Шон поперхнулся.
– Продолжай, – кивнула ему Айви.
В конце концов, Шон действительно хотел бы продолжить, так что уж чем быстрее, тем лучше.
Он расписал все на доске в «банане», отталкиваясь от самых базовых понятий. Начал с формулы Циолковского, простейшего экспоненциального уравнения, потом сделал еще несколько несложных оценок, а уже на их основе пришел к пуленепробиваемому доказательству того, что Облачный Ковчег – полная лажа.
Во всяком случае, был таковой, пока Шон Пробст лично не взялся за решение обнаруженной им проблемы. Поскольку никому другому с ней все равно не справиться.
Тут Дине неожиданно пришел в голову вопрос – действительно ли Шон сейчас так же богат, как и прежде?
Состоятельные люди давно уже не хранят богатства в виде золотых слитков. Состояние Шона заключалось в акциях – большей частью его собственных компаний. После Кратерного озера Дина не особенно интересовалась состоянием фондового рынка, но, насколько она себе представляла, он не столько даже рухнул, сколько попросту прекратил существование. Сама концепция собственности на акции больше ничего не значила – во всяком случае с точки зрения вложения капитала.
Впрочем, юридическая система, полиция, правительственные структуры и все такое никуда не делись и продолжали следить за исполнением законов. С точки зрения закона Шон как собственник контрольного пакета акций «Арджуны» мог управлять компанией. С учетом взаимопересекающихся отношений с другими предпринимателями в космической области у него было достаточно влияния, чтобы организовать себе полет на «Иззи». В принципе это можно считать аналогом богатства.
После того как Дина успокоила себя подобным образом, ее внимание вернулось к словам Шона.
– Облачный Ковчег в виде распределенного роя – годится! Я это понимаю. И подписываюсь! Намного безопаснее, чем сложить все яйца в одну корзину. Как достигается эта безопасность? Капли могут уклоняться от камней. Какие еще у этой схемы достоинства? Капли могут соединяться в бола и создавать подобие гравитации через вращение. Так что их обитатели будут более здоровы и в целом счастливы. Как этого достичь? Капли подлетают ближе друг к другу и зацепляются предназначенными для этого тросами. Что, если они после этого решают разъединиться? Тросы расцепляются, капли разлетаются в противоположные стороны. Чтобы затормозить центробежное движение, им придется включить двигатели. Что между всеми этими действиями общего?
К этому моменту все уже настолько привыкли к манере Шона задавать вопросы и самому на них отвечать, что сейчас, когда он, похоже, и в самом деле ждал ответа, никто оказался не готов.
К Дине и Айви присоединились астроном Конрад Барт, Ларс Хедемекер и Зик Питерсен. Он в конце концов и ухватил наживку.
– Использование двигателей.
– И что же происходит при использовании двигателей? – кивнул ему Шон.
Здесь у Дины было преимущество перед остальными, поскольку она уже знала, что Шона беспокоит баланс массы.
– Мы теряем массу. В виде потраченного топлива.
– Теряем массу, – снова кивнул Шон. – Как только у Облачного Ковчега кончится топливо, он потеряет всякую способность к долговременному выживанию. И превратится в хромую утку.
Он дал им какое-то время переварить это утверждение, потом продолжил:
– К слову, практически вся прочая деятельность на орбите может происходить с минимальным ущербом для баланса массы. Мочу можно превращать обратно в питьевую воду, а дерьмо – в удобрения. Задач, которые подразумевают безвозвратный сброс массы в пространство, перед нами практически не стоит. За одним-единственным исключением. О котором я не перестаю твердить, как одержимый, с того самого момента, как объявили о Ковчеге. До сих пор в ответ от властей я слышу лишь туманные заверения, что все будет в порядке и беспокоиться не о чем.
Взгляды, которыми обменялись Дина и Айви, означали, что после этого собрания им предстоит еще одно, с глазу на глаз – если не считать текилу за третьего участника.
Выходит, подумала Дина, Айви краешком сознания задумывалась о том же самом. Беспокоилась. Пыталась гадать на кофейной гуще во время телеконференций с Землей.
Все как-то связано с Питом Старлингом, поняла она. А, следовательно, и с Джей-Би-Эф.
Зик по складу характера относился к тем исполненным энтузиазма оптимистам, какие нередко встречаются в армейских рядах среди младшего офицерского состава.
– Но это же практически очевидно! – воскликнул он. – Они же просто не могли об этом не подумать!
В переводе это означало: «Уверен, что все это давно решено на самом верху!»
– Казалось бы, – снова кивнул Шон.
Конрад резко наклонился вперед и ухватил себя за бороду. В отличие от Зика он не был склонен к подобной беззаботности.
– Если бы мир управлялся учеными и инженерами, – снова заговорил Шон, – тут и думать было бы не о чем. Нужна еще масса. Большой запас, которого хватит надолго.
– В виде воды, – вмешалась Дина. – Ты что-то говорил про кометное ядро.
– В виде воды, – согласился Шон. – Из никеля ракетное топливо не сделать. А из воды можно сделать перекись водорода, которая прекрасно годится для небольших движков, или расщепить ее на водород и кислород для более мощных двигателей.
– Говори уже свое «бэ», раз сказал «а», – негромко пробормотала Айви. Потом заговорила уже нормальным голосом: – Однако мир управляется отнюдь не учеными и инженерами – ты ведь к этому клонишь?
Шон развел ладони в театральном жесте:
– Я совершенно не разбираюсь в людях. Мне об этом постоянно напоминают. Вероятно, те, кто в людях разбирается, более озабочены другим аспектом проблемы.
– Человеческим, – уточнил Конрад для большей ясности.
– Именно. Аспектом, затрагивающим семь миллиардов человек. Семь миллиардов, спокойствие которых нужно поддерживать до самого конца. А как этого добиться? Как успокоить напуганного ребенка, чтобы он наконец уснул? Да сказочку ему рассказать! Какую-нибудь хрень про Иисуса или что-то в этом духе!
Зик поморщился. Конрад закатил глаза, потом поднял их к потолку с таким видом, как будто ничего не слышал.
То, на что намекал Шон, казалось немыслимым в своей чудовищности. Получалось, что все происходящее сейчас на орбите – лишь колыбельная, призванная убаюкать семь миллиардов землян. План был изначально неработоспособен. Лихорадочные приготовления – не более чем элемент шоу. А обитатели Облачного Ковчега переживут тех, кто туда не попал, в лучшем случае на месяц-другой.
А значит, обитатели Ковчега в лице Айви, Дины, Конрада и Зика должны были при таком известии взорваться от негодования.
Однако все отреагировали довольно спокойно. Даже Зик.
– Вы все подозревали, – объявил Шон. – Даже такой сраный аутист, как я, способен это прочитать на ваших лицах.
– Хорошо, пусть даже подозревали, – согласилась Дина. – Трудно было не задумываться. Однако, Шон, ты все это время был на Земле и видел, насколько серьезно все вкладываются в Ковчег. Потемкинские деревни строятся по-другому.
Шон поднял руки ладонями вверх, успокаивая ее:
– Давай примем за основу, что внизу могут быть самые разные точки зрения. И что некоторые персонажи, в том числе и в самых высших эшелонах, рассматривают Ковчег в первую очередь как опиум для народа. Как фильм, который включаешь на портативном плеере в машине, чтобы дети не слишком бесились во время поездки.
– Когда нам потребуются по-настоящему серьезные ресурсы, помощи от этих персонажей мы не дождемся, – заметила Айви.
– У них обнаружится очевидная стратегия – недопонимать запросы, недодавать ответы, – согласился Шон. – Вообще вести себя уклончиво. Им все будет как об стенку горох.
Было совершенно очевидно, что оба говорят о Пите Старлинге.
– Поскольку такие персонажи контролируют космодромы и программу запусков, – продолжил Шон, – у нас имеются проблемы. По счастью, не все в этой области под их контролем.
А вот теперь речь шла о Шоне Пробсте и его приятелях-миллиардерах, которые тоже знали, как делать ракеты.
– Во всей концепции Облачного Ковчега для меня и моих коллег пока еще много непонятного. Однако мы не можем просто сидеть и ждать, когда все окончательно прояснится. Чтобы разрешить долговременные проблемы, о которых мы уже знаем, следует действовать немедленно. А мы уже знаем, что Ковчегу нужна вода. Доставить ее с Земли мешают одновременно законы как физики, так и политики. К счастью, у меня есть собственная компания по разработке астероидов. Мы уже составили предварительный список кометных ядер на орбитах в пределах нашего доступа. Мы продолжаем над ним работать. И начали готовить экспедицию.
Конрад лучше других представлял себе временные параметры подобных экспедиций.
– Сколько она займет, Шон?
– Два года.
– Что ж, – заключила Айви, – в таком случае делай то, за что взялся. И скажи, чем мы можем помочь.
– Отдайте мне всех роботов, – откликнулся Шон. И повернулся к Дине.
– Раз уж сезон охоты на лажу открыт… – начала Дина, как только они с Шоном остались у нее в мастерской с глазу на глаз.
Шон поднял руки, словно беглец, настигнутый агентами ФБР.
– С чего именно ты хотела бы начать?
– Ты сказал, что у вас есть список комет. И что вы над ним работаете. Это все херня. Раз ты прилетел, у тебя уже есть конкретный план.
– Мы летим за Грекой-Скелетом.
– Кем-кем?
– За кометой Григга-Скьеллерупа. Извини. Чей-то отпрыск назвал ее Грека-Скелет, имя прилипло. – Детей Шон называл исключительно отпрысками.
Название было Дине знакомо.
– Насколько она большая?
– Километра два с половиной или три.
– Море топлива.
Шон кивнул. Скрестил на груди руки и принялся изучать мастерскую.
– Такую махину так просто не сдвинешь.
Шон опять ничего не ответил.
– Ты собираешься воткнуть в нее ядерный реактор и превратить в ракету?
Шон лишь слегка приподнял брови. Поскольку это был единственный реалистичный способ сдвинут