотный корпус, покрытый гибким пластиком с текстурой человеческой кожи и с нарисованными на нем лицом и одеждой.
– Она даже не похожа на меня!
– Людям будет плевать, если они будут думать, что это ты.
Странник уже недалеко. Она машет ему. Он не отвечает, сосредоточившись на Эззи.
– А это кто? – спрашивает Эззи. – Он похож на имперца. Это хорошо! Им всегда нужно что-то особенное!
– Сомневаюсь, что он у тебя хоть что-то купит.
– Тогда смотри, как Эззи сотрет эти сомнения, предложив наивыгоднейшую цену в округе! Видишь, этот человек уже бежит в предвкушении!