Вопрос, однако, остался без ответа. При этом Бард изящно перевел стрелки на Тюратама Лейка, намекая, что в его биографии, пожелай он ей поделиться, темных мест не меньше. Да и вообще, что это они так привязались к неондерталу, когда и у остальных членов Семерки в прошлом не все чисто?
Ариана откинулась на спинку кресла и притворилась, будто разглядывает маникюр. Разговор не удовлетворил ее ни на йоту. Кэт-два попыталась поставить себя на место джулианки: каково это – увидеть, что создание, специально выведенное горсткой безумцев для того, чтобы убивать голыми руками, настолько искушено в светских беседах?
– Я – тот, кто я есть, – сказал Тэ.
– В смысле? – спросила Ариана.
– Бармен. Всегда рад новым знакомствам. – Он кивнул в сторону Барда. – А также предложить гостям выпить. Кого-нибудь мучает жажда?
Никого не мучила.
– Я имел в виду напитки, – уточнил Тэ. – Что касается жажды знаний, то, думаю, она обуревает всех.
Доку это понравилось.
– Ты говоришь о знаниях вообще?
– Если бы меня интересовало чистое знание, я бы, пожалуй, жил где-нибудь на Стромнессе, копался в записях, – ответил Тэ. – Нет, меня больше интересует практическая сторона.
– То есть ты хочешь знать, зачем мы здесь собрались, – подытожил Док.
Тэ счел такую постановку вопроса грубой и изогнул шрам, на месте которого когда-то росла медового цвета бровь.
– Если вы пожелаете поделиться с нами этими сведениями, я с удовольствием выслушаю. И даже если нет, я все равно не против принять участие в вашем предприятии. В разумных пределах, конечно.
Док посмотрел на Ариану. В голове Кэт-два завертелись шестеренки. Итак, Ху Ной уступает ведение совещания Ариане. Говорить, что она главная, пожалуй, чересчур, но вполне может напрямую подчиняться настоящему руководству.
– Большая часть операции будет проходить на поверхности, – сказала она. – Об этом все уже, наверное, догадались, поскольку мы, вопреки обычной процедуре, привлекли к работе селенцев, – она повела глазами в сторону Тэ и Барда, – и экспедиционников, – она кивнула на Кэт с Беледом.
Тэ снова хмыкнул, видимо, намекая, что едва ли человека вроде лейтенанта Томова можно всерьез принять за сотрудника отдела экспедиций. Ариана холодно посмотрела на него, мол, все замечания при себе, затем продолжила:
– И, конечно же, мне не нужно объяснять, как крепко связаны с Землей Док и Меми.
Все заметили, что Ариана не упомянула себя, но даже если она сделала это намеренно, то виду не подала. Каждый, таким образом, мог строить свои догадки о том, где она служила и какова ее связь с поверхностью.
– Секретность крайне важна. Именно поэтому мы покинем Колыбель и будем перемещаться в атмосфере или по земле.
То есть на самолетах, наземном транспорте, но не на ракетах, бола или гигантских кнутах Эйткена-Кухарски.
– Покидать Колыбель и возвращаться на нее мы будем, по возможности, через подземные переходы на платформах.
– И когда будет… – начала Кэт-два.
– Каямбе, – перебила ее Ариана. – Через два дня.
– Мы отправимся с Каямбе в Берингию по поверхности?
Тэ и Бард с интересом взглянули на Кэт.
– Я ничего не говорила про Берингию, – заметила Ариана.
– Но это же очевидно, – сказала Кэт. – Именно туда отправляли нас с Беледом и кучу других людей. Там я увидела то, что увидела и о чем рассказала Беледу. Мы ведь поэтому так торопимся, да?
– Данную операцию готовят уже несколько лет. Но ты не так уж далека от истины.
– Тэ родом из тех мест. Это понятно по его акценту. А Бард с юга, с Антимера, – продолжила свои умозаключения Кэт.
– Да, от платформы Каямбе мы направимся на север, – подтвердила Ариана.
– Путь неблизкий, мягко говоря, – уточнил Тэ.
– Нам не запрещено пользоваться воздушным транспортом, – напомнила джулианка.
– Если у нас будет большой планер, – вставила Кэт-два, – то достаточно поймать подветренную волну над Андами, Сьерра-Невада и Каскадными горами, и мы доберемся до места за один-два дня.
– Могу всех уверить: такой планер у нас будет, – сказала Ариана.
Дно Колыбели, если смотреть с экватора, было плоским и очертаниями напоминало яйцо, направленное острым концом по ходу движения: с востока на запад. В гладкой поверхности то тут, то там проглядывали небольшие люки, тщательно спроектированные выступы, отверстия и так далее. Все они были связаны с асимметричным устройством города наверху, что предполагало наличие четкого плана.
В некоторых точках на экваторе пространство расчистили и выровняли, затем выложили плитами армированного бетона. По размеру, очертаниям, расположению люков и отверстий они целиком совпадали с дном Колыбели. Когда Око оказывалось точно над такой плитой, Колыбель аккуратно опускалась и проводила на платформе несколько часов или даже дней. В это время разгружали и загружали припасы, производили еще какие-то операции. Надолго, впрочем, она никогда не задерживалась, поскольку должна была следовать за Оком, у которого всегда были важные дела дальше по кольцу.
Если бы во время такой стыковки из леса вышел путник, ничего не знавший о кольце на орбите, тросах, и прочая, и прочая, он принял бы Колыбель за обычный – то есть неподвижный – город. Только ведерная ручка поверх подсказывала, что что-то здесь не так, а в остальном он выглядел как укрепленный замок на холме.
Вокруг некоторых, наиболее удачно расположенных платформ возникали так называемые «пригороды», которые оживали, когда внутри останавливалась Колыбель. Многие производили впечатление военных баз, научных комплексов, рабочих поселков – чем, по сути, и являлись. Изначально планировали, что со временем подобные поселения появятся по всему экватору, как отражение обитаемого кольца, а когда Новую Землю откроют для всеобщего заселения, они станут основой крупных городов. Однако сейчас, за многие столетия до ожидаемого «пика величия», эти места вызывали смешанные чувства: как будто гуляешь по стройплощадке, на которой только залили фундамент и наметили пару стен. Море возможностей для строителей и просто мечтателей, запустение для остальных.
Первыми платформами стали Каямбе и Кения, построенные, соответственно, в Южной Америке и Африке. В каждой из них проживало с десяток тысяч человек.
Каямбе получила свое название в честь вулкана в Андах на пересечении с экватором. Давным-давно здесь была территория Эквадора. Вулкан, конечно же, серьезно пострадал во время Каменного Ливня и даже начал извергаться, но последние веков семь дремал. Тем не менее платформу Каямбе построили на безопасном удалении от наиболее активных жерл. Зато вершиной вулкана, снова покрытой снегом, можно было любоваться из окон Колыбели, обращенных в нужную сторону.
Окна башни, где располагалось «Воронье гнездо», выходили почти во все стороны, поэтому Тюратам Лейк, протирая стаканы за стойкой бара, видел в просвете между двумя кранами, как на горизонте возникла вершина вулкана, а затем будто бы устремилась вверх – это они опускались на платформу. По всей Колыбели и городу-кольцу, который виднелся за ветровыми щитами, завыли сирены. По привычке Тэ заткнул полотенце в карман брюк, а рукой ухватился за стойку бара. Дно Колыбели и поверхность платформы были спроектированы таким образом, чтобы воздух, который окажется между ними, на последнем метре посадки выполнял роль подушки, после чего выходил бы через вентиляционные отверстия по периметру Колыбели. Из-за этого финальная фаза стыковки сопровождалась ревом воздуха и клубами конденсата, уходящими в голубое небо над Андами. Колыбель слегка качнулась, стаканы и посуда во всех сервантах откликнулись тонким звоном.
Вой клаксонов и рев воздуха стихли одновременно. С мощеных улиц Капитолийского холма сквозь приоткрытое окно донеслись привычные аплодисменты. Тэ опустил взгляд на часы. Политики и генералы отвлеклись от завтрака, чтобы посмотреть на посадку и полюбоваться силуэтом вулкана Каямбе, но теперь снова склонились над тарелками и продолжили разговор. На ближайшие двадцать четыре часа Колыбель стала самым крупным населенным пунктом на поверхности Новой Земли. Ветровые щиты, закрывавшие город во время полета в атмосфере, стали похожи на крепостные стены, которые в древности служили для защиты, теперь же представляют собой туристическую достопримечательность и отделяют исторический центр от жилых районов.
Все восемь ворот, которые вели из Колыбели, охранялись сотрудниками Карантина, но их функции ограничивались лишь наблюдением. Прилеты Колыбели были такими редкими и краткими, что, если останавливать, досматривать и допрашивать каждого посетителя, времени на визит уже не оставалось бы.
Благодаря таким послаблениям от ближайших ворот до «Вороньего гнезда» можно было дойти в среднем за девять минут. Первый запыхавшийся посетитель появился в баре через семь и заказал пиво. Его Тэ не признал, но следующие двое, вошедшие через полминуты, были знакомыми. Всего за пятнадцать минут бар заполнился, тут были как постоянные посетители (из Колыбели и с платформы Каямбе), так и случайные прохожие. Подчиненные Тэ, привычные к таким наплывам, начали открывать дополнительные залы. Через черный ход пришли еще повара, достали заготовки блюд со вчерашнего вечера.
Иными словами, все шло по накатанной, и Тэ это нравилось. В каком-то смысле, способность «Вороньего гнезда» справляться с наплывом посетителей во время стыковки без контроля со стороны начальства – личная заслуга Тэ. Он перепробовал все должности в заведении: от уборщика и далее, – и со временем научился подбирать более способных, поручая работу им. Иными словами, он перешел на следующий уровень ответственности, но при этом регулярно мыл полы и протирал стаканы, чтобы не терять хватки и контакта с персоналом. Его же настоящей работой – тем, за что ему платили Хозяева, – было слушать и наблюдать, как ведут себя люди самого разного образа жизни и профессий, мелькающие здесь изо дня в день.
При необходимости он умел повлиять на их поведение. Кого-то он мог выставить за дверь, кого-то – приструнить, причем делал это с юморком и так деликатно, что никто не возмущался. Даже если вдруг посетитель не привык к заведениям такого рода, благодаря Тэ он чувствовал себя здесь как дома. Все перечисленное было так же необходимо для работы бара, как уборка, и подчиненные Тэ справлялись с этим не хуже. Иными словами, Тэ превратил «Воронье гнездо» в настолько отлаженный механизм, что мог пропасть на несколько недель, а порой даже месяцев, без негативных последствий. Бывало, «отпуск» приносил больше пользы, чем вреда: по возвращении он замечал, что в его отсутствие кто-то из сотрудников проявил лидерские качества и явно прибавил в эффективности. Тэ нисколько не сомневался: уйди он из бара навсегда, ничего страшного не случится. Поступать так он, впрочем, не собирался, поскольку это был в буквальном смысле его дом: он занимал квартиру окнами во внутренний двор. Да и Хозяева хотели, чтобы он оста