А позади, быстрее чем задумывалось, гаснет последняя лампочка.
Самаэль выходит из купола и оказывается посреди хаоса. Его голос не обладает нужной силой, чтобы прорваться сквозь царящую здесь какофонию, поэтому он даже не думает начать отдавать приказы или перегруппировывать войска. Зато он оценивает ситуацию, и предрассветные сумерки ничуть не мешают глазам полукровки.
Над ним разворачивается битва небесных кораблей: всадники Первого испытывают свои умения на имперских пилотах. Пока слишком рано говорить, в какую сторону повернет прилив.
Жестокая Судьба командует кучкой защитников на стенах, оставляя основной лагерь по большей части незащищенным. Сброшенные с кораблей имперские штурмовые отряды наносят пока что наибольший урон, минуя гражданские зоны и без разбора стреляя в каждого, у кого не хватает смекалки не вставать на их пути. В нескольких местах уже беснуются пожары, и каждую секунду то тут, то там вспыхивает по новому огню.
Краем сознания он замечает, что Ищейка, несчастной кучкой съежившись в углу, все еще пытается восстановиться после хора рыцарей-серафимов. Хоть это и отвлекает, ему спокойно от того, что полупес в безопасности.
Самаэль тянется к мечу и вспоминает, что меча у него больше нет. На него накатывает печаль, и он чувствует себя виноватым в этой неудаче.
Затем он шагает к ближайшему имперскому солдату, как раз занимающему снайперскую позицию на крыше одной хлипкой палатки. Солдат оказывается женщиной, видит, что он приближается, и стреляет, когда он подходит ближе.
Первая пуля пролетает мимо, вторая входит в плечо и, кажется, жужжит, вылетая наружу. Когда сжимается сущность, его зрение затуманивается, но затем вновь проясняется. Он не чувствует боли, только небольшое неприятное послевкусие из-за разрывающей сущность пули.
Он прячется под крышей, прорывает тонкую ткань и хватает женщину за лодыжку. С нечеловеческой силой стаскивает солдата с шатких креплений на землю. Короткая схватка заканчивается тем, что снайперше сворачивают шею.
Он убирает еще нескольких, после чего замечает группу имперских солдат, пытающихся проскользнуть сквозь линию обороны, возглавляемую Жестокой Судьбой.
На этот раз он все-таки кричит, размахивая над головой только что подобранным полыхающим обломком, со всех ног несясь на врага.
Десять имперских штурмовиков, у каждого при себе оружие против инферналей, которое, однако, столь же эффективно против людей и полукровок. Самаэль сомневается, что ему удастся положить их в одиночку.
Жестокая Судьба и ее люди по понятным причинам не могут помочь, и его не удивляет, что штурмовой отряд замечает его гораздо раньше, чем союзники.
Под открытым небом у него немного вариантов, и ему ничего не остается, как опустить голову и бежать прямо на врага.
Сверкают разновременные выстрелы: мимо, мимо, опять мимо.
Приближаясь, он видит солдата, схватившегося за лицо, пытающегося очистить забрало от налетевших мух. У всех штурмовиков в забралах есть режим ночного видения, но он не рассчитан на эту разновидность тьмы, созданную из мелких черных тел.
А затем на них налетает Самаэль. Он сражается не так, как полагается рыцарю, умело и элегантно. Эта роль ему не удалась, и он сдается, позволяя другой стороне своей наследственности взять верх.
Он хватает и бьет, выкручивает руки, сжимает до хруста кости. Любые раздающиеся крики о помощи тонут в жужжании роя.
Когда мухи улетают, все десятеро уже мертвы.
Самаэль направляется к тому, что осталось от стены. Непрекращающиеся бомбардировки проделали в ней множество дыр, сквозь которые без труда можно наблюдать за подступающими имперскими войсками. По обе стороны от проломов занимают позицию люди Жестокой Судьбы. Солдаты с оружием дальнего боя пытаются проредить вражеские силы и при этом остаться в живых, остальные же не высовываются, выжидая своего часа.
Однорукая предводительница Вердигриса следит за его приближением и кричит, чтобы услышали даже в прилежащих кварталах:
– Надеюсь, у тебя есть хорошие новости, потому что у меня только плохие.
– Насколько плохие? – спрашивает Самаэль.
– Говорят, командиров Западной Расщелины на хрен подорвало прямо в постели вместе с половиной их лучших людей. Кто остался – все здесь. Земля в жопу раскурочена всеми этими бомбами. Это, конечно, тормозит их змей, но и мы не можем выпустить ползунов. Нам приходится сражаться на расстоянии, а это подстава, потому что у них больше пушек. Кажись, у них и снарядов больше, а вот наши кончаются.
– Нехорошо.
– Да ладно! Нам нужно подкрепление твоих дружков-инферналей из Нового Горизонта.
– Они нам и так помогают.
– Да-а? Мне нужно это увидеть, иначе не поверю. Гони их сюда. – Прежде чем ему удается ответить, она добавляет: – Полагаю, Веспер не придет?
– Надеюсь, она скоро восстановится.
– Лучше бы побыстрее, а то ее и поприветствовать-то будет некому.
Их внимание привлекает глухой взрыв со стороны поля боя. Одна из металлических змей падает «лицом» вниз, ее глаза-фонари тонут в грязи, недоуменно вращаясь, пока не исчезают полностью. Они не видят масштаба нанесенного ущерба, но могут догадаться: взметается столп дыма, а затем из дыры вырывается дико пляшущее пламя.
Остальные змеи, будто в трауре, останавливаются, временно замедляя продвижение имперских войск.
– Твоих рук дело? – спрашивает Жестокая Судьба.
Самаэль качает головой.
Пользуясь короткой передышкой, Жестокая Судьба расхаживает вдоль линии солдат, распоряжается о помощи раненым, посылает бойцов к разломам в стене, подстегивает их боевой дух.
Он собирается сделать то же самое, не зная, чем еще заняться, как вдруг его внимание привлекает пронзительный визг. Хоть и взъерошенный, но высокомерной походкой Савмир отличается от любого другого крысолюда в Горне.
– Эй! – орет он, тыкая ручкой. – Да, ты! Сюда, живо!
Самаэль подходит к Савмиру, не понимая ни слова из невнятных объяснений второго полукровки. Он не переспрашивает о предательстве Дженнера, так как оно укладывается в голове с легкостью уже давно известной правды.
Шестое чувство приводит Жестокую Судьбу к нему. Она ждет, пока Савмир закончит, и говорит.
– Это наш шанс. Самаэль, собери своих рыцарей, Плоскую Башку и Тысячу Гвоздей, а также всех инферналей, каких удастся. Идите в тот туннель и подберитесь к ним. И быстро – если они доберутся до стены, мы долго не продержимся.
Открывается глаз.
Расправляются серебряные крылья, чтобы затем вернуться в обычное положение. Меч принимается гудеть, и сущность невидимым потоком перетекает из него в Веспер.
Она внезапно просыпается, удивленная, резко садится на койке и медленно окидывает взглядом комнату. Пусто. Странно, она ожидала увидеть здесь хоть кого-нибудь. Джема, отца, Самаэля, Рилу. Хотя бы Ищейку. Но их нет.
Расслабляя шею, она позволяет голове опуститься, дотягиваясь подбородком до груди, затем перекатывает ее на левое плечо и снова вниз, затем на правое, опять к груди, и поднимает.
Из-за движения приходит дискомфорт, но ощущается он отдаленно, как будто по другую сторону стены на нее кто-то орет. Она осознает, что что-то не так, но пока не может определить, что именно.
Взяв меч в руку, Веспер встает и идет к двери. Там ее ожидает воительница Ордена Сломанных Клинков. Веспер хмурится, не сумев вспомнить ее имя. Обычно она помнит всех по именам.
– Где все?
Рыцарь пялится на нее с открытым ртом.
– Ты меня не расслышала?
– Я… прошу прощения, их здесь нет. – В ее голосе явственно слышится страх.
– Что не так?
– Вы не знаете? Нас атакуют!
В руке гудит меч. Он слышит правду, но в ней сокрыта и доля лжи, и страх вызван не битвой, а самой Веспер.
Она улыбается и вновь ощущает легкий дискомфорт, и опять он где-то очень-очень далеко. Видя ее улыбку, рыцарь, вместо того чтобы успокоиться, сникает еще больше.
– Тебе не нужно бояться.
Та спешно кивает.
– Каковы будут приказы?
– Пойдем со мной.
Вдвоем они направляются к основанию купола и выходят в лощину.
Над ними занимается рассвет, прогоняя ночную тьму. Веспер знает: сегодня первым взойдет золотое солнце. Кто-то скажет, что это хороший знак, но она знает, что от окраса горизонта в ближайшие часы не зависит ничего. Если и будет что-то хорошее, то они должны сами об этом позаботиться.
Ей нет необходимости дожидаться восхода, чтобы хоть что-нибудь увидеть. По всему лагерю сверкают огни, подкармливаемые раздавленными палатками, расколотыми ящиками и обломками небесного корабля.
Повсюду кровь и тела, большинство принадлежали людям, которые пришли к ней за защитой, некоторые – имперцам. Перед выжившими стоит тяжелый выбор. Многие убегают с тем, что могут унести. Другие пытаются отбить лагерь, как умея сражаясь с пожарами. Кто-то берет в руки оружие, готовя вторую линию обороны.
Веспер проходит мимо всех них, не обращая внимания на потрясенные взгляды и взволнованное бормотание, что доносится ей вслед.
Сверху она слышит выстрелы и крики, и эти звуки переносят ее в Сонорус, в другую битву на много лет назад. Так далеко во времени и пространстве, но так похоже. Веспер качает головой. Она достаточно наслушалась реквиема войны, и ее тошнит от ее неравномерных, но предсказуемых крещендо, от ее однотонного горя.
– Останься здесь, – приказывает она рыцарю. – Помоги, кому сможешь.
– Так точно. Что вы собираетесь делать?
– Покончить с этим, если сумею. Можешь передать от меня кое-что?
Рыцарь склоняет голову.
– Разумеется.
– Скажи им, что мне жаль.
Она собирается уходить, но оклик рыцаря ее останавливает.
– Постойте! Кому мне это передать?
Веспер слегка пожимает плечами.
– Джему, Самаэлю… Всем.
Затем, к удивлению рыцаря и остальных защитников, Веспер шагает сквозь один из множества проломов в стене, оставляя за спиной ее защиту.
Металлические змеи уже