Места на станции для скаутов не было. Точнее сказать, места как такового было достаточно, но не хватало систем жизнеобеспечения. Имеющиеся поглотители CO2 были рассчитаны на значительно меньшее количество легких. Туалетов на целую станцию было всего три, из них один проработал на орбите уже двадцать лет.
Жить скауты будут большей частью в своих скафандрах. Определенный смысл в этом имелся, поскольку перед ними стояла задача работать каждый день до полного изнеможения. Шестнадцать часов в сутки, которые скаут проведет в скафандре, можно вычесть из времени, в течение которого ему потребуется работа систем жизнеобеспечения «Иззи».
На момент Ноль во всей известной Вселенной имелось около десятка исправных скафандров. Производство с тех пор резко выросло, но их все равно не хватало. Самая распространенная модель, русский «Орлан», был рассчитан примерно на два часа автономной работы – больше и не требовалась, поскольку обычный человек за два часа в открытом космосе выматывается до полного изнеможения. На этом внутренние ресурсы скафандра заканчивались. Это означало, что скаутам придется в основном пользоваться «пуповинами». Их скафандры будут подключаться пучком из кабелей и шлангов к внешней системе обеспечения жизнедеятельности, подающей воздух и электричество, одновременно отводя излишнее тепло и отходы.
Однако в часы, отведенные для отдыха, скаутам понадобится место, где можно снять скафандр.
Кто-то в Роскосмосе откопал старинный проект спасательного устройства и запустил его в производство. По-русски устройство называлось «Луковица», или сокращенно «Лук», но в английском название со временем приобрело транскрипцию Luck, то есть «удача» или даже «везуха».
Устройство «Лука» было простым, как и все лучшие образцы российской технологии. Берем космонавта. Сажаем его в пластиковый мешок с воздухом.
Если это обычный пластиковый мешок, космонавт рано или поздно задохнется, или же лопнет мешок – как правило, они не рассчитаны на целую атмосферу. Значит, мешок следует наполнить воздухом под таким давлением, которое он может выдержать – долю атмосферы, – после чего поместить внутрь другой мешок. Давление в этом мешке сделать чуть повыше. Этого по-прежнему недостаточно для жизни космонавта, поэтому вставляем в него третий мешок и добавляем еще давления. Вставляем мешок в мешок, словно в русской матрешке, пока давление в самом последнем не станет достаточным для жизни – теперь туда можно сажать космонавта. Множественные слои прозрачного пластика придают всей системе определенное сходство с луковицей.
У этой схемы имелось много достоинств, поскольку устройство было простым, дешевым и легким. В сдутом виде «Лук» можно сложить и свернуть для хранения, причем размером он будет с небольшой рюкзак.
Разумеется, воздух внутреннего мешка, которым дышит обитатель «Лука», в скором времени насытится углекислым газом, но на этот счет существует стандартное для космических кораблей и подводных лодок решение – воздух следует пропустить через реагент, поглощающий CO2, например гидроксид лития. Если внутрь также подавать кислород взамен использованного, все будет в порядке.
Тепло от тела космонавта также будет скапливаться в атмосфере внутреннего мешка и превратит ее в баню. Значит, требуется охладительная система.
Определенная сложность связана с тем, как попасть в «Лук» и выйти наружу. Каким-то образом русские определили, что любой человек – во всяком случае такой, чья физподготовка годится для отряда космонавтов – в состоянии протиснуться через отверстие диаметром сорок сантиметров. Соответственно каждый «Лук» оборудовали фланцем – сорокасантиметровым кольцом из стеклопластика с отверстиями для болтов. Все слои пластика соединялись здесь в единое целое, еще более усиливая сходство с луковицей, как будто в этом месте срезан зеленый стебель. Чтобы воздух не вышел наружу, фланец снабдили прочной диафрагмой из значительно более толстого пластика; когда космонавт попадал внутрь, диафрагма закрывалась.
Таким образом, согласно процедуре, космонавт должен был развернуть «Лук», найти фланец, надеть его на голову, заползти внутрь, пока не пройдут плечи и таз, потом втянуть ноги, нащупать диафрагму и закрыть ее. На этой стадии «Лук» представлял собой груду мятого пластика, болтающуюся вокруг космонавта, как спальный мешок. Когда он оказывался в космическом вакууме, можно было открывать клапан, чтобы заполнить многочисленные слои воздухом. «Лук» при этом расширялся до размеров небольшого фургончика и мог дрейфовать в космосе, пока не прибудет спасательный корабль.
Стыковочный узел спасателя должен будет нести адаптер с болтами, соответствующими отверстиям на фланце «Лука». Когда между ним и спасательным кораблем будет установлено герметичное соединение, можно открыть люк и диафрагму и впустить космонавта домой с мороза. Вернее, учитывая трудности с теплоотводом в вакууме – из бани.
Скафандры «Орлан» имеют полужесткую конструкцию – туловище космонавта заключено в твердую оболочку, с которой соединяются штанины, рукава и шлем. В спине скафандра имеется дверца, снабженная герметической прокладкой. Чтобы его надеть, дверцу открывают, продевают ноги в штанины, руки – в заканчивающиеся перчатками рукава, а на голову надевают шлем. После того, как дверцу сзади закроют, скафандр становится автономным.
Роскосмос начал выпускать модули под названием «Вестибюль», совершенно новую конструкцию, разработанную на основе имеющихся частей за какие-то две недели. Целью этого импровизированного устройства было служить переходником между «Луком» и «Орланом».
Размера «Вестибюля» едва хватало, чтобы там поместился лежащий на спине человек. Фланец с одной его стороны соответствовал сорокасантиметровому кольцу на «Луке». Если космонавт выползал из «Лука» в «Вестибюль» ногами вперед, ему как раз доставало места, чтобы, извиваясь, попасть ими в штанины «Орлана», ожидающего с открытой дверцей на противоположной стороне. Хотя прежде он должен был загерметизировать «Лук», задраив вручную диафрагму и затянув болты с помощью ключа-трещотки.
Оказавшись внутри «Орлана», космонавт активировал встроенный в «Вестибюль» механизм, закрывавший за ним дверцу на спине. Небольшое количество оставшегося в «Вестибюле» воздуха стравливалось в вакуум, и космонавт мог отправляться на работу. В конце рабочего дня процедура повторялась в обратном направлении. Подобно жителю пригорода, который ночью спит на втором этаже своего дома, а на первом в гараже стоит машина, космонавт мог отдохнуть и расслабиться, плавая внутри «Лука», пока его скафандр запаркован в противоположном конце «Вестибюля».
На практике все было не так гладко.
«Лук», «Вестибюль» и скафандр составляли замкнутую систему. Был только один способ ее покинуть – влезть в скафандр, закрыть дверцу и через открытый космос проследовать к шлюзовой камере «Иззи». Любая неисправность, не позволяющая надеть скафандр или закрыть дверцу, означала, что никакая спасательная операция невозможна, в лучшем случае – чудовищно маловероятна. На второй день скаутской программы один из космонавтов погиб из-за пробоины в «Луке», скорее всего, вызванной микрометеоритом. После этого все системы «Лук» – «Вестибюль» перенесли к носу станции, чтобы укрыть их за Амальтеей. От всех камней астероид не защитит – но от некоторых может.
Поскольку как покинуть систему, так и войти в нее в космосе было нереально, скауты стартовали с Байконура уже в скафандрах, соединенных с «Вестибюлями» и «Луками». Этого было не избежать – взлетно-посадочные модули не предназначены для подобного оборудования. В результате их набивали, по шестеро за раз, в грузовые корабли, не предназначенные для людей и лишенные систем жизнеобеспечения. Таким образом, непосредственно перед стартом скауты переходили на воздух и энергию из собственных скафандров и оставались на них до самого прибытия на МКС. Полет занимал не меньше шести часов, поэтому в пути нужно было подавать в скафандры дополнительные воздух и энергию. В результате неисправностей в предназначенных для этого системах в первом экипаже скаутов погибли двое, а во втором – еще один.
Потребности, обусловленные новыми задачами, значительно превышали проектные возможности скафандров, а «Луки», разумеется, не имели сколь-нибудь существенных систем обеспечения жизнедеятельности, поэтому все зависело от пуповин, соединяющих устройства с модулями «Завод». Это было еще одно устройство, наспех подготовленное русскими за пару недель на основе имеющихся технологий. «Завод», подключенный к электричеству, источнику воды и загруженный кое-какими расходниками, мог поддерживать жизнедеятельность космонавтов, удаляя из воздуха CO2, собирая мочу и отводя тепло. Охлаждение достигалось тем, что вода замораживалась на поверхностях, открытых вакууму, откуда потом сублимировала в пространство. Из-за неисправностей «Заводов» в первых трех скаутских экипажах погибли четверо. Двоих убила софтверная ошибка, потом с Земли передали новую версию. Одного – лопнувший шланг. Четвертая смерть так и не получила официального объяснения, но судя по тому, что экипаж «Иззи» видел через иллюминаторы и системы видеонаблюдения, все походило на гибель от перегрева. Отказала система охлаждения, космонавт потерял сознание и умер от инсульта. После этого случая от использования импровизированных систем охлаждения «Луков» отказались и просто стали каждый день передавать космонавтам по герметичному мешку со льдом.
Несчастные случаи происходили и во время работы. В А+0.35 одного из скаутов чуть не убила поврежденная пуповина, так что он был вынужден отсоединиться от «Завода» и предпринять героическое и весьма рискованное путешествие к ближайшему шлюзу, где его буквально в последнюю минуту впустили внутрь.
Еще через два дня один из скаутов пропал без каких-либо объяснений, видимо, став жертвой микрометеорита, если не самоубийства.
Таким образом, из первого экипажа в шесть скаутов двое прибыли уже мертвыми, третий погиб в «Луке» на следующий день. Во втором экипаже был один погибший, третья шестерка добралась до «Иззи» без потерь. Из четырнадцати выживших четверых убили неполадки с «Заводами», один пропал без вести, а еще один был вынужден «демобилизоваться» из скаутов и перебраться на «Иззи» по причине неисправного оборудования.